Впервые опубликовано в филадельфийском ежегоднике "Побережье" в 1999 году. Перепечатано в "Словесности" с любезного разрешения М. Д. Шраера и Кэрол Кук.
ОТ РЕДАКТОРА:
Предлагаемые переводы американского поэта Альберта Кука - особая публикация для "Словесности". Впервые я представляю переводы не из классики вроде Бодлера или Эмили Дикинсон и не хорошо известных и близких современников, вроде Андруховича, а открываю совершенно нового поэта.
Более того: эта публикация открывает совершенно новое, интересное для нас явление.
Интересное по крайней мере вот чем.
В 1997 году в рецензии для "Литературной газеты" я назвал книгу стихов Льва Лосева "Новые сведения о Карле и Кларе" чистым образцом так называемой "университетской поэзии", доселе русской литературе совершенно не свойственной и неизвестной.
"Убей меня Бог, если я знаю, что это такое, что это за жанр такой. ... Есть поэты, которые живут от гранта до гранта, но нет какого-то стилистического фактора, объединяющего поэтов, работающего в университетах" - недоумевал потом, косвенно отвечая на мою рецензию, сам Лев Лосев.
Подборка стихотворений американского профессора-литературоведа Роберта Кука в переводе американского же доцента-литературоведа Максима Шраера дает, мне кажется, русскому читателю представление, что такое "университетская поэзия" в ее исконном виде, а не в лукавом лосевском изводе.
Почитайте. Возможно, это - ожидающий нас мейнстрим.
Михаил Визель
ONE AND ANOTHER TIME, THE FULL
One and another time, the full
Rose wept ashore.
The marvel of salt
Tanged us all.
The blow of night has left
No bruise and the rose of night
Battens on its dews.
РАЗ И EЩЕ ОДИН РАЗ
Раз и eще один раз,
роза разлуки рыдала на морском берегу.
О, сладкая соль
на губах на ветру на бегу.
Терзанья ночные
не оставляют синяков,
и роза ночная
просит новых стихов.
MANSION BEACH
Fires of yore
stripped down to its brick
foundations the mansion
hidden in overgrown
underbrush we
thread through to the blue-
green delight
and white breakers
awaiting our immersion
МЭНШЕН БИЧ
Ты права
огни былого потухли
в этих громоздких каминах
только теплятся в памяти кирпичей
виллы заколоченной и ничьей
где некошеная трава
где петляет тропа
мы бежим по саду вдвоем
а впереди сине-зеленый проем океана
и белые гребни они обещают
что мы никогда не умрем
A NOVEL
I simmered in the youthful stew
with Nadine who caked her lips slick
Ron who was crazy for baseball
Phyllis who was forced to marry young
Irene who was full of surprises
Randolph who overdressed
Sandor who was strapped at his study table.
Now Nadine's rouged cheeks wrinkle dry around the thin lines of her lipstick
Ron is an aging fan full of yarns
Phyllis an indulgent grandmother no longer fighting her widowhood
Irene a department store buyer and world traveler
Randolph a gentle antique dealer
Sandor a divorced workaholic.
РОМАН
Я варился в котле молодецких сборищ
с Надиной которая по-декадентски красила губы
с толстым Роном который сходил с ума по бейсболу
с Филлис которую рано выдали замуж
с Иреной которая динамила своих ухажеров
с Рэндолфом который был слишком изящно одет
и Сэндором который не отходил от письменного стола
А теперь Надина румянит дряблые щеки но это не помогает
Рон стареет и с ним стареют бейсбольные анекдоты
Филлис балует внуков и больше не носит траур по мужу
Ирена заведует универмагом и путешествует на досуге
Рэндолф успел превратиться в тишайшего антиквара
А Сэндор развелся с женой но все такой же трудоголик.
BYPASS SURGERY
1.
For russet
mountains the white hospital
For lingering memories
The exacting future
For rich living the needle's eye
2.
This is the bouquet
of the other life, purple stalks
and soft white umbels, orange dwarf
chrysanthemums, the fruit-freckled petals
and flared green leaves poking up
in a lovely crowd from the water of a jar
setting the joie
of spreading sunlight against the white
bed of my convalescence
ШУНТИРОВАНИЕ СЕРДЦА
1.
За рыжие горы
больничные белые шторы
За то, что в тебе трепетало вчера
нещадный диагноз врача
за счастье твое
иглы острие
2.
Вот он - букет жизни иной,
лиловые стебли,
белых соцветий полуденный зной,
оранжевых карликовых хризантем мерцанье,
веснушки на лепестках,
зеленые листья осокой в песках,
кувшин, где лучи восходящего дня,
толпятся и где отражается будто некстати
палата, где я воскресаю на белой кровати,
и жизнь за окном, проходящая мимо меня
Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах[Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...]Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём[Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...]Алексей Смирнов. Два рассказа.[Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...]Любовь Берёзкина. Командировка на Землю[Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.]Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду[Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.]Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней.[Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...]Аркадий Паранский. Кубинский ром[...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...]Никита Николаенко. Дорога вдоль поля[Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...]Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц)[О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.]Дмитрий Аникин. Иона[Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...]
