Стивен Добинс (род. в 1941 г.) - плодовитый американский поэт и прозаик,
автор 16-ти поэтических сборников и многих книг прозы.
В одном из интервью он так сказал о своём поэтическом творчестве:
"Я пишу стихи для того, чтобы узнать для чего я их пишу".
Стивен Добинс - абсурдист, мастер изображения нелепых ситуаций,
тонкий юморист и сатирик.
Его лучшие стихи отмечены литературными премиями и включены
в различные антологии, его прозаические произведения переведены
на десятки языков.
Человеку принадлежит зелёный попугай с жёлтым клювом,
которого он постоянно носит на плече, следуя на работу.
Он продавец птиц, и попугай - его торговая марка.
Каждое утро человек, сойдя с автобуса, пересекает сквер
и проходит пять или шесть кварталов. "Вот идёт попугай", -
замечают люди. Вечером он возвращается домой.
Человек сам по себе непримечателен: полноват, волосы редкие,
бесцветные. Кажется, будто человек принадлежит попугаю,
а не наоборот. Затем, в один из дней, человек умирает.
Он был немолодым. Это должно было случиться.
Вначале люди - слегка опечалены. Мяснику кажется,
что он забыл о клиенте, который остался ему должен.
Булочнику кажется, что он подхватил простуду.
Вскоре все успокоились - попугай исчез. Время вне чувств,
но течение его выравнивается по мере того, как люди забывают...
Затем, годы спустя, владелец закусочной пробудился
ото сна, в котором он увидел попугая, совершавшего путь
в одиночку, - на работу утром и с работы вечером.
Это было в год его женитьбы, когда он обзавёлся семьёй,
когда его бестолковая жизнь стала, наконец, упорядоченной;
и казалось, будто в корне всего этого был попугай, связавший
все дни воедино, нанизывая их один за другим на нитку, как жемчуг.
Глупо, конечно, но представьте, что такое всё же случается.
Мы просыпаемся ночью и видим характерное событие нашей жизни,
возможно, это воспоминание об изношенном велосипеде, который
был у нас в детстве, или определённое кресло, в котором мы сидели
и шутили в кругу друзей; возможно, это дом, книга, музыкальная пьеса,
даже зелёный попугай, парящий вдоль улиц над городом.
И вы заметили пузырёк воздуха, балансирующий на кончике
его жёлтого клюва? Это то время, в которое нам довелось жить.
Двое приводят в мотель трёх весёлых девиц.
Всю ночь они имитируют форму десятка
различного вида претцелей.
Утром один из них не в состоянии разогнуться.
- Гуд бай, гуд бай! - пропели девицы.
Его друг отправляется на работу.
Он всё ещё не может разогнуться.
Ростом он более шести футов, но сейчас,
в согнутом состоянии, - немного выше ярда.
Весь мир выглядит иначе.
Он ковыляет вдоль улицы,
уставившись в людские животы,
глаз к глазу с рослыми псами,
подбородком вровень с капотами
дорогих автомобилей.
Это человек, который знал ответы на все вопросы,
который мог часами говорить о бровях и плешинах.
Теперь он видит лишь мужские бороды.
Грудные клетки тяжело нависли над ним.
- Какой я был дурак! - возопил он.
Смирение отражается на его лице.
Он решает, что должен сообщить людям
о своём новом видении мира;
он тащит в парк ящик из-под мыла
и взбирается на него. Собирается толпа.
Немедленно он вновь - более шести футов.
Море лысых голов раскинулось перед ним.
Он забывает то, что хотел сказать,
что-то о гордыне... Толпа аплодирует.
Он исполняет все песни Стивена Фостера,
какие только смог припомнить.
Затем отплясывает короткий танец.
Толпа продолжает аплодировать.
Мужик приходит в такое возбуждение,
что падает с ящика.
Встав на ноги, он обнаруживает,
что может вновь выпрямиться. Вот так так!
А был почти на волоске... Больше никаких девиц!
Он отправляется домой, к жене.
Вечер. Домашнее блаженство!
Жена вяжет у очага. Мужик уставился в пламя;
он чувствует, что забыл о чём-то важном.
Щёлк, щёлк - срабатывает у него в мозгу.
Он расходует половину своих серых клеток
прежде, чем остановиться.
- К чему беспокоиться? - решает он. -
Жизнь и так достаточно тяжела...
Он хлопает свою жену по заду:
- Идём, старая кобылка! Время снова седлать...
Они идут в спальню.
В процессе акта любви его посещает видение:
он в космической капсуле на земной орбите,
сквозь иллюминатор он видит людей в других капсулах,
но их не слышно; только видно, как они машут руками.
Постепенно они уменьшаются,
превращаясь в чёрную точку на чёрном горизонте;
и вот он снова один в бесконечном пространстве.
- Прощай, прощай! - говорит он вечной темноте.
Тут у него происходит оргазм, и он отваливается.
- Ты знаешь, - говорит он жене, -
всё это как-то печально...
Но он не может решить, что печально
или почему печально, или как долго будет печально,
или как избавиться от печали.
Случается иногда такое.
Сбит с толку полночной депрессией.
Слишком тяжело он трудится.
Надо как-то унять назойливое беспокойство.
К счастью, он знает пару девиц...
Он пригласит их в мотель - ночь сексуального безумия.
Весёлые девицы! Чем был бы мир без весёлых девиц?
Время так несётся, а мы живём - только один раз...
В первые дни осени
ветер
по вечерам пахнет ещё не езженными
дорогами,
меж тем, как шорох листьев, гонимых
через лужайку, -
словно несозревшее чувство
в крови,
желание сесть в машину
и просто мчаться.
Человек и собака спустились
со ступеней крыльца.
Пёс говорит:
- Давай пойдём в город
и в доску напьёмся.
Давай опрокинем все мусорные баки
по пути.
Вот как собаки относятся
к перспективе перемен.
Но при всём своём ощущении сезона,
человек сражён
угнетающим прошлым,
тем, что его воспоминания,
которые были подвижными и плавными,
стали вдруг застывать,
пока, как кажется, он способен различить
знакомые лица,
застрявшие среди тёмных ветвей
деревьев.
Пёс говорит:
- Давай подцепим каких-нибудь девиц
и просто
сдерём с них платья. Давай рыть ямы
вокруг.
Человек замечает над домом
обрывки туч,
пересекающих лик луны. "Как
в кино, - говорит он сам себе, - кино
о герое,
собравшемся в дорогу". Его взгляд
скользит вдоль улицы
к холмам за городом и находит
впадину,
по которой дорога уходит на север.
Он воображает себя мчащимся по этой
дороге
и чувствует в кабине пыльный запах
от обогревателя,
который не включался с прошлой
зимы.
Пёс говорит:
- Давай пойдём в ресторан
и обнюхаем ноги посетителей.
Давай набьём брюха
гамбургерами.
В представлении человека - дорога
пустынна и темна.
Густые сосны смыкаются вдали,
где зрачки зверей, отражённые
фарами,
блестят как предостережение
в ночи.
Иногда обгоняющий грузовик
сотрясает машину.
Пёс говорит:
- Давай отправимся спать.
Давай приляжем у камина
и закрутим хвосты
до самого носа.
Но человек хочет рулить всю ночь,
пересекая
один штат за другим и никогда
не останавливаться,
пока солнце не заползёт
в зеркало заднего
вида.
Тогда он съедет с дороги,
немного отдохнёт
перед тем,
как продолжить снова,
и в сумерках он достигнет
вершины,
и там, затопляя долину, возникнут
огни
совершенно не знакомого ему
города.
Но пёс говорит:
- Давай вернёмся.
Давай ничего не делать сегодня.
Так что они возвращаются
по дорожке к своему
крыльцу.
Возможно ли желать столь
многого
и всё же не желать ничего.
Человек хочет спать и хочет
колотиться головой о стену снова
и снова. Почему всё так трудно?
Но пёс говорит:
- Давай приготовим сэндвич.
Давай приготовим самый толстый сэндвич,
когда-нибудь кем-либо виденный.
И это то, что они сделали, и это там,
где жена человека
нашла его, уставившегося
в холодильник,
как будто там хранятся ответы на все
вопросы:
ответы на то, для чего подниматься
утром
и как это возможно спать
по ночам,
и как полюбить то, что наступит
завтра.
Семья решает отметить событие.
Это не то день выпуска, не то день рождения.
Отец покупает молочного поросёнка -
достаточно и для жены, и для шестерых детей
да ещё и остаётся кое-что для почётного гостя.
Отец не знает, как заколоть поросёнка,
но он встречает в баре парня, который говорит:
"Не беспокойся: я заколол сотни поросят".
Это молодой человек с широкой улыбкой.
В день торжества парень является ранним утром.
"У меня нет ножа", - заявляет он.
Он берёт кухонный нож и начинает точить его на камне.
Он точит нож и глотает бренди.
Поросёнок носится по дому.
Дети надели ему голубой капор на голову
и повязали голубой бант на шею.
Поросёнок полагает, что он выглядит франтом.
Он позволяет детям кормить себя печеньем
и кататься на себе верхом.
Парень-с-улыбкой продолжает пить и точить,
пить и точить. Приближается полдень.
"Почему бы тебе не приступить к делу?" - говорит отец.
Поросёнок просовывает голову в дверь и стремглав убегает.
Парень глотает ещё бренди. Уже около полудня.
"Не пора ли заколоть поросёнка?" - говорит отец.
Он хочет покончить с этим.
Парень угрюмо оглядывает хозяина
и весь его чистенький домик.
Он встаёт на ноги, покачиваясь взад и вперёд.
"Да, ты пьян!" - говорит отец.
Молодой человек сжимает нож.
"Не настолько пьян, чтобы не заколоть поросёнка!"
Пошатываясь, он выходит из кухни.
"Где этот сукин сын - поросёнок?" - кричит он.
Поросёнок - в детской, на верхнем этаже.
"Я готов! - восклицает парень. -
Теперь я, наверняка, готов!"
Он взбирается по лестнице в детскую комнату.
"Ах, ты потаскун!" - кричит он.
Он бросается на поросёнка и вонзает нож ему в ногу.
Поросёнок пронзительно визжит.
"Не здесь! - кричит отец. - Его надо заколоть снаружи".
Перепуганный поросёнок носится с визгом по комнате,
кровавя ковёр. Голубой капор съехал на один глаз.
"Ах, ты паскудник!" - кричит парень.
Он бросается на поросёнка и вонзает ему нож в плечо.
Дети ревут. Отец кричит.
Парень гоняется за поросёнком по всему дому.
"Ах, ты потаскун; ах, ты жидёнок из рода поросят!"
"Не здесь, не здесь!" - кричит отец.
Он знает правила, знает, где нужно заколоть поросёнка.
Для поросёнка это - кошмар. Голубой капор съехал
на оба глаза, и он почти ничего не видит.
Он непрерывно визжит. Нет в мире более жуткого визга.
Как будто вам брызнули в лицо кипящее сало.
В конце концов, парень загоняет поросёнка
в прачечную. Он бросается на него.
"Ах, ты негритёнок из рода поросят!" - орёт он.
Он вонзает нож в поросёнка ещё и ещё.
Дети стоят в дверях и плачут. Отец плачет тоже.
Жена укрылась в спальне.
Каким потрясающим оказалось это торжество.
Наконец, поросёнок - мёртв.
Парень держит его за за задние ноги.
Он снова улыбается.
"Это заколотый поросёнок!" - возглашает он.
Он, наверное, проткнул его двести раз.
Поросёнок похож на кусок швейцарского сыра.
Парень несёт поросёнка на кухню и начинает разделывать его.
Затем он помогает приготовить его.
Весь вечер дом наполнен удивительным запахом.
Дети прячутся в спальнях.
Отец и мать скребут и скребут, отмывая кровь.
Наконец, поросёнок готов.
Это торжество: не то день выпуска, не то день рождения.
Дети отказываются спуститься вниз.
Отец и мать не чувствуют себя голодными.
Парень сидит за столом один.
Ему прислуживает соседская девчонка,
которую позвали на помощь.
Он ест и ест. "Вкусно, - говорит он. -
Нет ничего вкуснее молочного поросёнка".
Он пьёт вино и улыбается.
Он набивает утробу нежным мясом молодого поросёнка.
Поздно вечером он всё ещё ест.
Дети уложены спать, родители тоже в кровати.
Отец лежит на спине и слушает песни:
охотничьи песни, походные песни,
песни о странствиях в неведомых краях,
песни о мщении и победе.
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
