Нет острокрылых ласточек давно,
Лиловый плющ расщелины ласкает,
И в сморщенных руках веретено
Покорно дремлет... Вспомни, Навсикая,
Того, кому омыла ты ступни,
С кого - ни поцелуя, ни браслета,
Чьи по волнам рассеянные дни
На смуглой коже каплями сверкают!..
Не ты ль напела дивные куплеты
Великому слепцу на склоне лета?
- Падаешь, ласточка, в черные воды забвенья?
Вены ручьев набухают в беспамятстве ночи.
Соль разъедает мне скулы, и гаснет мгновенье
В омуте комнаты... Боль как свинцовые клочья!
Крылья оплавлены маслом горючим, горячим.
- Я ль очертила светильником круг полнолунья?
Сетью паучьей опутано нежное сердце:
Ты ли уловлен, ужален сестрицей-колдуньей?
Кто же мне спрячет за щеку истертый сестерций? -
Ибо и часу не быть мне причастною к зрячим.
- Я, как елей в твоем ветхом сосуде, истаял...
Падает, ласточка, вздохов бескрылая стая.
- Боже, мой Боже, стать камнем мне в каплях стоячих!
Я лишь хотела глазами любить, это значит...
Не остров - острый остов корабля,
И бездна под ребром, а не земля,
И гребни волн вздымают чёлн впотьмах,
И рыбьего хвоста смертелен взмах.
Ты - Водолей. Вода твоя горька
И солона. И, о глотке моля,
Я выроню кувшин для молока.
Не остров - даже горсть золы в руке,
И та - надежнее волны в реке,
Вливающейся в черный океан,
Чья безмятежность - гибельный обман.
Я - Лев. Моя стихия - жар степей,
Где солнца шар, не пойманный никем,
Шипя, в колодец канет - хочешь, пей!
Не остров - отрок в млечной глубине,
Отрыв от яви, ямба плач извне
Манят, и дразнят, и влекут, и пьют
Приправленною солью жизнь мою.
И чья ладонь, соломинка, змея
Протянутся из небыли ко мне?
Язон не вздрогнул на корме, смеясь.
Кипарисов глухая стена - дыбом:
Там навеки нашел покой брат твой.
В метрополию рвёшься немой рыбой,
Чей плавник отхватили тупой бритвой.
Ты в Вифинии нажил мешок скорби,
Паутиной осенней сундук полон.
Непосильным бездельем с утра сгорблен,
Звук гекзаметра гасят - поддых - волны.
...Славен претор разбоем - тебе ль разве
На него равняться, забыв песни?
Он в приписках мастак, но как червь развит -
Вот и строки указов его - ЧТО весят?
В услуженье у власти земной - ты ли?
Поклонись лучше деве своей - Музе!
Та не будет с другими блудить или
Загонять тебя в пропасть - как шар в лузу.
Закажи-ка папирус себе светлый
Да вина - вот отметим твою встречу!
Под ногами листвой шелестит ветер,
Задремав на губах золотой речью.
Что нам, право, кровавых богатств бойня?
Пусть у Цезаря ноги болят: к бриттам
Отправляясь за оловом! На кой ляд
Нам те цацки: не больше от них ритма,
Чем от брани сенатской! Давай всё же
Лучше выпьем за долгую жизнь виршей:
Хоть мы пишем сдирая до жил кожу -
Оболочка истлеет в земле рыжей.
Час ухода во тьму не прозреть - точно.
Возвращайся скорей с берегов дальних!
Лучше, друже, в Вероне поставь точку -
Да на свитке, а не на костях игральных.
Осенней бабочкой скользя
Над тусклой позолотой хризантем...
Куда влечет небесная стезя?
Что кроется за облаком, за тем
Пологим спуском у ручья,
Заросшим незабудками, уже
Распадом тронутыми? Чья
Трепещет тень, рассыпавшись драже,
У старой городской стены
И у корчмы дорожной, где давно
Не слышно песен - римских иль иных,
Где молодое не лилось вино
С тех пор, как галлы обрекли
Огню все виноградники вокруг?..
Кто трогает шершавые колки -
Извлечь из ржавых струн чудесный звук
Элегий скорбных?.. Вторя им,
Вздыхает Понт и ластится у ног...
Юпитером ты больше не храним,
А Августом - тем паче... Жизни срок
Всему отмерен: и тебе ль
Дано прозреть израненной душой
Закат империи? Своих недель
Не счел и Цезарь! Но уже вошел
В провинции восточной в Храм
Кудрявый Отрок... А в твоей глуши
Легионеры тащат в крепость хлам,
И италийским молятся богам,
И гетов бьют из кожаной пращи...
И бег судьбы остановить нельзя -
Как строчку на пергаменте поэм,
Как и любви Божественной приход...
Душа твоя пускается в полет,
Осенней бабочкой скользя
Над хрупкой позолотой хризантем.
Имперской поступью, державною строкой
Выстукивает август пульс в запястьях.
Эвксинский Понт сулит, как прежде, непокой
И на семи холмах распятья.
Кто нынче зван? Чьё ухо плавит Спаса воск?
Поёт латынь Октавиану славу.
И терпкий яд на солнце раскаленных ос
Горит в моей крови октавой.
Заповедных кругов
Было девять, а ныне не счесть,
И уводит другой -
По спирали - в зловещее "шесть..."
Что ты нам, Иоанн,
Завещал в своей ссылке земной?
Этой твари непарной - и сам
Ужаснулся бы Ной.
Расскажи мне о том,
Как на Патмосе меряют день
Стрекозиным крылом,
Чья дрожащая стелется тень
На листок, на строку,
На протяжное скорбное "а":
В виноградном соку
Тонет "thAnatos", плачет душа.
И еще расскажи,
Как на дудке кузнечик свистит
У горячей межи
И как в уши вливается стих,
Небесам отслужив;
Как под утро гремит трубный глас -
И полёвка во ржи
Камнем падает в смерть, оступясь, -
Расскажи, расскажи,
Как подымется вал,
И на берег прихлынет волна,
И из вод - дик и ал -
С рваной раной, зияющей на
Бронтозавровой шее,
Выйдет зверь - телом тучный шакал:
В лапах держит клише,
Чтоб влепить наповал
Человекам печать
Прямо в лоб - не успеешь моргнуть,
А не то что вскричать:
"Боже, Боже, как темен мой путь!"
И по морю круги
Разбегаются - несть им числа,
И гудят сапоги,
И грохочет в потемках хвала,
И затоптаны в грязь
Семью семижды светочей. Ночь
На Кавказе. Клубясь,
Жаркий смерч гонит ласточек прочь.
А на Севере, где
Подворотня обрушенных скал,
Приподнявшись в седле,
Бледный всадник уже проскакал.
Лишь семь звезд в облаках
Чуть мерцают, как ясный берилл...
Твоя пропись, монах,
Багровеет от теплых чернил.
На полоски порву
Легкий лён кружевного белья -
Просыпаясь во рву
На отшибе глухом бытия.
Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах[Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...]Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём[Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...]Алексей Смирнов. Два рассказа.[Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...]Любовь Берёзкина. Командировка на Землю[Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.]Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду[Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.]Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней.[Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...]Аркадий Паранский. Кубинский ром[...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...]Никита Николаенко. Дорога вдоль поля[Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...]Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц)[О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.]Дмитрий Аникин. Иона[Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...]
