По нитке раскалённого вольфрама
Ночь движется, и мягко, и упрямо,
Сбегают с неба поздние огни.
Разбуженный прошедшею грозою,
Как чудище эпохи мезозоя,
Рассвет врастает в розовый гранит.
Наутро после ливневой бомбёжки
Торчат в садах вороньи головёшки,
На камне сушит спину жук малой.
Июнь снимает майские обноски,
Под солнцем свежепиленые доски
Мироточат сосновою смолой.
Цветущему шиповному стаккато
Шмель вторит басовито и мохнато,
Мальчишка водит прутиком в золе,
Июнь, непоправим и неприкаян,
Идёт, не зная сверстников, как Каин,
Вдоль парковых, сырых ещё аллей.
В траве сегодня весело и тесно,
Там съемки репетиции оркестра,
Там ладит свою скрипочку сверчок,
И держится душа на честном слове,
И времени полно для нелюбови,
Но тут июнь, конечно, ни при чём.
У Бога этим утром стриж в праще,
Жара под тридцать, слоган "ты попробуй!"
На ящике с мороженым, и сдобой
День пахнет спозаранку и вообще
Грибы пошли, сказали мне, в лесу,
И я хочу в леса с ножом и фляжкой,
И девушка из Умани - Наташка -
Мне пишет, что помолвка на носу.
И пятница, и в моде этанол,
И гопники с цементного завода
С пяти уже начнут у "Пиво-воды",
Забив на мундиалевый футбол.
И тень из вне - на то она и тень -
Заполнит мир и выльется наружу,
И день опять окажется ненужным -
Отстреленным, как первая ступень.
Те дни выпекались вкусные, как пироги,
Не верилось даже, что осень уже всерьёз,
Собаки стабильно имели четыре ноги,
Длина их зависела от положенья звёзд.
Никто не кончался, не вешался, не тонул,
Не крал чужих яблок, не наставлял рога,
Порою хотелось в какой-нибудь Барнаул,
Однако смущало резонное "на фига?".
Все книги той осенью были без первых глав,
Все песни на редкость звучали без левых нот,
Ночами в квартире как надо густела мгла,
А утром всё было, естественно, наоборот.
На кухне хранились дежурные триста грамм,
С паркетов два раза в неделю стиралась пыль
А ту, что бродила за окнами по вечерам,
Звали не смертью, а как, я уже забыл.
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]