Бахыт, Бахыт, разгладив пальцем лбы,
легко бежать водоворотов страсти
(вот в этом неприятии судьбы
и был здоровый дух советской власти).
Ну да, удобно, но подобный финт
не требует пророческого дара.
Теперь, с мечом ворвавшись в лабиринт,
не встретишь даже тени Минотавра.
Сесть на бордюр, устроить перекур...
И поплестись домой... Скажу как стоик:
Бахыт, здесь очень много львиных шкур.
Хотя овчинка выделки не стоит.
Деревьев мачты. Волны снежных куч.
Крещендо с крыши падающих капель.
Сверкают стекла. Солнца яркий луч
вскрывает мозг, как медицинский скальпель.
День заставляет перебраться в круг,
с предметами затеять перебранку,
и мозг мой выворачивает вдруг,
как рукавицу, мехом наизнанку.
Все тихо. Ни копыт и ни рогов.
И ты один, надменный пленник грусти,
на внутренностях умерших богов
под лампою гадаешь, как гаруспик,
и мрачно ухмыляешься в усы.
Ночь. Белый ветер. Черное окошко.
Сломай свои песочные часы.
В них не песок, а мраморная крошка.
Сбиваюсь с мысли? Я бы не винил
себя за это. Голос мой неброский
сипит, шуршит, как стершийся винил.
Игла, волнуясь, скачет по бороздке
и выдает затейливую блажь.
Но я не Пруст, и не Станислав Лем я,
чтоб будущее брать на абордаж
и подчинять своим капризам время.
Компьютер. Стол. Похоже на уют.
Квадрат окна расплывчат, сер и матов.
Шумит кофейник, реквием поют
распахнутые глотки циферблатов.
Мне все равно, чем крыть свою вину,
и чем платить - оболом или гривной.
Но ты, Харон, храни мою страну.
Не я её назвал странноприимной.
Мы все здесь гости, строго говоря.
Но плюс здесь быстро переходит в минус.
Зиме тесны границы января.
От дуновенья ветра стонет плинтус.
Не отвечает милый адресат.
И даже в шубе барского покроя
так холодно, что тянет написать
еще одну поэму без героя.
Когда зимой бредешь в постель, устав,
прослушав натощак прогноз погоды,
ты весь - огромный ноющий сустав,
бессилье проклинающий и годы.
Что не мешает видеть новизну
во всем ее фальшивом, ярком блеске.
Я рад сегодня всякому письму.
Пиши когда захочешь.
Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах[Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...]Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём[Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...]Алексей Смирнов. Два рассказа.[Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...]Любовь Берёзкина. Командировка на Землю[Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.]Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду[Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.]Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней.[Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...]Аркадий Паранский. Кубинский ром[...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...]Никита Николаенко. Дорога вдоль поля[Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...]Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц)[О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.]Дмитрий Аникин. Иона[Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...]
