По Брейгелю, в горах уже зима.
Охотники гуляют от ума.
Сочатся небом вздувшиеся реки.
И на холсте, распятом в облаках,
Рисует Некто с дудочкой в руках
Последнюю мечту о человеке.
Как тонок наст нетронутой любви!
Дыханьем дня его не продави.
Такая тяжесть в воздухе повисла,
Что кажется - вот-вот ударит лёд.
И всё у нас тогда произойдёт.
И ничему уже не будет смысла.
Скажи: изюм. Скажи: меня спаси.
Какой Господь покажется вблизи
За перекрёстком вымысла и смысла?
Как назовёшь - так будешь и роптать.
Лишь имена дано нам выбирать.
...и пауза на небесах повисла.
Ты всемогущ. Ты - Бога называл.
Любое слово - что девятый вал -
Способно и родить, и уничтожить.
...а Бог с улыбкой смотрит на тебя,
дитя своё безумное любя
и знает, что иначе быть не может.
Между нами, мёртвыми, говоря,
Что там каркают вороны января
И кому в небесах не спится?
Нам на кладбище старенький Дед Мороз,
Позабыв про выслугу и склероз,
Тащит водку - опохмелиться...
Тени, тени прошлого - по кустам.
Небеса прилипли к моим устам.
И уже не сказать ни слова.
...Уходящий Будда глядит наверх,
Где, раскинув руки, как птица стерх,
Продолжается тень Христова.
Остывший город жжётся как стекло.
Слова - как лёд в сожжённом Ватерлоо.
Что говорить? Тут говорить не надо...
Когда печаль штурмует города,
Гремит, как жесть, казённая беда,
И со-лютует приступ снегопада...
На дне звезды, в ненайденном раю
Я, умирая от тебя, пою
Такие песни, что - помилуй Боже...
И голосят, как дети, сквозняки.
И никому не протянуть руки.
А я шепчу: и всё же, всё же, всё же...
Зализываю раны сентября.
Смертельные, по правде говоря.
По правде говоря, и сам я умер.
Я умер. И пишу вам из Сети,
Где бродят души мёртвые. Прости
Нас, Господи, за этот вечный зуммер.
Я помню всё. Я всё давно забыл.
Я помню, как в наш дом он приходил -
Один, второй, и третий, и четвёртый...
Она ждала. Поила их собой,
Пока Земля крутилась вразнобой
Фальшивою пластинкою затёртой.
Я девочкой - колдунью называл.
Я душу ей, бездушной, отдавал.
Она брала. И не было мне сладу
Ни с пустотою, воющей внутри,
Ни с песенкой, продутой на пари.
Я сам себя подталкивал к распаду.
Теперь неважно, как и почему
Не стало Бога - солнцу моему.
Его не стало. И её не стало.
А я живу, врастая, как прибой,
В подкладку неба, голубой подбой...
И крутится Земля, как калевала.
Разбиты сумерки зимы параличом.
А солнце плавает у Бога за плечом.
Лишь электричества небесные жучки
Висят на ниточках как будто лампочки.
Мы в зимних сумерках, как бабочки впотьмах -
Тельца залётные на ангельских правах -
Всё машем крыльями, всё требуем любви.
Хоть Бог сказал уже заветное: "живи!"
Покуда вечная не воцарится тьма,
Пусть светит всякая и охра, и сурьма,
И каждый звук пусть источает божий свет.
Покуда сумерки. Покуда смерти нет.
а у сосен солнце грызёт стволы
дни за днями тянутся как волы
страх живёт в воловьей утробе -
для чего живём мы воловий век?
наг и чист рождается человек
а уходит в тоске и злобе
говорят, что есть, мол, ещё душа
что её сам Бог научил дышать
и внимать небесам и аду
а в моей душе - только ветра свист
Бог души моей, видимо, - органист
он играет все ночи кряду
Вот он я, вот он! - иди ко мне, ты,
Снег, налетающий из темноты,
Словно собака в прихожей.
Слышишь ли, нет ли, опять повторю -
Это зима не по календарю,
Это в душе моей, Боже.
Выпита боль, словно чаша вина,
Я просыпаюсь от тяжкого сна,
Хочется водки и снега.
Гордый и голый - стою на ветру.
Я не умру - говорю - не умру!
Чувствую радость побега.
В вольной зиме моей волки поют.
В доме под снегом шампанское пьют.
Светится ангел на ёлке.
Стёрта до белого чёрная ложь.
Ты никогда эту жизнь не поймёшь.
Выпьем, товарищи волки!
Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах[Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...]Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём[Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...]Алексей Смирнов. Два рассказа.[Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...]Любовь Берёзкина. Командировка на Землю[Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.]Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду[Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.]Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней.[Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...]Аркадий Паранский. Кубинский ром[...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...]Никита Николаенко. Дорога вдоль поля[Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...]Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц)[О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.]Дмитрий Аникин. Иона[Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...]