Жене сказать, что идeшь на встречу с одной знакомой (литератором), маме - что в библиотеку, начальнику - что весна, подчинeнного отпустить пораньше, а с кондуктором - лишь молча поздороваться, и он задержит закрытие дверей; увидеть небо, просто небо - изо всех окон прижавшегося к мосту поезда, - раскачивать головой в такт с окружающими и доехать до последней станции - где океан и "Чeрное море" ("Кто такой Щербаков? Бард? Никогда не слыхала. У нас на "Щ" только Шаов"); и "Золотой ключик" ("Дайте, пожалуйста, фунт йогуртного сыра", "Зося, у нас есть йогуртный?", "А кто спрашивает?", "Он спрашивает", смотрит на тебя-пoкупателя, "Нет йогуртного"); и просто "Кавказский" (ещe рано и две официантки смотрят с улыбкой, не на тебя - на телевизор; но ты тоже можешь сесть, посмотреть; а вот они улыбаются прямо тебе в лицо, пересказывая краткое содержание детектива; а с экрана продолжают: "Ах ты, сука, бежим! Сука! Бля!", и с пистолетом на тебя, и с ружьeм, и угрожают словами, и ножом размахивают - вилка справа - дым какой-то, ах, это из кухни, еду принесли - вкусно, между прочим; и таинственный, манящий прохожих шeпот дамы в рябом платочке ("Лекарства, лекарства" - это те, привычные, милые сердцу сердечные валидол с валокордином), и объявление (нигде больше я не видел такого) в китайском теннисном клубе, - что в помещении нельзя курить и употреблять марихуану; и надпись на русском у запрещeнной для посторонних стоянки: "Возможность серьeзного ущерба для шин в случае въезда сюда" и шипы при входе; но главное - океан; океан, звенящий от солнечной ряби, спокойный, скрывающий свою силу и домашний, холодный, часть пейзажа, равнодушный и к этим пришлым чeрным подросткам, прогуливающим школу; и к этой торговле разложенными на спинке скамейки надeжными оренбургскими платками; и к тем двум старикам в инвалидных колясках, играющих под присмотром в шахматы на большом зелeном перевeрнутом мусорном баке; и к этому мускулистому, раздетому, несмотря на погоду, выше пояса парню, который тщательно и добросовестно протирает белые стулья открытого кафе, выходящего на набережную; и к этой держащейся за руки - чтоб не упасть, да они много лет уже так ходят - паре; и к обладателям этих визгливых, вызывающе-напевных голосов; и ко мне, ко мне, конечно; где всe это, и много чего ещe - целая жизнь, жизни; и ничего нет, где можно бродить, не опасаясь, что тебя кто-нибудь заметит или поймeт и, услышав старую мелодию - про шофeра, допустим, ("слякоть - плакать", когда-то эта рифма меня поразила) не давать слезинке возможности выкатиться; можно просто улыбаться и не подыскивать нужные сказанные уже слова, но - что сказать себе?..
Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах[Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...]Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём[Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...]Алексей Смирнов. Два рассказа.[Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...]Любовь Берёзкина. Командировка на Землю[Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.]Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду[Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.]Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней.[Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...]Аркадий Паранский. Кубинский ром[...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...]Никита Николаенко. Дорога вдоль поля[Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...]Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц)[О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.]Дмитрий Аникин. Иона[Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...]
