На белом корабле, какой-нибудь зимою -
потягивать бурбон с бубонною чумою,
почитывать Рабле и сплетничать с женою:
"Все это - не с тобой и даже - не со мною!"
...случится или нет? Вокруг - дрожанье света!
Похоже на балет в прицеле арбалета.
Как будто в "видаке" - "Живаго" зажевало,
как будто в мудаке - судьбы не доставало.
А я благодарю - за эту вот судьбинку.
Побреюсь, закурю, в бокал подброшу льдинку.
Пускай она плывет, сердешная, не тает:
и пусть ее поймет какой-нибудь "Титаник".
Где случай нас подстерегает
в кустах из-за угла.
И меж лопатками пронзает,
как бабочку - игла.
Поэт, захваченный игрою,
вышептывает стиш:
- Зачем, с кощеевой иглою,
ты на огонь летишь?
Рифмуй, поигрывай словами,
не твоего ума.
Там не костер трещит дровами,
а догорает тьма.
Над нею не согреешь руки,
не приготовишь хлеб.
Она рождает свет и звуки
для музыки судеб.
Ворчит, бессмертье коротает
за рюмкою смолы.
Ей, как пластинке, не хватает
моей иглы.
Накрапывает дождь эпистолярный
Евангелие ручкой капиллярной,
что все свершилось и проистекло.
И больше нет - ни слов, ни сна, не боли,
весь мир - в воде, в моче и алкоголе.
А под ногами - битое стекло.
Всем водолеям надобно подшиться,
Господь придет и Страшный Суд свершится,
Архангел спросит: "Хау ду ю ду?""
Знай, стеклотарный песенник и мытарь,
что музыкою пахнет неподмытой
твой адресат в Таврическом саду.
Эх, закурить бы, да промокли спички.
Туман такой, что можно взять в кавычки:
и лошадь, и Великого Петра...
А счастье - всюду, при любой погоде!
Люблю тебя, когда мосты в разводе,
когда потоп вселенский до утра.
Весенний Крым, вздыхает море в темноте,
и на террасе не отыщется огня.
Мечтай о славе и не спрашивай мате:
- Зачем ты пьешь через соломинку меня?
В Москве, на рынке - ассирийский виноград
да фестиваль во всю рифмованную прыть.
А здесь - бессмертие на цыпочках цикад
к воде спускается, боится разбудить.
Местные лошади бредят тачанкой,
что бронзовеет в степях под Каховкой,
ржет на конфетах с клубничной начинкой,
мчится в куплетах с печальной концовкой...
Скифские бабы, видать, от обиды
окаменели, в кровать не заманишь.
Вспомнишь полынное небо Тавриды
и позабудешь, писателем станешь.
Согрей свои ладони над стихами,
где облака мечтают быть китами
с мохнатыми от снега - плавниками
и липкими от меда - животами.
Пусть шелестят над сонными "Крестами"
поддельными маршрутными листами.
Пусть в глубине велюровых кают -
раскосые десантники поют
про "степь да степь" хмельными голосами.
Зайдешь на камбуз, выпьешь при свече
настойку тишины на сургуче,
перелистаешь Фолкнера - тощище....
Будильник пропускает время "Ч",
промасленной библейской саранче -
вторую вечность снится пепелище.
Китовые блуждают облака,
устал язык, не клеится строка,
цитаты пахнут дымом и цикутой,
романа усеченная глава:
"Любовь меж ПВО и ПВА"...
...в казенной тьме себя не перепутай.
И снег прошел, и пепел голубой,
дождь отшумел без соуса, грибной...
Кивает Будда просветленным ликом,
и облака - белеют над тобой
в своем опустошении великом.
От почти беспробудной тоски его,
нежелания жить на бегу...
Неужели горилкой из Киева -
я, наивный, ему помогу?
Литераторы нового профиля
в кожуре, прикрывающей стыд,
выползают на свет из картофеля:
- Это Миргород или Мадрид?
Он и сам из семейства пасленовых,
и столица ему - не чета.
Подарю ему на фиг Аксенова -
все равно он его не читал!
Сны трофейные - брат стережет,
шмель гудит, цап-царапина жжет,
простокваша впервые прокисла.
Береженного - Бог бережет
от простуды и здравого смысла.
Мне б китайский в морщинках миндаль,
из гречишного меда - медаль,
никого не продавшие книги,
корабли, устремленные вдаль:
бригантины, корветы и бриги...
Мы выходим во тьму из огня,
ждем кентавра, что пьет "на коня",
и доставит тропою короткой
всех, пославших когда-то меня -
за бессмертьем, как будто за водкой.
Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах[Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...]Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём[Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...]Алексей Смирнов. Два рассказа.[Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...]Любовь Берёзкина. Командировка на Землю[Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.]Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду[Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.]Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней.[Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...]Аркадий Паранский. Кубинский ром[...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...]Никита Николаенко. Дорога вдоль поля[Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...]Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц)[О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.]Дмитрий Аникин. Иона[Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...]