на московском кондуктор от гвалта устав
изнывает от муки безвременной:
подогнали к перрону красивый состав
только что-то не видно карениной
по вагонам расселся веселый народ
и беспечно на полочках нежится
если анна сегодня опять не придет
то и поезд конечно задержится...
на фронте наступила тишина
как будто небо рухнуло на землю
такая мать ее голубизна
вокруг тебя
что боле не приемля
ни смерти страх
ни утреннюю дрожь
в коленях
ни разлуку эту сучью
себя ты осторожно распахнешь
навстречу оглушенному беззвучью
чтоб пить его
сливаясь с тишиной
очистившись от копоти и сора...
... и бытие натянется струной
со стуком оружейного затвора
и сущее рассыплется песком
мешая прах и порох
быль и небыль
и теплым окровавленным виском
ты ляжешь на распластанное небо...
ночь тонка и остра как спица
ей давно никого не жаль
мне в ней не за что зацепиться
сталь кругом
ледяная сталь
я скольжу по словам и смыслам
как случайный шальной болид
снова в голову лезут мысли
сердцу проще
оно болит...
глаголет устами младенца какая-то сука
от слов ее мутных на сердце все гаже и гаже
в них мудрость вселенская
то есть вселенская скука
а слесарь сергеич - он точно уж скажет так скажет
в словах его яростных столько огня и задора
прохожие люди с немыми хлебалами внемлют
а если напишет потом детвора на заборе
так мы не в обиде
искусство границ не приемлет
раздробив
разметав себя в мелкую пыль
на слова и отдельные звуки
я смотрюсь в эту странную глупую быль
потирая озябшие руки
и на пристальный взгляд
все уж слишком не в лад
на потеху неверной удаче
это я виноват
это я виноват
и уже не напишешь иначе...
жизнь рассыпается искрами
крошками
щепками
ловко минуя коварную ловчую сеть
как ни хватайся за облако лапками цепкими
вряд ли удастся на небо на нем улететь
небо - оно голубое
но очень холодное
если конечно не сложено в маленький стих
время всего лишь вторая его производная
первая - счастье
ее-то и надо найти
сдохла птичка в клетке от бессонницы
лучше б стала пить
ядрена мать
а в башке как будто пыль от конницы
ничего в натуре не видать
да и что ж там было-то серьезного
пара вздохов
мутная тоска
да извив сосуда варикозного
возле чуть живого мозжечка...
я уже давно не сплю ночами
потому что выше этажом
ангелы пируют с палачами
водку пьют и блудных любят жен
те вопят и эхо вторит гулко
подустав от прежней немоты
и в соседних пыльных переулках
бесятся от зависти коты...
у нас дожди
погода как взбесилась
хотя и без нее проблем немало
и я сижу жую неспелый силос
бесплатного рекламного журнала
где пишут чем нам жить и где одеться
и что варить на завтрак по субботам
и ни строки про то куда мне деться
от серой экзистенции
да что там
все дело в прошлом
в будущем
и в этом
уже давно таком ненастоящем
живешь как будто ходишь по газетам
боясь случайно выпачкать блестящий
натертый пол следами бурой глины
налипшей на рифленые подошвы
твердишь себе
старайся быть мужчиной
уверенным
веселым
в меру пошлым
но выверив движенья по минутам
держа баланс как тот гимнаст на тросе
так хочется до тошноты и мути
опять без разрешения и спроса
сорваться вниз
и вытянув кривую
плевав на то что пишет глупый автор
влететь в тавтологически живую
большую жизнь с концовкой "...ever after..."
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
