СИ
Новелла
На вершине высокого холма могила великого пианиста - каменная октава
замерла в аккорде над ущельем, теснимым крутыми склонами. Тысячи сосен
проживали здесь свой век, не зная о том, что в их природе есть аромат -
запах невозможен без воды, а здесь дожди бывают только в короткую зиму и
тратятся скупо...
Подъехала машина - из неё вышел мужчина, а женщина только приоткрыла
дверь и осталась сидеть, сосредоточенно глядя вперёд.
"Иди сюда" - голос мужчины казался тусклым - "смотри, я давно хотел
показать тебе это место..."
Женщина нерешительно подошла к краю площадки.
"Красиво... потрясающий вид..." - ответила и подумала, что её
способность восхищаться стала компактной - ровно одна порция на предмет,
независимо от его величины - будь то полевой цветок, глаза ребёнка или,
вот, сосновый водопад у ног...
Она бросила камешек вниз и вдогонку сорвалась её мысль - летела, задевая
уступы на обрыве, цепляясь за хвойные лапы, планируя в воздушном
течении, пока не упала, подняв фонтанчик пыли, на дно высохшего ручья.
...Си лежала на донышке чаши из грубого зеленоватого стекла и смотрела в
небо - светлое по краю и густеющее синевой в вышине. Немного саднили
царапины, полученные при падении, прореха на штанине... не важно... с
тех пор, как она научилась удирать таким вот чудным способом, боль от
падений, что раньше терзала невыносимо, стала лишь лёгким напоминанием
о прежних страданиях...
Ещё год тому назад она пыталась бы говорить ему, оставшемуся теперь -
там - в недоумении, - объяснять, слушать, пытаясь понять смысл
произнесенных им слов - пустых - брошенных, как игральные кости -
наудачу.... А потом краткая схватка на краю и она бы сорвалась вниз,
тонко вскрикнув, нелепо хватая воздух и уже не владея своим телом, и
последним ощущением - бело-зелёный, пронизанный солнцем калейдоскоп и
удар - глухо - так падает ворсистый теннисный мяч куда-то за черту
игры... - и опять хор умолкших, было, на миг, птиц...
Си с наслаждением потянула вверх руки, улыбаясь и подбирая себе новое
имя...
Анна.... нет, пожалуй, слишком строго и красиво, а Лу было в прошлый
раз... Поля - мило и романтично, но так зовут дочь одной знакомой -
занято.... занято знакомой судьбой, да и мамаша сторожит... Может быть,
... Си? Си... Си... меня зовут Си... какое необычное имя... мой отец -
великий музыкант..., ах! простите... он умер недавно... какая потеря...
да-да... похоронен... фантастически красиво - аккорд над обрывом... Так
Вы его дочь, ах! ну конечно...Си - как необычно...
Си поднялась, отряхивая пыль... несколько царапин на руке да прореха на
джинсах чуть выше колена -надо же, умудрилась упасть на ровном месте...
ладно - ерунда... и, всё же, нужно немного успокоиться - посидеть на
этой лавочке... как кстати - сквер из нескольких каштанов... Однажды -
лет семи - возвращалась с одноклассницей из школы - так же цвели каштаны
и каждое соцветие было похоже на бальное платье принцессы. Спутница -
Нина - девочка с тяжёлым взглядом - попросила сорвать ей цветок -
сказала: "Ты - выше..." - и Си (тогда её звали иначе, но теперь это не
важно) не стала возражать, но удивилась - роста они одинакового и рядом
стоят на физкультуре. Си встала на цыпочки и аккуратно обломила стебель
соцветия, не дёрнув и не измяв белых воланов ... А тут, как раз,
проходили две старшеклассницы и строго выговорили, мол, рвёшь в
общественном месте цветы....
"Да, нехорошо это" - сказала Нина...
"Но ведь ты же сама... попросила..." - задохнулась обидой...
"А ты должна была мне ответить, что, мол, нет, Нина, - нельзя рвать
цветы в общественном месте..." - тяжёлая походка, коричневая форма с
чёрным передником, косички, скрещенные на затылке и завязанные двумя
капроновыми бантиками.
А отец - великий пианист - ещё не возник тогда, а тот, что был в эту
весну, как раз уехал в командировку. Он всё время был в разъездах -
нашёл себе работу, чтобы поменьше бывать дома, где всегда был в чём-то
виноват. Он и в самом деле был виноват, но не знал ни перед кем, ни в
чём... Поэтому если бы он и не был в командировке и Си рассказала бы ему
о своей обиде, то он ответил бы: "Не обращай внимания" и, может быть,
даже купил бы ей мороженное, чтобы помочь перенести это самое внимание
на утешительную сладость, как привык это делать сам...
Мороженное тогда хранили в железных бидонах, доставая их лопаткой и
накладывая скошенной горкой в хрустящий стаканчик. Пломбир стоил дороже
молочного, потому что был жирнее, и считалось, что это хорошо...
Люди тогда предпочитали мечтать. При этом они думали, что "думают", но в
действительности, конечно, просто "мечтали" - "мечтали что думают".
Мечтали, конечно, о счастье - потому что, "думать" приходится о жизни, а
"мечтать" можно - о счастье. И, как-то сама собой вышла путаница между
такими разными вещами как "жизнь" и "счастье", и приходилось много
лгать, чтобы как-то доказать себе и другим, что жизнь - счастье, потому
что... если нет счастья... то какая же это жизнь?... - и всё было
построено на этой лжи...
И вот, когда папа вернулся с войны и надо было ему устраивать свою
жизнь, он стал мечтать о счастье, и о женитьбе - счастливой, конечно...
А о ребёнке он даже и не мечтал, но когда, вернувшись из командировки,
застал дочь, то размечтался о том, как будет есть с ней мороженное когда
она подрастёт. И действительно, его мечта сбылась... А всё остальное,
что возникло между ними, счастьем не было... поэтому Си можно было
пожаловаться разве что папе - пианисту, но к тому времени, когда она
решилась это сделать, он уже умер и лежал на высоком холме под
высокохудожественным обелиском. И очень хорошо, что она не успела ему
рассказать про свою обиду на предательницу Нину. Что бы он мог ответить
ей, кроме того, что нужно искать счастье в музыке? ... - так он умел
сам, живя в пределах своего дара, и не представляя себе, что бывает
иначе...
Вот, пожалуй, трагический парадокс - в неравенстве дара... Возможно,
что это и не парадокс никакой - то есть, если выйти за пределы дара - не
зацикливаться на нём, то и нет никакого неравенства... Тут важно
определить в какую сторону идти: если в вечность - расширяя пределы, то
можно, пожалуй, приблизиться к началу того, что казалось прежде
парадоксальным, и увидеть, что дар, например, исходит из усилий прошлой
жизни... или ещё что-нибудь столь же
неумолимо-утешительно-справедливое... А можно, конечно, уйти от
парадокса тем, что просто не замечать дара, которого лишен сам, у
другого, или даже попросту убить его, избавляясь таким радикальным
способом от неравенства...
Вот так... или почти так думала Си (в то время её звали иначе, но это не
важно), стоя у обрыва... Она уже почти год как перестала искать папу или
кого-то другого сильного и умного, кому можно было бы пожаловаться и на
Нину, и на прочие предательства своего счастья,... потому что сама
предала его - своё счастье... - отказалась, перестав отдаваться
мечтаниям - освободилась... - свободна...
...Этот её поступок, собственно, и обесцветил голос её спутника -
благообразного и положительного - вылитого папу, похожего на
героического фронтовика и пианиста...
А дальше вы всё знаете - свободная мысль сорвалась с обрыва, а Си
отдыхает в сквере под каштаном...
Ливна, май 1999
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Айдар Сахибзадинов. Жена [Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...] Владимир Алейников. Пуговица [Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...] Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..." ["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...] Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа [я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...] Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки [где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...] Джон Бердетт. Поехавший на Восток. [Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...] Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём [В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...] Владимир Спектор. Четыре рецензии [О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.] Анастасия Фомичёва. Будем знакомы! [Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...] Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога... [Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...] Анна Аликевич. Тайный сад [Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
