Не приукрасить ли сейчас нам, братья,
И начать старинными словами
Наш рассказ печальный
О дружине Игоревой?
Игоря Святославлича!
*
Начнем же песню эту
По былинам своего времени,
А не по замыслам Бояновым.
Боян же вещий,
Если хотел, кому песнь исполнить,
То растекался маслием по дереву,
Серым волком по земле,
Сизым орлом под облаками.
Помянет в песне своей
Первых времен усобицы.
В те времена далекие
Пускали десять соколов на стаю лебедей,
Которая долетала,
Та первая песню пела:
Старому Ярославу, храброму Мстиславу,
Герою зарезавшему Редедю
Пред полками Касожскими,
Красивому Роману Святославличу.
*
Боян же, братья,
Не десять соколов
На стаю лебедей пускал,
Он свои вещие персты
На живые струны воскладал;
Те струны сами князьям славу рокотали.
*
Начнем же, братья, повесть эту
От старого Владимира до нынешнего Игоря;
Который стянул ум крепостью своею
И заострил сердце свое мужеством.
Наполнившись ратным духом
Навёдя свои храбрые полки
На землю Половецкую, за землю Русскую,
* * *
О Боян, соловей старого времени!
Как бы ты прославил те полки?
Порхая соловьем по оливковому дереву,
Летая умом под облаками,
Свивая славы обе половины сего времени,
Идя тропой Трояньей, через поля на горы.
Спел бы так песню Игорю, своему "внуку":
"Не буря соколов занесла
Через поля широкие Галиции,
Стаей летящих к Дону Великому".
А может, по-другому начал песнь свою
Вещий Боян, Велесов "внук":
"Кони ржут за Сулою -
Звенит слава в Киеве;
Трубы трубят в Новеграде -
Стоят флаги в Путивле!"
*
Игорь ждет милого брата Всеволода.
И говорит ему Буй - Тур Всеволод:
"Один брат, один свет светлый - ты, Игорь!
Оба есть Святославлича!
Седлай же, брат, своих борзых коней,
Мои-то готовы, осёдланы у Курска первыми.
Мои-то куряне знают, куда метить:
Под боевыми трубами рождённые,
Под шлемами взращённые,
С конца копья вскормленные,
Пути им ведомы,
Горные тропы знаемы,
Луки у них натянуты,
Колчаны отворены, сабли заострены,
Сами скачут, как серые волки в поле,
Ищут себе чести, а князю славы!
*
Тогда Игорь воззрел на светлое Солнце
И видит на нем тень,
Которая всех его воинов прикрыла.
И обратился Игорь к дружине своей:
"Братья и дружина!
Лучше же убитым быть,
нежели полоненным быть!
А сядем, братья,
На своих борзых коней
Да посмотрим на синий Дон!"
Спала князю на ум похоть,
И жалко ему, что знаменье наступило,
Но искушает Дон Величавый.
"Хочу, говорит, копье преломить
На конце поля Половецкого.
С вами, русичи,
Хочу голову свою положить!
А "Любо!" испить шеломом Дону?"
* * *
Тогда вступил Игорь князь в злат стремень
И поехал по чисто полю.
Солнце же ему тьмою путь заграждает,
Днём наступившая ночь
Стонет ему грозою.
Птицы испуганным свистом своим
Разбудили зверя.
Встал взбесившийся Див,
Кличет сверху дерева,
Велит прислушаться землям
Далеким: Влозе и Поморью,
Посулью и Сурожу, Корсуню;
И тебя предупреждает Венецианский истукан.
А половцы неготовыми дорогами
Побежали к Дону Великому;
Кричат в телегах, словно в полночь
Лебеди распуганные.
Игорь к Дону воинов ведет!
Но уже беда его пасет птице подобная,
Волки грозные сторожат в горах;
Орлы клекотом на кости зверей зовут,
Лисы лают на красные щиты.
О, Русская земля!
Уже за высокими горами ты!
* * *
Долго длится сумрак ночной,
У зари свет пропал.
Густой туман на полях лежит,
Соловьиные трели утихли, тишина кругом.
И только говор галочий разбудил воинов.
Русичи Великие поля
Красными щитами перегородили,
Ищут себе чести, а князю славы.
*
Ранним утром в пятницу
Разбили поганые полки половецкие!
И рассеяли их стрелами по полю.
И помчались прочь
Красные древки половецкие,
Украшенные золотою паволокою
И дорогими аксамитами.
Ортьмами, япончицами и кожухами
Начали мосты мостить по болотам,
А по грязевым местам втоптали
Всякое узорочье половецкое:
Красные флаги, белые хоругви с червлёной чёлкой.
Серебрёное же оружие - храброму Святославличу!
*
Дремлет в поле
Ольгово храброе гнездо,
Далече залетело!
Не было оно обиде порождено
Ни соколу, ни кречету,
Ни тебе, чёрный ворон.
*
Поганый половчине Гзак бежит,
Серым волком Кончак ему
След правит к Дону Великому.
На другой день ранним утром
Кровавой зари свет погас.
Чёрные тучи с моря идут,
Хотят прикрыть четыре солнца,
А в них сверкают синие молнии.
Быть грому великому!
Идти дождю стрел с Дону Великого!
Тут сейчас копья преломятся,
Тут сейчас сабли притупятся
О шеломы половецкие
На речке на Каяле, у Дона Великого!
О, Русская земля!
Уже не увидеть за горами тебя!
* * *
Это ветры, Стрибожьи внуки,
Веют с моря стрелами
На храбрые полки Игоревы.
Земли тут нет!
Рекой мутной течет она по росе,
Поля покрывают флаги.
Кричат половцы!
Идут от Дона и от моря
И со всех сторон
Русские полки обступили.
Дети бисовы
Криком поля перегородили,
А храбрые русичи
Перегородили их червлёными щитами.
* * *
Яр - Тур Всеволод!
Стоишь на поле бранном
Мечешь во врагов стрелы,
Гремишь о шеломы мечом воронёным!
Куда Тур поскачет,
Своим золотым шлемом посвечивая,
Там лежат поганые головы половецкие.
Затупились сабли их каленные о шеломы аварские.
*
А тебе, Яр - Тур Всеволод,
Какая из ран дорога у брата?
Забыл ты честь, жизнь, свой удел Чернигов?
Отцовский золотой престол,
Как свою милую хочешь
Красну Глебовну?
Забыл ты, святые обычаи?
*
Были века Трояна,
Миновали года Ярослава;
Были полки Олеговы,
Олега Святославлича.
Тот ведь Олег мечом крамолу ковал
И стрелы по земле сеял,
Вступая в золотые стремена
В городе Венеции.
Тот же звон давний слышал
Великий Ярослав.
Сын же Всеволожа, Владимир,
Каждое утро уши затыкает в Чернигове,
Словно не слышит он бряцанья этого.
Бориса же Вячеславлича
Храброго и молодого князя,
Слава на суд привела и на коней
Зеленую паполому постелила,
За обиду Олегову.
С той же Каялы
Святополк повел отца своего
Между венгерскими иноходцами,
Ко Святой Софии к Киеву.
Тогда при Олеге Гориславличе
Сеялись и подрастали усобицы;
Погибла жизнь Даждь - божа внука,
В княжеских крамолах
Век человеческий короток был.
Тогда по Русской земле
Редко петухи кукарекали,
Но зато часто воронье каркало,
Трупы меж собой делившие,
Да галки по-своему сговаривались,
Собираясь лететь на уедие.
*
То было в те битвы, в те полки,
А эта сеча и битва неслыханная!
С раннего утра до вечера,
С вечера до рассвета
Летят стрелы каленные,
Гремят сабли о шеломы,
Трещат копья кованые
В поле далеком
Среди земли Половецкой.
Чёрная земля под копытами
Костьми была посеяна,
Да кровью полита.
Бедой взошла по Русской земле.
* * *
Что мы шумели,
Что мы звенели вчера?
Ранним утром перед рассветом
Игорь полки заворачивает,
Жаль ведь ему милого брата Всеволода.
Бились день, бились другой,
На третий день к полудню
Пали стяги Игоревы.
Тут два брата и разлучились
На берегу быстрой Каялы.
Тут кровавого вина не хватило;
Тут пир закончили храбрые русичи:
Сватов попоили, а сами полегли
За землю Русскую.
Не жалит трава колючая,
А дерево с печалью к земле приклонилось.
*
Уже, братья,
Невеселое время настало.
Уже пустынь силу прикрыла.
Встала обида в силах Дажь - божа внука,
Вступила девою на землю Троянью,
Всплескала лебедиными крылами.
На синем море, у Дона плескаясь,
Утопила славные времена.
Усобица княжья на бесславную гибель,
Говорит брат брату:
"Это мое, и это - моё же!"
И начали князья про малое:
"Это великое!" - молвят.
И сами на себя крамолу куют,
А погань со всех сторон
Приходит с победами
На землю Русскую.
*
О! Далеко залетел сокол птиц бья, - к морю!
А Игорева храброго полку не воскресить.
По их души кликнут там "чёрного змея",
Поскачет он по Русской земле,
В пепел, изводящий живую плоть,
В пламенной розе костра.
Жены русские заплакали причитая:
"Неужели нам со своими
Милыми, любимыми
Ни мыслию смыслить,
Ни думу сдумать,
Ни в глаза им посмотреть
А злата и серебра
Ни толики не потрогать?"
И стон был великий, братья,
Киев скорбит, а в Чернигове
Проклинают половцев.
Тоска разлилась по земле Русской.
Печаль необъятная течёт
Средь земли Русской.
А князья сами на себя крамолу сковали.
А поганые сами свои победы закрепляли,
На Русской земле имели дань
По одному оболу (по беле) со двора.
* * *
Это ведь два храбрых Святославлича,
Игорь и Всеволод ту ложь разбудили,
Которую недавно усыпил отец их,
Святослав - Грозный, Великий, Киевский.
Грозой могучей притрепал
Своими сильными полками
И воронёными мечами.
Притоптал холмы и горы,
Взмутил реки и озера,
Иссушил потоки и болота.
А поганого Кобяку из лагуны морской
От железных, великих полков половецких,
Как вихрь унес:
И свалился Кобяка в граде Киеве,
В гриднице Святославливой.
Тогда Немцы и Венедецы,
Тогда Греки и Морава
Поют славу Святославу,
И укоряют князя Игоря,
Погрузившего богатую добычу на дно Каялы,
В реке половецкой русское золото утопивший.
Там же Игорь князь
Пересел из седла золотого в седло пленника.
Унесло словно градом защиту,
И веселие пропало.
* * *
А Святослав мутный сон видит
В Киеве на горах в ту же ночь.
"С вечера одевают меня, говорит,
в чёрный саван на кровати тисовой.
Зачерпнули мне синее вино, с потом смешанное,
А насыпали мне зелье-то из пустых колчанов поганьих,
Толкнули тяжелый камень на грудь и давят меня.
Уже пол без князя в тереме моем златосемиворотном!
Всю ночь с вечера вражьи вороны
Сбивались в стаи у Плесненска, на Болони,
Миновали горный склон у Кисани
И неслись к синему морю".
*
И отвечали бояре князю:
"Уже, Князь, печаль твой ум пленила;
Это же два сокола
Слетели с отчего престола,
Золота поискать в городе Венеции
И победно испить шеломом из Дона.
Уже соколы крыльями
Припешали поганых, как саблями,
А сами запутались в паутине железной".
*
Темно вдруг стало в третий день:
Два солнца померкли,
Оба багряными столпами погасли,
И в море погрузились,
А с ними молодые месяцы
Олег и Святослав.
Тьмою всё заволокло.
На речке на Каяле тьма свет покрыла:
По Русской земле помчались половцы,
Как гепардовый выводок
И великое буйство настало гунновье.
Уже снеслась хула на хвалу,
Уже вырвалась нужда на волю,
Уже свалился Див на землю.
Это готские красные древки (флаги)
Устремились на берег к синему морю,
Звеня русским золотом.
Поют племя бисово,
Мечтая отомстить Шарокану (Киевскому когану):
"А наша дружина жадна до веселья".
* * *
Тогда Великий Святослав
Изронил злато слово,
Со слезами смешанное, и молвил:
"О мои сыночки, Игорь и Всеволод!
Рано есть начали землю Половецкую,
Мечи тупить, а себе славы искать.
Если нечестно одолеете,
То нечестно и кровь поганую прольете.
Знаю, храбрые сердца ваши
В жестоких поединках скованы
Да в удали закалены,
Не посрамите вы моих серебряных седин.
Только не жду я помощи от власти
Сильного, богатого и многоратного
Брата моего Ярослава.
С его черниговскими богатырями могучими,
С его таранами и шелебирами,
С его топчаками, ревугами и альберами,
С теми, что без щитов
С одними ножами засапожными
Криком полки побеждают.
Звеня славою предков
Не скажут эти мужи о себе:
"Будущую славу себе похитим,
А прошлую меж собой поделим".
Ведь не случится чуда, братья,
И старик не сможет помолодеть.
Если сокол в мытях бывает,
Высоко ли птиц он сбивает?
Но не даст гнезда своего в обиду!
Это ли не зло?
Если князьям мы не поможем,
Тогда на нет, все наши годы обратятся.
Там у Рима!
Кричат под саблями половецкими,
А Владимир под ранами,
Тяжело и больно сыну Глебову".
*
Великий князь Всеволод!
Не думаешь ли ты, прилетев издалёка,
Отцовский золотой престол занять?
Ты думаешь, что можешь
Волгу веслами расплескать,
А Дон шлемами вычерпать?
Если бы это случилось на яву,
То была бы чага по рублю,
А пленный половец по копейке.
Ты, быть может, хочешь посуху
Живыми шереширами стрелять,
Удалыми сынами Глебовыми?
*
Ты, удалой Рюрик и Давид!
Не вы ли в золочёных шеломах
По крови плавали?
Не ваша ли храбрая дружина
Рыкает, как туры,
Раненые саблями калёными
На поле далеком?
Выступите, Господари, в боевой поход,
За обиду нашего времени!
За землю Русскую! За раны Игоревы,
Удалого Святославлича!
*
Галицинский Осмомысл Ярославе!
Высоко сидишь
На своем златокованом столе!
Подпер горы Карпатские.
Своими полками железными
Заграждаешь Королеве путь.
Мечешь бремены через облака,
Суды вершишь до Дуная,
Отворяешь Киеву врата.
Стреляешь с отчего стола
Золотого Салтанского за земли.
Стреляй, Господине,
В Кончака - поганого кощея!
За землю Русскую! За раны Игоревы,
Удалого Святославлича!
*
А ты, удалой Роман и Мстислав!
Храбрая мысль носит ваш ум на дело!
Высоко плаваешь на дело в удали,
Словно сокол на ветрах парящий,
Желающий сильную птицу
В удальстве одолеть!
Суть в том, что у вас непреклонные
Воины под шлемами.
Латинская ими покорёна земля
И многие страны: Хинова, Литва, Ятвязи,
Дремела и Половцы - сулицы свои обломали,
А головы свои преклонили
Под твои мечи воронёные.
Неужели, Княже,
Игорь не увидит больше Солнца свет?
А дерево не по добру листву уронит?
По Рси и по Сули враг города поделит?
Игорева же храброго полку не воскресить,
Дон тебя, Княже, кличет!
И зовет князей на победу!
*
Олеговичи, храбрые князья, доспейте на брань!
Ингварь, Всеволод и все три Мстиславича!
Вы же не из того худого гнезда шестокрылицы,
Которая не победами, а жребием себе
Власть всю присвоила.
Где ваши золотые шеломы?
Где мечи ваши звонкие и щиты?
Загородите полю ворота
Своими острыми стрелами!
За землю Русскую! За раны Игоревы,
Удалого Святославлича!
* * *
Уже Сула не течет больше
Серебряными струями к граду Переяславлю.
И Двина нехотя течет
К этим грозным половчанам
Под победные крики поганых.
Один Изяслав сын Васильков
Позвонил своим острым мечом
О шеломы литовские.
Убавив "славу" деда своего Всеслава.
Сам же под красными щитами
Лежит на кровавой траве
Сражённый литовским мечом.
И скатилась юная кровь в ту реку.
Дружину твою, княже,
Птицы крыльями приодели,
А звери кровь облизали.
Не было тут ни брата Брячислава,
Ни другого - Всеволода.
Один ты уронил жемчужную душу
Из храброго тела через златое ожерелье.
Узнав о том, жены в голос рыдали,
И веселие пропало.
*
Трубы трубят Городеньские!
Ярославе и все "внуки" Всеславли,
Уже опустите стяги свои.
Вложите обратно в ножны
Свои мечи ворождебные!
Иначе перескочите "дедову славу".
Вы же своими крамолами
Наводите нечисть поганую на землю Русскую!
* * *
Про жизнь Всеславову,
При которой случилось
Большое насилие от земли Половецкой:
*
На седьмом веку Трояновом
Бросил Всеслав жребий, словно речь шла
О девице ему полюбившейся.
Он клюками оперся на коней,
И поскакал к граду Киеву.
И добился оружием
Золотого стола Киевского.
Поскакал от них лютым зверем,
В полночь из Бела-града обесившись,
Растворился в синей мгле.
Утром же возник триискусно,
Отворил врата Новуграду,
Расшиб славу Ярославу.
Скакал волком до Немиги с Дудуток.
На Немиге же снопы стелют головами,
Молотят цепами воронёными,
На току жизнь кладут,
Веют душу от тела.
Немиги кровавые берега
Не багульником душистым посеяны,
Посеяны костьми русских сынов.
Всеслав-князь, людей судящий,
Князьям города раздающий.
А сам в ночи волком рыскает;
Из Киева дорыскал до курии Венецианской (до дворца Дожей).
Великому Хресови - Аттиле волком путь
Прирыскивал тому в Полоцк.
Позвонили заутреннею рано
У Святой Софии в колокола,
А он уже в Киеве тот звон слушает.
Еще бы, бесовская душа
В волчьем теле нечасто
Беде людской сострадает.
Про таких, как он еще вещий Боян
В своей первой припевке мудро сказывал:
"Как ни хитри, как ни ловчи,
да хоть ты в птицу ловко обернись,
суда божьего не миновать".
*
О! Встонала Русская земля,
Вспоминая первую годовщину,
И своих первых князей!
Того старого Владимира нельзя же
Навечно приковать к горам Киевским.
А нынче, встали стяги Рюриковы,
А "друзья" Давидовы не розы носят им,
Боевыми вымпелами машут, копия поют.
* * *
На Дунае Ярославлин голос слышится,
Птичкой маленькой, никем не узнанной,
С раннего утра заунывно кычет:
"Полечу, говорит, пташкой по Дунаю,
Омочу шелковый рукав в Каяле речке,
Оботру князю кровавые его раны
На теле его жестоко избитом".
*
Ярославна с утра плачет в Путивле,
На площадке смотровой, вопрошая:
"О Ветер, Ветрило!
Зачем, Господине, так сильно дуешь?
Зачем мечешь гунновские стрелы
На свою малюсенькую птичку?
Зачем мою песню задуваешь?
Думаешь мало, ты нам сделал горя?
Под облаками дуй!
Поддувай попутным ветром
Корабли на синем море!
Почему мое веселье
По ковылию развеял?
*
Ярославна с утра плачет в Путивле,
На площадке смотровой, восклицая:
"О, Днепре! Слава тебе!
Это ты пробил эти каменные горы насквозь!
В землю Половецкую ты играючи вынес
На себе Святославовы насады
До полку Кобякова!
Помоги вернуться, Господине,
Моему любимому ко мне!
Как будь-то, не посылала к нему
Слез своих на море утром ранним.
*
Ярославна с утра плачет в Путивле
На площадке смотровой, призывая:
"Светлое, троесветлое Солнце!
Всем тепло и красно от тебя!
Зачем, Господине, простер
Горячий свой луч
На воинов наших любимых?
В поле безводном зной нестерпимый.
Лучи свои спрячь! Плохо им.
Колчаны свои закрой!
* * *
Взволновалось море неспокойное,
Набегают с моря тучи.
Князю Игорю, Бог путь указывает,
Из земли Половецкой в землю Русскую,
К отчему золотому столу.
Погасли вечерние зори.
Игорь спит? Нет. Игорь бдит!
Игорь мысленно поля меряет
От Великого Дона до малого Донца.
С вечера приготовлен конь.
В полночь Лавр свистит за рекой,
Велит Князю приготовиться
Не спешить, быть внимательным.
Подал знак Лавр, стукнул по земле,
Разыгралась непогода, зашумела трава.
Половецкие шатры задернулись.
А Игорь-князь,
Проскользнул горностаем к тростнику
И белым лебедем врезался на воду.
Выйдя из реки,
Вскочил на борзого коня
И поскакал быстрым волком.
И потёк к пойме Донца.
И полетел соколом под облаками,
Сбивая гусей и лебедей
К завтраку, обеду и ужину.
Если Игорь соколом летит,
Тогда Лавр волком трусит,
Сбивая собой студеную росу
Перед дорогим своим борзым конем.
*
Малый Донец вопрошал:
"Князь Игорь, хватит ли тебе величия,
А Кончаку нелюбия, а Русской земле веселия?"
Игорь отвечал:
"О Донче! Конечно хватит того величия.
Ведь это ты заботился о князе на волнах.
Ты постилал ему зеленую траву
На своих серебряных берегах.
Одевал его теплыми туманами
Под сенью зеленых дубрав.
Стерег его лебедем на воде,
Чайками на струях,
Ласточками на ветрах".
*
Таких хороших слов
О реке Стугне не скажут.
Худую струю имея,
Пожирает чужие ручьи.
И струги, растрепав на куски,
Унесла князя Ростислава
Затворила на дне, при тёмном береге.
Плачет мать Ростислава
По унесенному князю Ростиславу.
Поникли цветы от жалости,
И дерево с печалью к земле приклонилось.
* * *
То не сороки всполошились -
По следу Игоря ездит Гусак с Кончаком.
Тогда вороны не каркали,
Галки приумолкли,
Сороки не стрекотали,
Поползни только ползали.
Да дятловый перестук
Путь к речке указывал.
Под веселые трели соловьиные
День угасал.
Говорит Гусак Кончаку:
"Если сокол к гнезду летит,
Соколенка расстреляем своими
Позолоченными стрелами".
Отвечает Кончак Гусаку:
"Если сокол к гнезду летит,
А мы соколенка опутаем
Красной девицей".
Молвит Гусак Кончаку:
"Если опутаем его красной девицей,
Не наш будет соколенок,
Не наша станет красна девица,
Тогда снова придут русичи,
И начнут нас, как птиц бить
В поле Половецком".
* * *
Говаривал еще Боян;
И в годину Святослава -
- перстом созидавший.
И в старые времена Ярослава,
И в Олегово коганство:
"Хоть и тяжко той голове без плеч,
Зло тому телу без головы".
А Русской земле без Игоря!
Солнце светится на небесе,
Игорь Князь в Русской земле!!!
Девицы поют на Дунае,
Вьются их голоса через море до Киева.
Игорь едет по Боричеву
К Святой Богородице (Благовещенье)!
Кругом пир горой, угощения!
Страны рады, города веселели,
Певшие песнь старым князьям,
А потом молодым.
Пойте славу Игорю Святославличу!
Буй Тур Всеволоду! Владимиру Игоревичу!
Здрави будь, князья и дружина,
Боровшаяся за христианство
С полками погаными.
Князьям слава!
А дружине
Аминь.
*
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
