На праздники наряжали скелет истопника, что песни Утесова при жизни любил: московских окон негасимый свет... К черепу звезду присобачили, к тазу разноцветные стеклянные шары-шишечки красивые. Вокруг скелета суетилась детвора: у маленького Омерика бенгальский огонь на губе отсырел, спички вышли, он их судорожно по Ликиным сумкам искал. Нашел - и опять чиркать. А Лика с Борей на скамейке сцепились. Она таких страстных поцелуев ни от кого не получала еще, он их по пособию для новобрачных разучил. Молодых людей окружали родственники, стараясь не шуметь. Все знали, что Боря очень плоскостопием страдал перед армией и загинет там по всей вероятности. А Лика с горя пить станет, опустится, в Штаты махнет лямку тянуть эмигрантскую, дизайнерскую, и писать чудовищные стихи.
А у скелета разыгрывали спектакль. "Зимний" ребята брали - раз. Керенского представлял золотушный мальчик Петюня в женской одежде. Польшу у фрица отвоевали - два. До Рейхстага на кухне дошли, на плите водрузили и сфоткали флаг из маминого нижнего белья венгерского. Немок, тех мамками сделали - пусть знают; Гитлеру тоже показали, кто тут сам с усам, но это поближе к выпускным уже. Мой Сванечка - и это в сторону - в белой рубашке с отложным воротником мне все доложил обстоятельно, он очень наблюдательный, когда трезвый, вот только пьет много и курит всякую дрянь.
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
