От них уже просто житья никакого не стало: в метро сесть некуда, в магазинах не протолкнешься, семечками все заплевали. Люди расхватали все прекрасные вещи: зайдешь в магазин, а там остались одни картонные сосиски и кособокие пиджаки. Даже продавцы уже спохватились: на те вещи, которые им самим нравятся, они специально ломят такие цены, чтобы никто не купил.
И главное, нет от них никакого спасения.
Запрешься у себя в квартире, так нет: звонят, сволочи! В дверь, по телефону, в пять утра, сорок восемь звонков. "Да!!! Алло!!!" "Что новенького?" - спрашивают. Всех уничтожать.
Чтобы от людей убежать, нужно сначала полчаса в метро на эскалатор проталкиваться, потом в электричке два часа про пластмассовые чудо-веревки слушать и еще час через бурьян в самую черную чащу прогрызаться, чтобы выйти, наконец, на поляну. А там уже насрано, в самой середине. И бутылка от кока-колы.
Пустыня, джомолунгма, антарктида, Луна - нигде спасения нет. Вылезут и бутылочку спросят. Или как дела.
Поэтому - уничтожать.
Для начала нужно всем желающим раздать автоматы и сказать, что им ничего не будет.
Уже через день половина начальников, зятьев, тещ, свекровей и тамбовских родственников будет валяться в лесопосадке.
Трамваи утопить, метро засыпать, нечего шастать туда-сюда, пусть дома сидят, детей воспитывают как следует, а то все стены хуями изрисовали уже.
Отключить воду. Когда спросят, где вода, ответить: "Выпили. Сами знаете, кто".
Бани взорвать, сказать, что чеченцы. Электричество отключить, сказать, что хохлы.
Через неделю еще живых собрать на площади и рассчитать на первый-четвертый. Первых-вторых расстрелять на месте, третьих объявить сраным говном, четвертых - сверхчеловеками.
Сраное говно поселить в бараки и кормить червивым горохом. Сверхчеловеков поселить в Кремль и Эрмитаж, и кормить одними устрицами. В туалет не выпускать. Каждую пятницу проводить среди сверхчеловеков розыгрыш лотереи. Кто выиграл, того уничтожать.
Установить полную диктатуру. Диктатора назначать по понедельникам из сраного говна. В воскресенье вечером расстреливать. С вечера воскресенья до утра понедельника - полная анархия. Все ебут всех. Кого не ебут, того уничтожать. В шесть утра все на работу.
Через год всех еще живых посадить в баржу и утопить.
Выйти на поляну, проверить - если опять насрано, все повторить.
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]