Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


     
П
О
И
С
К

Словесность


Андрей Белопольский

Перемена мест слагаемых

Томительно тянулись дни жизни Д. В пятницу он брился, шел к метро, по дороге покупал цветок нарцисса, ехал с пересадкой, садился в электричку, слушал разговоры попутчиков о видах на урожай и о Сирапузове. Д. выходил из электрички, спустя рукава шагал по дачному поселку, скрипел калиткой, целовал в губы Машеньку, дарил ей приунывший нарцисс. С утра на даче Д. долго не вылезал из постели. Машенька хлопотала на веранде, блинчики пригорали, за спичками приходила соседка, рассказывала о Сирапузове. Д. смотрел в окно, там было сплошное июньское небо с нарочито неряшливыми, как на черновиках Пушкина, облаками. Постель хранила машенькин запах, кошка отрабатывала на мухах приемы несусветного восточного единоборства, в будильнике со стуком совмещались стрелки, подымался трезвон, "Вставайте, граф" - кричала с веранды Машенька. По вечерам Д. и Машенька пили красное вино, целовались. Машенькин язык был от вина терпким. Иногда в гости приезжала Машенькина подруга Ира, ученая девушка на колесах. Так прошло почти уже лето, в городе было душно, в газетах писали, что Сирапузов предъявил ультиматум. Наконец, ездить на дачу стало невозможно - уехал в отпуск начальник, и Д. остался в конторе за старшего. У него сердце не лежало к этой работе, он ее даже стеснялся, Машеньке ничего не рассказывал. Но это был кусок хлеба. Д. позвонил Машеньке, сказал, что на эти выходные никак. Получилась небольшая обида.

Машенька была студенткой, у Машеньки были каникулы. А родители Машенькины на Кипре, в спецкомандировке со спецзаданием, померли после ультиматума Сирапузова от страху, бросили ее в детстве, оставили Машеньке дачу и телефон. Никогда их Д. не видел.

В контору пришел посетитель. С виду человек бывалый, весь в складках, с моржовыми усами, вроде отставного майора. Заказал работу моржовый, Д. записал в книжечку: "сбт-вск: кргс". То есть круглосуточно Моржа Моржовича опекать на выходные, пасти у подъезда что ли, чтобы волосок из его усов не дай бог не выпал. Как назло - Славка руку сломал. Резо говорит - по пьяни, но это дела не меняет. Выходит, надо Д. с Резо отрабатывать на пару, а Славка с рукой пусть в конторе сидит, по радио про Сирапузова слушает. На всякий случай Д. позвонил начальнику, наговорил на ответчик ерунды. Начальник ответчику своему позвонит, обрадуется заказу и вернется в свое море. А тут над Москвой тучи и ветер. Одно утешение - в любом случае выходные пропали бы, какая дача в такую погоду?

Подъехали, как договаривались, а тут новости - за город ехать. Ну да ладно - уплочено, да и веселее за городом.

Диспозиция такая была: Моржа Моржовича дача, шоссейка тут же, забор бетонный, дождь как из ведра, в отдалении - населенный кем-то пункт, пересекаемый железной дорогой. Дача, впрочем - не то слово. И даже не дом, скорее, - дот. Окна маленькие, как амбразуры, в каждом по пушке, на крыше воины с мушкетами, рвы, факела, лай собак и звон труб. Спасибо Резо, разбудил. "Слушай, - спрашивает, - как ты думаешь, Сирапузов баллотироваться будет?" - "А чего, - говорю, - ему не баллотироваться?" - "Но он же пообещал, да! Он же слово дал!" - "Ну и хрена, слово? Слово не воробей - далеко не улетит." - "А рейтинг его упал, пишут." - "Поднимут добрые люди, не впервой." Тут, вижу, Морж Моржович к нашему экипажу на белом коне подвалимши. "Зайдите, - говорит, - в дом, ребята, закусите. Сегодня у вас, вроде, проблем не будет." - "У нас, - намекаю, - никогда проблем нет."

Д. не любил латиноамериканских писателей. Борхеса он находил слишком холодным, Кортасара - чрезмерно вычурным, Маркеса - вульгарным, а Льосу вообще не читал. Любимой книжкой Д. были "Записки у изголовья", а наизусть он знал только "Москву-Петушки". К литературным вкусам Машеньки Д. относился с брезгливой снисходительностью. Машенька любила Достоевского, но тайно предпочитала ему Стивена Кинга и Пелевина.

В общем, ребята, расслабляйтесь. Да кури, Дима, тут. Я сам раньше смалил. Нет, мне ничего, мне даже приятно, когда другие. Вон там пепельница. Нравится? Забавная, да. Я тоже сперва не понимал, куда там чего совать. Это еще когда курил, ребята из Штатов привезли. Жена велела спрятать, смущалась. Вот развелся и назад поставил. В общем, отдыхайте сегодня, у меня заночуете, а завтра приедут люди, побудете тут. Да нет, никаких проблем, серьезные люди. Просто мне надо, чтоб… ну, сами понимаете, с охраной солиднее. Так что за пушки не хватайтесь. Хех. Знаю, знаю, что не вооружены. Не пьешь, Дима? Правильно. Один не курит, другой не пьет. Прямо как эксперимент научный. Что вреднее. Ну, кто раньше коньки откинет, говорю. Блин, опять мультики американские. Будто наших нету. Вот американцы - даже лошадь по-человечески нарисовать не могут. Уебище какое-то, а не лошадь.

Д. проснулся и долго не мог потом уснуть, слова галопировали в голове, лавировали, наталкивались друг на друга, жили самостоятельной своей жизнью, как будто сломалась какая-то пружинка и они повываливались из коробочки. Слова были не из сегодняшнего пустого дня, не из охранной службы, они сами были по себе, независимо от Сирапузова, от темпераментно всхрапывающего на диване Резо, отдельно от хозяина дома. Они нанизывались на какую-то унылую духовую мелодию. В пункте, населенном кем-то, была своя музыка. Оттуда гремели танцы, значит, все-таки распогодилось; оттуда петушиным фальцетом, как Суворов, кричал певец о прекрасной стюардессе, фальшивым латиноамериканским боем заливались ударные, где-то лаяло. Д. встал и подошел к окну. Не надо было ходить в армию покорять Кавказ, не надо было бросать учебу, не надо было влезать в это охранное дело, не надо было принимать у Моржовича заказ, ночевать здесь не надо было. Вон их сколько - пятеро, и все вооружены, да еще в машинах, наверное, сидят.

Резо проснулся профессионально, еще храпел по инерции, а уже одевался. Ночь лунная, - значит, можно в окно выглянуть - снаружи не заметят. Все пятеро у дверей, ждут чего-то. Резо отправился Моржа будить. Стоят, переговариваются. Сейчас дверь выломают, вниз нельзя. Вот новость - нет Моржа. Когда он успел? И какого хрена все это? Вошли уже, и тихо так, главное. Свет не зажечь. Под окнами двое - в окно тоже нельзя. Идут наверх. Блин, и мебели нет никакой, ни к двери припереть ни спрятаться. Мужики, хозяина нет, а мы тут посторонние.

Садитесь, Маша, вот сюда. Да зачем по отчеству, просто Максим. Ну не первый день же знакомы. И брудершафт можно. Ирочка мне говорила, что вы болели. Нет-нет, не будем, конечно. Не хочу вас расстраивать. Конечно, дом хороший, и ветка удобная. Погодите, вот подушечка. Без хозяйки дом, знаете, как китайцы говорят, полдома. Сейчас отопление заработает как следует. Да, ранняя осень. Кстати, Сирапузов-то даже до второго тура не дошел, а сколько крика было. Позвольте угостить - это "Рицина", греческое, оно с таким смолистым, знаете. Привкус, да. Маша, я хочу с вами серьезно поговорить. Только выпьем сначала. Вот и будет брудершафт. Пепельница? Была где-то, но я ведь не курю. Да возьмите вон блюдце, ничего.

Стекла запотевают изнутри, гудят батареи надежной нежной буквой у. Если палец приложить к стеклу и вести его вслед за поездом, тянущим там, в дождевой пелене, под горкой, товарный состав, на стекле останется слегка наклонная черта. Черта набухнет каплями, они поползут к подоконнику, но не доедут, самая крупная застынет где-то между домом и железной дорогой, в овражке, где по весне не останется уже никаких следов от недавних земляных работ.

© 1997 А. Белопольский

    Устранил соперника хитростью! Все как у Соловьева в "Ассе", только на самом деле. Не зря писал поэт: Коварство приведет к цели, но плодами его не насладишься. Максим Максимыч будет наказан в следующем рассказе.




НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"
Андрей Бычков. Я же здесь [Все это было как-то неправильно и ужасно. И так никогда не было раньше. А теперь было. Как вдруг проступает утро и с этим ничего нельзя поделать. Потому...] Ольга Суханова. Софьина башня [Софьина башня мелькнула и тут же скрылась из вида, и она подумала, что народная примета работает: башня исполнила её желание, загаданное искренне, и не...] Изяслав Винтерман. Стихи из книги "Счастливый конец реки" [Сутки через трое коротких суток / переходим в пар и почти не помним: / сколько чувств, невысказанных по сути, – / сколько слов – от светлых до самых...] Надежда Жандр. Театр бессонниц [На том стоим, тем дышим, тем играем, / что в просторечье музыкой зовётся, / чьи струны – седина, смычок пугливый / лобзает душу, но ломает пальцы...] Никита Пирогов. Песни солнца [Расти, расти, любовь / Расти, расти, мир / Расти, расти, вырастай большой / Пусть уходит боль твоя, мать-земля...] Ольга Андреева. Свято место [Господи, благослови нас здесь благочестиво трудиться, чтобы между нами была любовь, вера, терпение, сострадание друг к другу, единодушие и единомыслие...] Игорь Муханов. Тениада [Существует лирическая философия, отличная от обычной философии тем, что песней, а не предупреждающим выстрелом из ружья заставляет замолчать всё отжившее...] Елена Севрюгина. Когда приходит речь [Поэзия Алексея Прохорова видится мне как процесс развивающийся, становящийся, ещё не до конца сформированный в плане формы и стиля. И едва ли это можно...] Елена Генерозова. Литургия в стихах - от игрушечного к метафизике [Авторский вечер филолога, академического преподавателя и поэта Елены Ванеян в рамках арт-проекта "Бегемот Внутри" 18 января 2024 года в московской библиотеке...] Наталия Кравченко. Жизни простая пьеса... [У жизни новая глава. / Простим погрешности. / Ко мне слетаются слова / на крошки нежности...] Лана Юрина. С изнанки сна [Подхватит ветер на излёте дня, / готовый унести в чужие страны. / Но если ты поможешь, я останусь – / держи меня...]
Словесность