ПРОВИНЦИАЛЬНАЯ ЭПОПЕЯ
Короткая пьеса
В шести картинах
|
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА (общий список)
МУЖЧИНА (начальник одного из отделов госбезопасности)
САВЕЛИЙ ИВАНОВИЧ (сотрудник госбезопасности)
ЛИЗА ПЕТРОВНА ТЕВНАЯ (один из объектов слежки и тайного надзора)
КЛАВДИЯ СТЕПАНОВНА ФРЕЛЁВА (профессор госуниверситета, подруга Лизы Петровны)
ВАЛЕРИЙ ДЕМИДОВИЧ ЗАЛЬЧЕНКО (профессор госуниверситета, знакомый Лизы Петровны)
ИЦХАК ПИНЕВИЧ (знакомый Лизы Петровны)
ИОСИФ ЛАЗАРЕВИЧ КРЕЙМЕР (знакомый Лизы Петровны)
ЛЕЙТЕНАНТ (участковый районного отделения милиции)
МАРИЯ (знакомая Лизы Петровны)
|
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Комната. С одной стороны стенки шкаф с книгами политического содержания. Два стола. За большим столом сидит мужчина в штатском. Над его головой висит портрет Дзержинского. Перед ним на столе лист бумаги и шариковая ручка. За малым столом сидит второй. Дверь в комнату приоткрыта.
МУЖЧИНА. Можете войти.
Входит средних лет женщина. Одета небрежно. Волосы всклокочены. На ней великоватый жакет создает впечатление безразличного отношения к своему внешнему виду.
ЛИЗА ПЕТРОВНА. Какова причина вашего настойчивого внимания?
МУЖЧИНА. Савелий Иванович (обращается к сотруднику), объясните Лизе Петровне причину вызова.
САВЕЛИЙ ИВАНОВИЧ. Уважаемая Лиза Петровна, ваша мама потомственная дворянка. И вдобавок к этому вы находились во время второй мировой войны на оккупированной территории. В это время вы встречались с боевым офицером итальянской армии. Но при этом Советская власть проявила снисхождение. Вы не были осуждены. И вам дали возможность завершить образование. И даже руководить литературным объединением. А ведь к работе такого рода, да еще с неопытной молодежью, допускаются проверенные люди. Вы не оправдали наше доверие.
ЛИЗА ПЕТРОВНА. Я не могла эвакуироваться, потому что моя мать оказалась нетранспортабельной. А в университет я поступила за два года до войны. Затем, когда вашей конторе было не до меня, я успела сдать экзамены экстерном. И от знакомства с итальянским офицером не отказываюсь. Я любила. Нас сближало то, что я знала итальянский язык. И классиков итальянской литературы читала на языке оригинала. Он, офицер этот, к вашему сведению, был интеллигентом. Так что мое с ним знакомство носило естественный и закономерный характер.
САВЕЛИЙ ИВАНОВИЧ. Ладно. Мы учли все оправдывающие обстоятельства, но с этого момента вы не сможете вести литературные занятия.
ЛИЗА ПЕТРОВНА. Вы не даете мне возможность заниматься любимым делом.
САВЕЛИЙ ИВАНОВИЧ. Советую освоить техническую специальность. Что-либо связанное с физикой, где нет никакой идеологии или, скажем, с математикой.
ЛИЗА ПЕТРОВНА. Но в моем возрасте трудно переквалифицироваться.
САВЕЛИЙ ИВАНОВИЧ. Ха-ха-ха!.. В Магадане, говорят, много тяжелее. Изучайте труды Владимира Ильича!..
ЛИЗА ПЕТРОВНА. Ваш Ильич - дурак (произнесла с ударением на слове "ваш").
МУЖЧИНА. Перестаньте корчить из себя Жанну д'Арк. За такие слова!.. Да за такие слова!!! (у мужчины перехватило дыхание).
САВЕЛИЙ ИВАНОВИЧ. Прикажите задержать (произнес с выразительной паузой)... За кощунственное оскорбление святого имени!..
МУЖЧИНА. Нет!.. (резко, и после короткого раздумья). Отпустите. Все равно она от нас никуда не денется.
САВЕЛИЙ ИВАНОВИЧ. Можете идти (обращается к Лизе Петровне).
ЛИЗА ПЕТРОВНА. Прошу занести в протокол допроса (произносит с иронией). Я говорила не о моем Ленине, а о вашем (уходит).
САВЕЛИЙ ИВАНОВИЧ. Напрасно отпустили. Надо было взять под стражу.
МУЖЧИНА. Под стражу?.. У нее явная шизофрения. Подержат и отпустят. Но этим самым мы возведем ее в мученицы. Нет уж - пусть загнивает в коммуналке. На работу её нигде не примут. Так что будем соблюдать русскую пословицу: водку надо пить в меру - сказал Джавахарлал Неру!..
КАРТИНА ВТОРАЯ
Коммунальная однокомнатная квартира. Шкаф с книгами на иностранных языках. С противоположной стороны, вплотную к стене, диван с двумя подушками. В центре стол, заваленный учебниками по физике и математике. Перед столом две табуретки. На столе лист бумаги, исписанный формулами. За столом задумавшаяся Лиза Петровна с карандашом в зубах. Слышен звонок. Идет открывать. Заходит вместе с женщиной.
ЛИЗА ПЕТРОВНА. Присаживайся, дорогая Клава (выдвигает из под стола табуретку). Извини (направляется к двери). Приготовлю чай.
КЛАВА. Не надо. У меня сегодня две лекции, и... Не более получаса на разговор с тобой.
ЛИЗА ПЕТРОВНА. Твой приход для меня полная неожиданность. Хорошо, что я оказалась дома. Почему не позвонила?..
КЛАВА. Ты же знаешь, что наши телефоны на прослушке. Вот и пришла, чтобы поговорить тет-а-тет.
ЛИЗА ПЕТРОВНА. Пусть прослушивают. Я не утаивала ни биографии, ни своего к ним отношения.
КЛАВА. Ты всегда была бесшабашной. И биографии наши схожи. Одного я с тобой года рождения. И в оккупации находилась. Но я, Лиза, в отличие от тебя, умею держать язык за зубами. И к тому же они время от времени обращаются ко мне высказать мнение по тому или и иному произведению. Отказаться не могу. Сын в школу пошел. И зарплата у моего мужа не ахти какая. Преподает в школе. И другой доли ему не светит, несмотря на то, что демобилизован, как боевой офицер. Я люблю его, хотя и осталась на своей фамилии!.. Так что в национальном аспекте боевой офицер Хазан от актера Хазанова далеко не ушел.
ЛИЗА ПЕТРОВНА. Сочувствую. Но почему ты мне все это рассказываешь?.. Неужели пришла только за этим?..
КЛАВА. Не задавай лишних вопросов. Намотай на ус то, что я скажу. Руководить литературными клубами тебе заказано. В моих руках оказалась рукопись некоего Ицхака Пиневича. Во-первых, я выяснила, что ты с ним дружишь и, как меня информировали, он изредка ночует у тебя. Во-вторых, - твои приятельские отношения с Иосифом Креймером... Я никаким образом не антисемитка, но Пиневич и Креймер подали на выезд. Оно вроде бы ничего особенного. В наше время многие пытаются. Но ты, Лиза, у гебистов на учете. Их внимание к тебе вполне обоснованно. И, наконец, в-третьих - у тебя с профессором Зальченко отношения более, чем приятельские. С человеком семейным. У него двое детей!..
ЛИЗА ПЕТРОВНА. Да, уважаемая Клава, бывает, что Ицхак у меня ночует. Я убедилась, прежде чем это допустила, что он, как мужчина, ничего ко мне не испытывает. В литературе разбирается сносно и у нас есть о чем поговорить. Иногда, он заглядывает ко мне подшофе. И мы даже спим с ним, не раздеваясь, на моем диване. Он головой в одну сторону, я - в другую. Но ты рассказом о рукописи, принадлежащей Ицхаку, изрядно напугала меня. Чем ему это угрожает?
КЛАВА. Думаю, что на этот раз все обойдется. Я отметила, что ничего антисоветского в его текстах не нашла.
ЛИЗА ПЕТРОВНА. Спасибо тебе, Клава, за беспокойство.
КЛАВА. Я не сомневаюсь, что ты мудрее, чем они думают. Ты, ведь, безумно способная. Я вижу на твоем столе учебники по физике и математике. Ты действительно решила получить второе образование?..
ЛИЗА ПЕТРОВНА. У меня иного выхода нет. Попробую держать экзамены экстерном и, получив диплом, давать частные уроки. И кто бы мог подумать, что они ответили вместо меня на вопрос Чернышевского "Что делать?" Оказывается, мое спасение в математике и физике, потому что эта область науки лежит за пределами их прокрустовой идеологии.
КЛАВА. Ну все, моя дорогая подруженька, я должна бежать. Еще и еще раз прошу, будь благоразумной (направляется к двери, выходит в коридор, за ней Лиза Петровна).
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Полдень. На фоне деревьев уединенная беседка. В ней двое. На Тевной Лизе Петровне неизменный жакет. Вокруг бокового гребня волосы слегка всклокочены. Рядом, в полоборота, профессор Зальченко Валерий Демидович в сидящем на нем ладно пиджаке и при галстуке, из-под которого выглядывает острый кадык.
ВАЛЕРИЙ ДЕМИДОВИЧ. Спасибо, что откликнулись на мою просьбу. Мне необходимо с вами поговорить. Мои отношения с моей супругой натянуты до предела. Она моложе на тридцать лет, и ей нужен не я, с моей простатой, а полноценный мужик. Ее негативное ко мне отношение создает нервозную обстановку. Она далека от того, чем я занимаюсь. Научные статьи, кафедра, занятия со студентами, чтение лекций... На общение с моими детьми свободного времени у меня нет. Дочка - грубит. Сын - грубит. В общем, семья рушится!..
ЛИЗА ПЕТРОВНА. К сожалению, уважаемый Валерий Демидович, о наших свиданиях известно Фрелёвой Клавдии Степановне. Страшного в этом ничего нет. У меня с ней приятельские отношения. И она ни в коем разе не сплетница. Но вы же знаете, что, благодаря всеведущему Комитету, все тайное становится явным.
ВАЛЕРИЙ ДЕМИДОВИЧ. Но почему к сожалению?.. Фрелёва прекрасный человек. Непонятно только, какое дело Комитету до моей частной жизни?..
ЛИЗА ПЕТРОВНА. Чтобы использовать, в случае чего, в государственных интересах. Но у государства и личности интересы, как правило, не совпадают.
ВАЛЕРИЙ ДЕМИДОВИЧ. Ну и что?.. Утаивать интеллектуальные отношения?.. Да это же абсурд!.. А дальше я не зашкаливаю, да и вы.. (короткая пауза). Хотя, Лиза Петровна, чего скрывать, я испытываю к вам далеко не платонические чувства. Но это пустые фантазии - заболевание мое (произносит с улыбкою) большего не позволяет.
ЛИЗА ПЕТРОВНА. Вот и прекрасно. Наконец-то мы объяснились. Жить со мной вместе нормальному человеку практически невозможно. В моей комнатушке, кроме собачонки Чипсы, ютятся бездомные кошки. Форточка открыта и зимой, и летом. Чипса с этими кошками перезнакомилась и подружилась. Иногда у меня ночуют столь неприкаянные гости, что отказать им в ночлеге мне, христианке, совесть не позволяет. Так, к примеру, некий Ицхак - поэт, фантазер и пьяница, утверждающий, что, когда осуществится его мечта прикоснуться к Стене Плача в Иерусалиме, он тут же перестанет пить. Бывает, заваливается ко мне после полуночи и спит на моем диване, не раздеваясь. В такие ночные часы я натягиваю на себя свое тряпье и сплю на том же диване головой в противоположную сторону. Но еще - Иосиф Креймер и его жена. У них, слава Богу, своя квартира. Но оба не работают. Уволены из-за своего желания репатриироваться. Живут тем, что продают шмотки, которые получают из Германии. Посылки приходят, хотя и на другое имя, но по уговору предназначены им. Я, если бываю в Москве, привожу содержимое и передаю им. Но главное, что побуждает меня бывать в Москве - надежда раздобыть лекарство для курса химеотерапии. Вас надо спасать. Все остальное можно послать к черту.
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
Полночь. Щелчок. Включается настольная лампа. На диване лежат двое в верхней одежде. Головой вправо спит Ицхак Пиневич, головой влево - Лиза Петровна. Она проснулась. Протирает глаза и смотрит на настенные часы. Поднимается. Идет на цыпочках к рюкзаку, лежащему у порога комнаты. В эту минуту просыпается Ицхак Пиневич. Приподнимается...
ИЦХАК. Почему не спите? И куда собрались в середине ночи?..
ЛИЗА ПЕТРОВНА. Решила одного из моих знакомых проведать. Но поскольку вы меня на этом застукали, вынуждена вам кое о чем рассказать. Раз в месяц я бываю в Москве у моей подруги. Она знакома с Креймерами и они получают при ее посредничестве посылки со шмотками из Германии. Эти шмотки она передает мне и по приезде я отдаю это шматье Креймерам. Так вот, на прошлой неделе, во время моего отсутствия, Чипса превратила в клочки упаковку со шмотками. И оказалось, что в этих шмотках была завернута сионистская литература. Представьте себе, Ицхак, что об этом пронюхают гебешники!.. И у них в руках окажется весь этот сионистский бред. Да они тут же пришьют мне, христианке дворянских корней, распространение сионистской пропаганды. Иосиф Креймер прекрасно понимал, что подставляет меня. Я расквасила бы ему морду, жаль силенок маловато.
ИЦХАК. Я разделяю ваш праведный гнев, но куда же вы собрались в середине ночи?..
ЛИЗА ПЕТРОВНА. Креймеры живут на первом этаже. Хочу насобирать булыжников в этот рюкзак, подойти поближе к его дому и выбить ему стекла.
ИЦХАК. Оставьте эту затею. Поймают - два года за хулиганство обеспечено.
ЛИЗА ПЕТРОВНА. Ицхак, вы же знаете, что друзей у меня достаточно. Могла бы кого-нибудь попросить, но честнее собственными руками.
ИЦХАК. Умоляю, не делайте непоправимой глупости. Представьте на минуту, что вас поймают.
ЛИЗА ПЕТРОВНА. Не отговаривайте меня. Я - интернационалистка: пусть ярость благородная вскипает, как волна!..
ИЦХАК. Ваши эмоции за пределами моего понимания. Я вас в этом деле не поддерживаю, но в любом случае не могу отпустить одну.
ЛИЗА ПЕТРОВНА. Вам лучше обезопасить себя. Уходите. Если меня задержат, то тут же возьмут ордер на обыск. И - найдут вас!.. Спрашивается, что делал еврей Ицхак в моей коммуналке в тот час, когда антисемитка Тевная выбивала стекла в квартире великого сиониста Креймера?..
ИЦХАК. Разрешите хотя бы на шухере постоять.
ЛИЗА ПЕТРОВНА. Хорошо. Я выйду с рюкзаком одна. Видите тусклую лампочка и развороченную ремонтами дорогу?.. Наберу камней и махну вам рукой. Когда будете выходить, не забудьте захлопнуть входную дверь (вскидывает на плечо рюкзак и уходит).
КАРТИНА ПЯТАЯ
Улицы на углу перекрестка. Под фонарем и надписью "АПТЕКА" маячит фигура. Черты лица смазаны тусклым освещением. Неожиданно в полной тишине раздается звон выбиваемых стекол. От отсвета шуганула тень и тут же перебежала дорогу в сторону аптеки. Вслед за улепетывающей фигурой последовала маячившая. Оба беглеца исчезли в ближайшей подворотне. Но одновременно со стороны выбитого окна послышались истошные вопли.
Спасите!.. Убивают!.. Грабят!.. Броня, не выходи! Могут убить! Позвони участковому. Пусть запротоколирует.
На углу улицы показывается участковый. Высмотрев со стороны выбитого окна его появление, навстречу ему выбегает пострадавший.
Товарищ лейтенант! - у меня выбили оконное стекло.
ЛЕЙТЕНАНТ. Имя, отчество и фамилия?.. (Достает блокнот).
ПОСТРАДАВШИЙ. Иосиф Лазаревич Креймер (Лейтенант записывает).
ЛЕЙТЕНАНТ. Но по телефону я слышал женский голос.
ИОСИФ. Звонила моя жена. Сами посмотрите - видите ее лицо? - из разбитого окна выглядывает. Но она здесь не при чем. Ее впутывать не надо.
ЛЕЙТЕНАНТ. Ваших данных вполне достаточно.
ИОСИФ. Желательно, чтобы хулиганы были найдены побыстрее.
ЛЕЙТЕНАНТ. Придется подождать. Дел невпроворот. Только и всего, что стекла выбили. Глаза целы?.. Мозги не вышибли?.. Бросьте паниковать. Если, при случае, чего-нибудь разузнаем, сообщим.
ИОСИФ. Товарищ лейтенант, можно узнать, с кем я беседую?..
ЛЕЙТЕНАНТ. С участковым вашего района. Этого достаточно. Зачем вам знать больше?..
ИОСИФ. Я имею возможность это дело ускорить.
ЛЕЙТЕНАНТ. Каким образом?
ИОСИФ. Завтра же запишусь на прием к Тутику Василию Никитичу.
ЛЕЙТЕНАНТ. Рассмешили!.. Кто он такой этот Тутик?..
ИОСИФ. Начальник одного из отделов госбезопасности.
После этих слов Креймера следует многозначительная пауза. Ухмылка на лице лейтенанта исчезает. Он вытягивается в струнку и прикладывает к козырьку руку.
Не беспокойтесь, уважаемый Иосиф Лазаревич. Я доложу о происшествии по уставу: как положено и куда следует!..
КАРТИНА ШЕСТАЯ
Стена здания. Уличный телефонный автомат. Женщина, прижимающая к уху трубку. Стена второго здания с таким же телефоном, возле которого Тевная Лиза Петровна.
ЛИЗА ПЕТРОВНА. Добрый день Мария. Спасибо, что подошла в назначенное время, как договаривались. Я не хотела, как ты понимаешь, звонить со своего телефона и тем более на твой домашний. Называй меня Люсей.
МАРИЯ. Хорошо, Люся... Я созвонилась с одним из моих знакомых. Он профессор-онколог. Я попросила достать лекарство для курса химиотерапии. Он сказал, что такое лекарство продается только в израильских аптеках. А еще, что необходимый курс лечения - по одной таблетке в месяц в течение одного года. Всего - двенадцать таблеток в одной упаковке.
ЛИЗА ПЕТРОВНА. И как же технически приобрести такое лекарство?..
МАРИЯ. Проблема - стоимость.
ЛИЗА ПЕТРОВНА. А если конкретно?..
МАРИЯ. Одна таблетка - тысяча шекелей. Упаковка - двенадцать тысяч. Плюс пересылка и доставка.
ЛИЗА ПЕТРОВНА. Я в шекелях ни бум-бум.
МАРИЯ. В переводе на доллары - четыре тысячи.
ЛИЗА ПЕТРОВНА. Баснословная сумма. Таких денег нет ни у меня, ни у моего друга. Тем более, что он не еврей и за материальной помощью ему обратиться некуда. Неужели летальный исход неминуем?..
МАРИЯ. Профессор сказал, что химиотерапия в таком случае равносильна кастрации.
ЛИЗА ПЕТРОВНА. И что же ты хочешь этим сказать?!..
МАРИЯ. Выход - хирургическое вмешательство с удалением содержимого мошонок.
ЛИЗА ПЕТРОВНА. И ты говоришь это так спокойно и безжалостно?..
МАРИЯ. Интеллектуальные способности скорее всего не пострадают. Научной работой можно будет заниматься на прежнем уровне.
Лиза Петровна вешает телефонную трубке, ноги у нее подкашиваются. Она прижимает руки к сердцу и падает. Около нее останавливаются несколько любопытных прохожих. И тут же, откуда ни возьмись, появляются санитары. Кладут Лизу Петровну на носилки и несут к открытым дверцам кареты скорой помощи.
© Александр М. Кобринский, 2017-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2017-2024.
Орфография и пунктуация авторские.
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Айдар Сахибзадинов. Жена [Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...] Владимир Алейников. Пуговица [Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...] Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..." ["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...] Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа [я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...] Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки [где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...] Джон Бердетт. Поехавший на Восток. [Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...] Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём [В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...] Владимир Спектор. Четыре рецензии [О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.] Анастасия Фомичёва. Будем знакомы! [Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...] Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога... [Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...] Анна Аликевич. Тайный сад [Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
