Каменный гость на болотах -
Творенье Петра.
Не в янтаре, а в граните -
Как бабочка, время.
Смотрят века, отражая морские ветра.
А по каналам и рекам снуют катера.
Это туристы.
Фотоаппаратное племя.
Но равнодушен к движению крохотных сих,
Город статичен;
Он видел ещё не такое.
Невские волны налиты свинцом и покоем.
Тайну хранят и не выдадут,
Как ни проси.
Хочешь разгадку? -
Попробуй на вкус глубину.
Через перила Дворцового -
Ласточкой в небо.
Что там? Какая такая запретная небыль?
Что за тоска и величие держат в плену
Тех, кто единожды глянув,
Увидели Дух?
Дом ощутили и родину -
Сумрачный город?
В длинном пустом коридоре
Скитается голос.
Глух и невнятен.
Влечёт - и пророчит беду...
Под сапогами листва умирает быстрее.
Лес обрывает увядшую ткань паутин.
В средневековье бы умер уже на костре я.
Время сменилось - я просто остался один.
Бывший родник переполнен окурками лета,
Бывшая речка - бутылками из-под любви.
Бабочка стала сестрой проездного билета.
Леший по-чёрному пьёт и бомжара на вид.
Я подойду. Из кармана возникнет поллитра.
Выпьем, покурим, потом потолкуем за жизнь.
Возле оврага - сухая раздетая липа.
Там и останусь, и буду с засранцем дружить.
Стану его угощать до зимы самогонкой,
Благо припрятана загодя в дальнем дупле.
Не соблазняясь мирскою бессмысленной гонкой,
Перезимую (когда б ещё ноги в тепле!)
Листья родятся, никак им нельзя не родиться.
Свежие, клейкие, пахнут, приятны на вкус.
Каждое утро мне станет эротика сниться.
Что ни берёза - то женщина в самом соку.
Вот и хозяин. Призывно махну поллитровкой.
Пить из горла не хотел - пригрозил молотком.
Мы закусили-занюхали божьей коровкой.
Дубль второй - как эстеты - сухим мотыльком.
Над старинным парком завис
Месяц - однорогий бандит.
Купол неба насквозь пробит,
Словно прохудившийся щит.
Звёзды кровью капают вниз.
Мы идём на Остров Любви.
Впереди щербатится мост.
Там ещё Венерин форпост,
Где Амур гнездовия вил.
Двести лет тому.
"Оживи!" -
Я кричу, пытаясь вернуть
Прежний дух свободы, но нет.
Покосился и монумент -
Времени заложник, в плену.
Тишина - всегдашний ответ.
Всё равно касаюсь руки.
Оттолкнула робкую кисть -
Никаких фривольностей, мол...
Ну и вечер, ну и дерьмо.
Ясно, что зверёк не у дел.
Так бы и ушёл по воде -
Вот тебе динамо! - домой.
А рогатый над головой
Пусть себе творит беспредел.
Которую ночь одержимый
(бессонница - бес!)
Играю в футбол в пропитавшихся вонью подъездах.
По лестничным клеткам
Сознания - знания без,
Жонглируя ловко мячом проржавевшим железным.
Голы забиваю легко и красиво, как встарь,
Хотя облачён в тяжеленный костюм водолаза.
Рыдают защитники и шестипалый вратарь,
К тому же больной легендарной болезнью "проказа".
Партнёры мои (половина из них в кимоно,
а кто и в доспехах воителей гроба Господня)
Стоят за воротами, цедят сухое вино,
Совсем как вчера.
Это тактика и на сегодня.
На мне епитимья, поэтому надо играть.
На прошлой неделе грешил.
А теперь искупаю.
Забил, отдышался и снова бегу забивать.
И что бы вы думали? Правильно!
Вновь забиваю.
Фанаты в экстазе (четвёртый и пятый этаж).
Они на руках понесут меня, бога футбола.
А штатный святоша - аббат (женолюб и алкаш)
Пойдёт за орган
И сыграет похабное соло.
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]
