Не всякой девице дано быть актрисою,
Но ты всем являешь красу и величье.
Задергались местные тетки, окрысились,
Но ты ноль вниманья на их злоязычье.
Пускай в блудном браке живешь ты невенчанной,
К чертям убирайтесь, тоска и кручина!
Как жутко быть женщиной! Как сладко быть женщиной!
Ну что может ведать об этом мужчина?
Законченный дебил беснуется в угаре,
потом спешит домой жену свою лупить,
а я себе бренчу на старенькой гитаре,
и если мимо нот, то так тому и быть.
Не претендую я на бардовские лавры,
я сам себе судья, я сам свой высший суд.
Пасутся на лугу могучие кентавры,
им завтра для утех русалок привезут.
Нечаянная радость - прожить близ моря август,
а звезд такая прорва - лукошком собирай,
и то, что одинок ты, совсем сейчас не в тягость,
уютное местечко, прибрежный южный рай.
Хотя душа болеет, но парус-то белеет,
гуляю по аллее, где грейпфруты растут.
Никто не пожалеет, а мама пожалеет,
никто не отзовётся, а мама тут как тут.
Вдруг поселилась в сердце неоглядная пустота,
нынче навек я круглый, круглый совсем сирота;
мама моя и папа мой поочерёдно легли
в стылый вязкий суглинок на разных концах Земли.
У всех на свете отчаяний тусклый и скорбный вид,
мама спит в Украине, а папа в Нью-Йорке спит,
и я один-одинёшенек вынужден куковать,
ибо, по общему мнению, мрачен и диковат.
Как же мне примириться с неоглядною пустотой?
Как совладать сумею с неизбывной тоской?
О, век мой, лихой и пылкий, за мрачность не обессудь:
в стылый вязкий суглинок все ляжем когда-нибудь.
2.
Папа, мама и бабушка, с вами я не прощаюсь,
я к вашим душам тропку беспрестанно торю.
Папа, мама и бабушка, снова к вам обращаюсь
и напролёт все ночи с вами я говорю.
Папа, мама и бабушка, кто-нибудь мне ответит?
Так без вас одиноко в мирозданьи пустом.
Зябко, промозгло, сумрачно всем нам на этом свете.
Верю, тепло и солнечно всем вам на свете том.
3.
Отец ушёл в иные дали.
Он был наставник, лекарь, друг.
Ему так много недодали.
Поблёкли ордена-медали.
Надеюсь, встретимся. А вдруг?
Старый, вялый, полудохлый еханый бабай,
не терзай зазря гитару, сядь и выпивай,
мне твоих не надо песен, я свои пою,
врежь стакан и спи, болезный, баюшки-баю.
Настрогал ты горы текстов за недолгий срок,
эти песни перепеты вдоль и поперек,
но теперь иные ритмы у костра в лесу,
молодежь предпочитает гнусную попсу.
Так что зря, дружок, старался, выпей и уймись,
песни новые слагает боевая жизнь.
Ты постарше, я помладше, но для песьих стай
я такой же полудохлый еханый бабай.
Ты не волчица, я не волкодав,
так что ж всегда один из нас неправ?
С тобою мы обычная семья,
не потому ль неправ обычно - я?
Куда девались резвость и азарт?
Не заполучишь ты любовь назад.
Я вроде бы не полный идиот,
да вот метаболизм уже не тот.
Когда меня покинешь навсегда,
с ума сойду от горя и стыда,
но все ж не брошусь следом за тобой -
я малодушный, я уйду в запой.
Тебя я нафантазировал, чтоб выделить среди прочих,
холил, лелеял, пестовал, пока запал не иссяк.
Сперва вдруг характер портится, потом вдруг портится почерк,
а впрочем, это неважно, бывает и так, и сяк.
Важно совсем другое: любовь - это жалкий финт лишь,
бегство от одиночества, когда времена круты.
Ты лихо промчал дистанцию, и вот он, заветный финиш...
Как и всему на свете, любви настают кранты.
О, немощные иллюзии, вы все испарились разом!
Стыдную вязкую тину удастся ли побороть?
Бывают такие женщины, которых душа и разум
не терпят, но только ими прельщается твоя плоть.
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]