На сцене стоит широкая кровать, в которой спит невозможной красоты наташка. Рядом с ней лежит Автор. Наташка потягивается и открывает глаза.
Н а т а ш к а (удивленно): Не поняла! Что это ты тут делаешь?
А в т о р: Да вот, думаю, пока мужа нет - дай воспользуюсь.
Н а т а ш к а: Хм. Так, небось, опишешь потом все?
А в т о р: Уже описываю.
Н а т а ш к а: Да? Ну так проваливай из моей кровати! Я девушка честная и мужу не изменяю!
А в т о р: Мы ему не скажем.
Н а т а ш к а: Ага, не скажем! А сам - "уже описываю"! Еще и имя мое обнародовал!
А в т о р: Господи! Ты знаешь, сколько на земле наташек? Тучи! Я их даже с маленькой буквы пишу. Никто не поймет, что я был именно с тобой!
Н а т а ш к а (задумавшись): Не поймет? Не знаю...
А в т о р: Ну?
Н а т а ш к а: Разве что один раз? Из любви, может быть, к искусству? Но, чур - под одеялом!
А в т о р: Хорошо. Автор и Наташка занимаются сексом под одеялом как бы из любви к искусству.
Спустя какое-то время.
Н а т а ш к а (снова потягиваясь): Слушай, ты уверен, что никто не догадается?
А в т о р: На сто процентов.
Н а т а ш к а: Не узнают?
А в т о р: Угу.
Н а т а ш к а (решительно): Ну это искусство в жопу вместе с мужем! Давай еще раз!
З а н а в е с
Все очень просто
Приятная комната. Слабый свет от торшера. За журнальным столиком сидят Автор и наташка. На столике шоколад "Гвардейский", два граненых стакана и бутылка коньяка "Десна".
Н а т а ш к а: Так говоришь, ты писатель?
А в т о р: Типа того.
Н а т а ш к а: А про что пишешь?
А в т о р (разливает коньяк): Про всякое.
Н а т а ш к а (отпив): А про любовь?
А в т о р (отпив): И про любовь.
Н а т а ш к а: Про меня напишешь?
А в т о р: Ну... (пожимает плечами) Не знаю.
Н а т а ш к а: Вдохновение нужно?
А в т о р: Угу.
Н а т а ш к а (встает, подходит к магнитофону, включает его): Сейчас я тебя вдохновлю. Под звуки легкой музыки наташка красиво раздевается. Автор смотрит во все глаза. С падением последнего предмета туалета, громко вздыхает и расслабленно вытягивает ноги.
А в т о р: Кончил.
Н а т а ш к а: Что - "кончил"? В каком смысле?
А в т о р: Кончил писать.
Н а т а ш к а: Что писать?
А в т о р (растерянно): Ну, про тебя кончил писать.
Н а т а ш к а (недоуменно): Ты больной?
А в т о р: Нет.
Н а т а ш к а (повторяется): Ты больной? Я что, бля, ради рассказа твоего говенного пришла тут и разделась?
А в т о р (разводит руками): Ну...
Н а т а ш к а: Во дурак! Во дурак! Первый раз такого дурака вижу! Трахаться я сюда пришла! Тра-хать-ся!!!
З а н а в е с
Любит - не любит
На сцене наташка, которую ровным кругом обступили другие наташки. Обступившие не громко, но убедительным тоном твердят в один голос: "Не любит! Он тебя не любит! Не любит тебя он!" Видно, что на наташку в центре круга слова подруг не очень-то и действуют.
Н а т а ш к а: А вот и любит!
Д р у г и е н а т а ш к и (переходят в беспорядочный хор): А вот и нет! Вот и нет!
Н а т а ш к а: А я сейчас погадаю! Любит! (бьет кулаком в лицо одну из обступивших ее наташек. Нокаут, пораженная наташка выпадает из круга) Не любит! (бьет следующую, очередной нокаут) Любит! (бьет еще одну) Не любит! (новый удар) Любит! (последняя наташка валится с ног на слове "любит") Конечно, любит! (осматривает поверженных подруг, так и не пришедших в себя) Да и кого тут еще любить осталось, кроме меня!
З а н а в е с
Ничего себе!
В кровати молодой человек и наташка.
Н а т а ш к а: Ты же знаешь, что я замужем.
М о л о д о й ч е л о в е к: Ага.
Н а т а ш к а: Почему же ты спишь именно со мной?
М о л о д о й ч е л о в е к (равнодушно, вопросом на вопрос): Почему бы и нет?
Н а т а ш к а: То есть тебе наплевать, что ночью меня трахает муж?
М о л о д о й ч е л о в е к (наплевательски): Ага.
Н а т а ш к а: А если бы у меня был другой мужчина, не муж. И я бы с ним спала. Тебя бы это не волновало?
М о л о д о й ч е л о в е к: Ага.
Н а т а ш к а (торжественно): Так вот, ты у меня третий за сегодняшний день!
М о л о д о й ч е л о в е к (взволнованно, но даже не пошевелившись): Нихуя себе!
П а д а е т з а н а в е с
Кофе
Утро. На сцене широкая кровать. На кровати - наташка. Она только что проснулась и сладко потягивается.
В комнату с подносом, на котором стоят две чашечки кофе, входит молодой человек.
Н а т а ш к а (испуганно приподнимаясь на локте): Что это?
М о л о д о й ч е л о в е к (подойдя к кровати): Это кофе, милая.
Н а т а ш к а (не врубается, продолжает бояться): Зачем?
М о л о д о й ч е л о в е к (в легком недоумении): Чтобы пить.
Н а т а ш к а: Ты что, странный?
М о л о д о й ч е л о в е к (терпеливо): Милая, ты подарила мне чудесную ночь. Я решил поухаживать за тобой с утра. Вот, принес кофе в постель.
Н а т а ш к а (повышает голос): Хочешь поебаться с утра? Так я тебе и так дам! Без кофе твоего сраного!
М о л о д о й ч е л о в е к (выходит из себя): Да не хочу я! Хочу, вернее... Но кофе я не поэтому принес! Вернее, и поэтому тоже... Господи!
Н а т а ш к а (орет): Я тебе что, шлюха дешевая, что ты меня тут замолаживаешь? И чем? Каким-то кофе! Я шлюха, по-твоему, да?
М о л о д о й ч е л о в е к (теряя человеческий облик): Ты дура! Дура! Дура! Дура! (бьет при каждом слове наташку подносом. Чашечки с кофе при этом разлетаеются в разные стороны, оставляя за собой след кофе с молоком).
З а н а в е с
Вопрос-ответ
На сцене двуспальная кровать. В кровати - две обнаженные наташки, слегка прикрытые простыней. Видно, что им хорошо, а минуту назад было и вовсе здорово.
О д н а и з н а т а ш е к (с удовольствием потягиваясь): Ну, кто теперь доминировать будет?
М у ж с к о й г о л о с (из партера басом): Я! Зал, переполненный вонючими мужланами, разражается грубым идиотским ржанием.
З а н а в е с
Размер
Из-за левой кулисы выходят под ручки две наташки. Прогуливаются через сцену в сторону правой кулисы.
О д н а н а т а ш к а: Представляешь, я недавно в каком-то журнале прочитала, что размер у мужчины не важен, не имеет значения!
Д р у г а я н а т а ш к а: А у женщины?
О д н а н а т а ш к а (подумав): У женщины важен. Я себе уже просто утомилась там все для них зашивать. Представляешь, у моего последнего такой большой! Мало того, что в голову не вмешается, так вечно мне все поразрывает! Вечно все поразрывает мне, козел!.. Исчезают за правой кулисой.
З а н а в е с
Размер - 2
Две наташки сидят на кухне. Одна зрелая, другая - моложе.
Н а т а ш к а (зрелая): Представляешь, двенадцать сантиметров!
Н а т а ш к а (моложе): Не представляю.
Н а т а ш к а (зрелая): Ну, двенадцать сантиметров! Дюжина! Пауза.
Н а т а ш к а (моложе): Нет, не представляю.
Н а т а ш к а (зрелая): Небольшой такой. Ну?
Н а т а ш к а (моложе): Маленький?
Н а т а ш к а (зрелая): Ну да! В самый раз для минета. И только!
Н а т а ш к а (моложе): Для минета?
Н а т а ш к а (зрелая): Да, для минета - в самый раз!
Н а т а ш к а (моложе): То есть только сосать? Все время?
Н а т а ш к а (зрелая): Ну да, только сосать. Двенадцать сантиметров, представляешь?
Н а т а ш к а (моложе): Нет.
З а н а в е с
Редактор
Молодой человек смотрит телевизор, лежа на диване.
Д и к т о р (из телевизора): Дорогие друзья! Сегодня у нас в гостях наташка, добившаяся в своей жизни определенных успехов! В телевизоре появляется наташка небывалой красоты.
Д и к т о р (за кадром): Представьтесь, пожалуйста.
Н а т а ш к а: Добрый день! Меня зовут наташка. Я работаю редактором в крупном издательстве...
М о л о д о й ч е л о в е к (жмет на кнопку пульта д/у - выключает телевизор, с отвращением бубнит себе под нос): Пиздец тебе, редактор. Только появись домой. Такой херни наредактировала, что дома читать нечего. Скоро совсем отупею с твоими книгами, курва. На кой ляд я тебя придумал? Ни одной моей строчки не напечатала...
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
