уже пухова средь ветвей зима
поёт жар-птица маковки церковной
золотоглава и ослеплена
и голод птичий вяжет письмена
на снежной кроткой кромке приоконной
здесь тонкокож и белощёк ледок
и стужен венчик масличного солнца
и так далёк ореховый листок
что взгляд твой простегнул наискосок
сорвавшись ало с ветки-веретёнца
но даже в звонкой холодности дня
почудится привидится приснится
как семилистно шаг мой осеня
падёт тепло лещинного огня
на снежный пух и вздрогнет остролисто
латаю полуночно мирность сна
стежок - лихая хворь, стежок - прощанье
ещё стежок - всхрипит из веси дальней
раскатный залп бессмысленный фатальный
и на губах белеет тишина
легчаю в новорожденном снегу
тончает след моей усталой боли
и между тихих безответных губ
тебя как дети - тайну стерегу
и на твоём нездешнем берегу
не остывает летний рай магнолий
всё тоньше кромка за которой темь
всё глуше голос в многозвучье лиха
клокочет жар кофейный на плите
стрекочущая горечь в немоте
квартирной неживой болезноликой
всё кратче пеленальность одеял
спасение беспамятством всё реже
лампадно разгорается бокал
почтовый пункт больничный двор вокзал
колёс стальной и безвозвратный скрежет
летящая не к югу - на восток
со свечкой в грудке ласточка-весталка
чернильный вспорх царапнувший листок
и тонкокожий звончатый висок
в котором распускается фиалка
лети же ласточка - твой век высок
животворящий пей небесный сок
пока в груди трепещет лоскуток
неугасимо горячо и ало
из-под небесной милостной руки
молочной белокожей мягкотелой
слетают ноготки и васильки
и греются в проталинках несмелых
не стаять снегу - земь святил покров
но первой не пуржить ещё метели
звенит на ветках строкот воробьёв
синицы в проводах заможжевели
и катятся по тонкому ледку
по здешнему зимовому далёку
клубочки солнц - меж колокольных губ
язык молитвословно гнёт дугу
чтоб в век твой на кровавленном лугу
всходили травы юно и высоко
ну вот и у тебя подвздошье неба
спешит переиначить дождь на снег
с кленовой высоты кропит омела
росой беложемчужной костенелой
лист пятипалый и дрожит несмело
их поцелуй и воздух всё ясней
зима в твоём краю и в эту зиму
не выстужит себя не доснежит
но как на хладноземистую спину
росинки ягод капают и стынут
так каждого войны-матухи сына
она пухово уведёт нежить
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]