Наши проекты Теория сетературы

П О И С К

ПЁС

Примечание: О собаках написано так много, что ничего нового сообщить на эту тему невозможно. Но я и не собираюсь делать открытий.

Я проснулся в хорошем расположении духа. Обыкновенная беспричинная весёлость, за которую потом придётся расплачиваться депрессией, такой же беспричинной. Не открывая глаз, я нашарил пачку, сунул в рот сигарету и принялся размышлять, позволить мне пиво с утра или нет. Если да - день пропал, если нет - после двенадцати мне будет худо. Я обдумал дела на сегодня и пришёл к выводу, что пиво следует пить не ранее двух. Закаляя таким образом волю, я закурил, роняя пепел на одеяло.

Вытащив из-под подушки пульт, наощупь отсчитал три кнопки слева и четыре вниз, включил четвёртый канал, по которому в это время транслируют криминальную хронику. Арчи, услышав, что я проснулся, зашевелился в своём логове.

Последние несколько лет я просыпаюсь ровно в семь, прекрасно обходясь без всяких будильников, а было время, когда поспать утром лишних пару часов было необходимостью. На экране бригада пожарников занималась тушением пожара в квартире алкашей, один из которых, как предполагалось, курил в постели. Очень хорошо.

Поставил чайник, бросил в чашку бульонный кубик и раздробил его ложкой. Немедленно явился Арчи, сел у ног и вопросительно уставился на пустую миску. Я гавкнул Арчику, тот гавкнул в ответ и пустил тягучую слюну.

Несмотря на ранний час, было уже довольно жарко. От духоты я спасался душем. Строго говоря, душем я спасался от всего: зимой от холода, летом от жары, утром от похмелья, вечером от усталости. Время, когда отключают воду, когда водопровод впадает в кому, хрипя сухими кранами, для меня хуже зимы. А чем плоха зима? Да всем.

Залив кубик кипятком, я добавил измельчённую сосиску, сырое яйцо и накрыл чашку блюдцем. Ещё три минуты.

Арчи сидел не двигаясь. Для проформы я приказал сесть, испросил у него сначала одну лапу, потом другую и, наконец, потребовал арчиков голос. Эта последовательность - сидеть, дай лапу, другую, голос - не менялась со вступления его в сознательный возраст. Достаточно было скомандовать "сидеть", и Арчи автоматически заканчивал всю процедуру самостоятельно. Раньше меня это забавляло, потом я понял, что собаки действительно копируют характер хозяина. Моё расписание на день мало чем отличалось от "сидеть, лапу, другую, голос". Разве что я ещё умел лежать, а Арчи выполнять команду "лежать" отказывался категорически. Гордый, сволочь.

- Ну что ты клянчишь. Сначала гулять.

Услыхав ещё одно знакомое слово, пёс неспешно последовал в коридор, цокая когтями по линолеуму, и уселся под дверью.

Мы с Арчи были симбионтами, я его кормил, а он выводил меня на прогулку, спасая таким образом от гиподинамии. Когда я перебирал лишнего, мы с ним разговаривали. В такие часы я становился чрезмерно добрым, и обещал сводить его к девочкам. И ведь знал же, что обманываю, но так, чёрт возьми, хотелось говорить приятные ему вещи.

С Арчи я всегда находил общий язык. Раз уж мне не суждено показывать его гостям, водить на выставки (интересно, кому могло бы прийти в голову устраивать выставки подобных собак), я говорил всем интересующимся, что Арчи неуправляем, зол к чужим. Когда ко мне приходили друзья, что случалось чрезвычайно редко, я запирал его в ванной, где пёс терпеливо ожидал окончания визита.

Арчи точно знал, когда мне хотелось, чтобы гости ушли, и лаял. Один раз. Уррвафф. И я оставался один.

С девицами сложнее, Арчи чувствовал женский запах, нервничал. Нервничал и я. Наскрипевшись диваном, я немедленно начинал жалеть о том, что вообще ввязался в это бессмысленное "минутное дело". Мне немедленно хотелось вызвать такси и отправить подружку домой, чтобы избежать мучительной казни её глупой болтовнёй, избежать поджаривания медленным огнём пустых глаз.

Лучше всего в таких случаях сесть к компьютеру, и бесцельно двигать мышью, создавая видимость титанического труда программиста. Ещё не было случая, чтобы кто-то побывал у меня в гостях более одного раза. Женщина мне нужна примерно раз в два месяца, я знакомлюсь исключительно в нетрезвом состоянии, когда случайно попадаю в ресторан. А в ресторан я попадаю ровно раз в два месяца, так что с этим делом у меня полная гармония.

Арчи чувствовал запах женщины. Одна девица оставила у меня свои трусики, думаю, что она сделала это намеренно, но я сразу отнёс трофей Арчику. Эти трусики сводили его с ума. Я, трусики и подгнившее мясо, вот и всё, в чём он нуждался. Однажды я попытался составить список всего, что крайне необходимо мне; всего, без чего не смогу жить. Получился довольно большой документ, я стал сокращать его, допрашивая себя с пристрастием. Я разобрался с сигаретами, пивом, потом вычеркнул алкоголь вообще. Отверг музыку, кое-какие материальные ценности, много ещё чего. В списке остались близкие люди и Арчи. Сколько живут собаки? Десять, пятнадцать лет? Я вычеркнул Арчи. А сколько живут люди? Тогда я сызнова внёс пиво, сигареты, материальные ценности, и кое-что ещё. Список стал в два раза больше.

- Уафф! – сказал я.

- Ррргрр, - радостно отозвался Арчи из прихожей, и забарабанил хвостом по входной двери.

- Тише, тише.

Благодаря ему я научился шить. Когда он стал подрастать, я понял, что собака не может прожить всю жизнь взаперти. Купив огромного плюшевого медведя, сшил из него костюм для Арчи. Получилось очень похоже на обыкновенную собаку. Правда, выглядел он довольно странно, к тому же поначалу никак не хотел носить маску, всё время её срывал, но ведь было необходимо спрятать клыки и, в конце концов, я подобрал намордник, в котором Арчи стал вполне похожим на обыкновенную собаку, разве что довольно крупную. Мне приходилось покупать по одному медведю в месяц. Довольно трудно подбирать подходящий цвет.

Я отхлебнул из чашки. Арчи терпеливо наблюдал за мной через зеркало в прихожей.

- Иду, иду, - махнул я, отхлебнул ещё раз и пошёл в ванную за его одеждой.

Летом ему жарко, намордник мешал дышать и домой Арчи возвращался взмыленный. Застегнув на животе плюшевую шкуру, я надел на лапы плюшевые носочки, которых хватало на две-три прогулки. Я пытался стачивать острые, как бритва, когти, но они восстанавливались за пару часов. А точить их очень трудно: раньше я подпиливал когти незадолго до прогулки, но шить треклятые носочки было проще.

Осторожно надел маску, стараясь не порезаться о клыки. Вообще Арчи очень аккуратно обращался со своим грозным оружием, а когда он случайно повредил мне руку, не мог успокоиться несколько дней. Он был в отчаянии, хотя я всячески убеждал его, что не держу зла.

Убедившись в том, что Арчи готов к прогулке, я приоткрыл дверь и выглянул в коридор.

Соседи были другой проблемой. Во-первых, их смущал лай. Я отвечал в том смысле, что да, он действительно лает громко, но разок-другой за день, наверное, вполне позволительно. Во-вторых, они хотели знать, зарегистрировал ли я его на предмет болезней. Вдруг, говорили они, у пса чумка, вон она какая чудная, заразит наших собак. Я говорил, что на поле собачников не хожу, и гуляем мы с Арчи далеко в лесу. В-третьих, напирали они, что будет, если он кого-нибудь укусит? Не зря же всё время в наморднике? Злой, поди? А не он ли вообще гадит в лифте? Было ещё и в-четвёртых, и в-пятых и в-сотых. Я старался быть вежливым. У меня была своя версия по поводу того, кто именно гадит в лифте.

В коридоре никого.

- Вперёд.

Мы вызвали лифт, спустились на первый этаж и вышли из затхлого подъезда на свежий воздух. На лавке был только один улыбающийся почерневший человек. Кажется, он спал. К вечеру здесь будут старухи, а ещё позже подростки. Когда мы с Арчи возвращаемся с вечерней прогулки, они показывают мне козюлю и кричат "металдавай" хриплыми от пива голосами, а я им улыбаюсь в ответ.

Обогнув дом, мы вышли к дороге, я сказал Арчи: "дорога", он сел и оглянулся по сторонам. Машин не было, но я не хотел, чтобы он однажды попал под грузовик - объясняйся потом с водилой. Лишних денег у меня нет.

Чёрт возьми, как хорошо, что мы живём на окраине. Для того, чтобы попасть в дикие леса, достаточно пройти всего несколько километров, и окажешься в местах, где не ступала Нога Человека. И не была тут эта ужасная, мистическая Нога не потому, что не могла сюда добраться, а потому что не хотела. Слишком близко для покорения необжитых территорий, и слишком далеко, чтобы зайти сюда выпить на солнышке и пощупать за зад подруг Человеческой Ноги. Единственная причина, по которой Человеческая Нога потащилась бы сюда, так только припрятать труп жены Ноги, убитой в пьяной ссоре. Но трупов мы никогда не находили.

Мы миновали "официальное" собачье поле, где повсюду изгрызенные "апортики", автомобильные шины, кострища, куски искорёженного проржавленного железа. Из гуляющих на поле был только доберман. А может и не доберман, я совсем не разбираюсь в породах. Арчи презрительно хмыкнул, даже не повернув головы в сторону собаки.

Мы прошли мимо грязнючего микроскопического пруда, около которого я однажды увидел рыбака, что меня здорово рассмешило. Жизнь полна символов! Не нужно искать ничего в стихах, или, скажем, музыке, достаточно выглянуть в окно.

Мимо брошенного трактора, ещё метров триста. Я остановился, присел, и отстегнул короткий поводок. Арчи помотал головой, забарабанили медвежьи уши. Я потрепал пса и легонько наподдал ему по заду.

Он всегда шёл до нашего места, не отдаляясь от меня дальше, чем на метр. Без поводка, когда не чувствовал, что я рядом, он ежеминутно оглядывался - здесь ли я. Под плотной маской и в тесном наморднике он почти не чувствовал запахов.

Достигнув леса, мы сбавили шаг. Когда миновали кустарник, я остановился. Арчи, тяжело дыша, повернулся и сел. Я снял намордник, и стянул маску. Арчи вздохнул, высунул язык и заулыбался.

Через полчаса пришли к нашему дереву. Я сел у корней, прислонился спиной к грубой коре и закурил. Медленно выдыхая дым, я наблюдал, как Арчи прыгает, охотится за хвостом, валяется на спине. Каждые пять минут подбегал ко мне, заглядывал в глаза своими счастливыми чёрными искорками и весело лаял.

Когда утомился, подошёл, устроился в ногах, и положил тяжёлую морду на колени. Я погладил его бескожую голову, ощущая, какая она горячая и сухая. Арчи зевнул, в луче солнца сталью блеснули зубы.

Арчи поспит полчасика, я одену его, и мы пойдём домой завтракать

Закурив следующую сигарету, я стал глядеть на небо, прямо на солнце. Сквозь листву можно смотреть на солнце.

- Когда-нибудь, Арчи, - сказал я тихо, - Когда-нибудь поведу тебя на прогулку без намордника, без этой маски, без дурацкого плюшевого костюма. Мне только нужно самому снять свой дурацкий плюшевый костюм. Когда-нибудь мы выйдем на прогулку, Арчи.

© Роман Губарев, 1999-2024.
© Сетевая Словесность, 1999-2024.

Книга отзывов

НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ"

Айдар Сахибзадинов. Жена [Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...] Владимир Алейников. Пуговица [Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...] Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..." ["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...] Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа [я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...] Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки [где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...] Джон Бердетт. Поехавший на Восток. [Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...] Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём [В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...] Владимир Спектор. Четыре рецензии [О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.] Анастасия Фомичёва. Будем знакомы! [Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...] Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога... [Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...] Анна Аликевич. Тайный сад [Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...] Читайте также: Ольга Андреева. Свято место | Андрей Бычков. Я же здесь | Изяслав Винтерман. Стихи из книги "Счастливый конец реки" | Елена Генерозова. Литургия в стихах - от игрушечного к метафизике | Надежда Жандр. Театр бессонниц | Наталия Кравченко. Жизни простая пьеса... | Игорь Муханов. Тениада | Никита Пирогов. Песни солнца | Елена Севрюгина. Когда приходит речь. (О книге Алексея Прохорова "Не одинокий рай") | Ольга Суханова. Софьина башня | Лана Юрина. С изнанки сна | Сергей Главацкий. Апофеазко | Татьяна Горохова. "Мне фамилия моя всегда мешала..." | Стихи, растущие из жизни | Михаил Ковсан. Время