течение толпы. тротуар. улица. не знаю куда себя деть. это произошло с утра. я вдруг стал иначе себя чувствовать. иначе воспринимать. иначе ощущать и теперь не знаю кто же я на самом деле. человек не человек. зверь не зверь. среди огромного числа прохожих которые есть словно их нет. среди огромных зданий привычных настолько будто так и должно быть. а это значит что и зданий нет. при том что они реальны эти здания и прохожие и деревья эти на ощупь. но все равно как бы не замечаемы поскольку опривычены в своей притертости чувственным впечатлениям до ощущения что в таком мире только ирреальное имеет вес и некий объем в который хочется погрузить свои пальцы.
2
единственный способ окунуться в собственное присутствие в атмосферу ощутимости самого себя бежать без оглядки. бежать туда где начинаются пустыри и городская свалка подступает к морскому побережью. и несмотря на гниловато-прогорклый запах разлагающегося тряпья и разнообразия отбросов присесть на бетонный блок привезенный сюда самосвалом с места позавчерашнего взрыва жилого здания во время очередного благополучно совершенного терракта и глядя вверх впустить в себя плывущие облака и открыть свое сердце сквознякам меняющим голос шелестящей травы еще не успевшей превратиться в этом царстве щебня газетных и журнальных стопок и другой отработанной мути в серую пыль. и вдруг снова заметить свои трепещущие и ненужные никому пальцы особенно большой палец правой руки который вдруг становится несгибаемым и на твоих глазах превращается в металлический стержень раскаленный добела здесь на краю этой свалки около средиземного моря и пробивающихся сквозь щебень солончаков. куда деть этот ра! скаленный палец если нет у тебя ни кола ни двора. куда деть этот символ языческой атрибутики в моменты отсутствия ночных оргий и хороводов. куда деть этот детородный фетиш и во что превратить бездомному бродяге этот ритуальный приап упруго торчащий вместо большого пальца.
3
а может быть этот раскаленный добела металлический стержень дан тебе. только дан. для того дан чтобы сработать из него ключ от несуществующей двери и когда ты этот ключ сработаешь то и дверь станет существующей и поворотом ключа ты отопрешь эту обшарпанную и близкую твоим воспоминаниям дверь. сейчас. немедленно. именно сейчас. сию минуту нужно превратить в ключ этот раскаленный металлический палец-перец. и тут же твои глаза выскакивают из орбит и начинают носиться вдоль и поперек над свалкой и неожиданно находят среди необозримого переплетения ошметков городской цивилизации наковальню зубило и молот. святое место. и ты со свистом летишь к собственным глазам. и они ошарнириваются в твоих орбитах прозорливо. и теперь ты точно знаешь что спасен от своего бессмысленного существования потому что можешь перековать этот раскаленный металлически жаждущий палец в ключ от несуществующей двери. и ты хватаешь молот и кладешь свой палец на наковальню и обрушиваешь на эту перегретую болваночку звуковую пляску молота.
ба-ух-ба-ух-ба-ух.
летят искры и весело кипит работа и раскаленный палец на твоих глазах превращается в тот самый ключ который способен вернуть утраченное детство и в нем ту самую обшарпанную дверь с той самой замочной скважиной в которую этот ключ можно вставить и повернув с наслаждением войти в желаемое. и вот этот ключ уже готов. остался висеть на тоненькой переходной шейке. и теперь остается отрубить зубилом палец-ключ от ладони твоей которая теперь этому пальцу не нужна. и чтобы осуществить задуманное довести его до конца по всем правилам современных технологий ты бежишь на неописуемой скорости к морю перелетая и перепрыгивая цепкие и колючие кустарники. и вот уже вода плещется у твоих ног и ты с видом победителя окунаешь свой раскаленный палец в глубины средиземного моря и оно это море начинает шипеть от края и до края. и так оно закипает что ты как ошпаренный выскакиваешь из морского водоворотно-приворотного зелья и с такой же запредельной скоростью возвращаешься к наковальне. хватаешь! зубило. и молот сам окрылено взлетает так как у тебя руки заняты. одна рука лежит на наковальне и подставляет под удар палец охлажденный солеными водами. другая рука держит на переходной шейке зубило и вот уже тебя пронзает целительная боль и палец который теперь уже не палец а ключ от твоего детства оказывается в твоих руках как исполнение всех твоих желаний и сосредоточие всех твоих жизненных устремлений.
4
но что за проклятие. судьба снова тебя обманула как и все прошлые разы. при том что теперь твоей руке недостает одного пальца. и что толку с того что в другой руке ты держишь ключ от несуществующей двери. а потому и замочной скважины нет как не было до сотворения ключа и точно так же как ее не будет во все последующие мгновения твоей никчемной и никому не нужной жизни. но и это тоже не беда. как бы там ни было а ничего катастрофического не произошло за исключением того что в твоей руке появился ключ не нужный ни тебе и никому другому. так куда девать этот гребанный ключ. выбросить жалко потому как это не только ключ но и твой большой палец который ты умудрился превратить в этот до конкретности бесполезный ключ. ты теперь дышишь двумя чувствами одновременно. хочется выбросить и колется оставить. оставить или не оставить. да лучше все таки. да лучше вот так. поднять выгоревший на солнце клочок газеты и аккуратно перегнув пополам на место получившегося сгиба положить этот металлический! стручок слегка развернув крылья ломкой и обветренной бумаги. да-да-да. именно в получившуюся полоску положить этот ключ и оглядываясь чтобы без и чтобы ни одна живая душа не видела прикрыть остерженелость окрылками согнутого клочка. оставить этот ключ там внутри и в таком состоянии положить в карман застегнутый невыносимо ржавой булавкой. положить сейчас и немедленно потому что приспичило. вот только бы отшпилить. но не тут-то было потому что булавка проржавела. перестала отшпиливаться и теперь всунуть в карман этот поганый ключ не представляется возможным несмотря на полную работоспособность четырех оставшихся пальцев дергающих булавку и пытающихся с помощью хитрых хотя и немудреных манипуляций освободить горло кармана. положить во что бы то ни стало этот подлый ключ в этот подло зашпиленный мешочек и наслаждаясь забыванием забыть о существовании этого ключа навеки.
Я помню О
одири / жабленной скакалочки
и сон, не меченный нерукотворной галочкой -
не брошенный под чет и нечет девочки
за-девять-тысяч-лет-тому-в-попад...
Но там над нею и над сном моим нехоженым
не О... - литические бабочки кружат!
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
