Поэзия Кристины Крюковой - явление в какой-то мере уникальное, требующее особого подхода и взгляда. Многие ли современные поэты стремятся не идти в ногу со временем, чтобы быть этим временем востребованным, а сохранить оригинальность звучания собственного голоса? Их практически не осталось - таких хранителей чистого, первозданного слова, практически не изменившегося со времён Пушкина и Лермонтова:
Мой опыт - тиран мой - хранилище, ларчик, капкан,
В нём собрано всё, чем Создатель питал меня прежде.
И я поневоле теперь продавец-шарлатан,
А ты безразличный ко мне покупатель надежды.
Художественный мир автора этих строк - довольно плотная, герметически замкнутая среда с особым языковым микроклиматом. Она существует и развивается по своим законам, не зависящим от внешнего мира, отражённым в душевном состоянии лирической героини. Кристина Крюкова тщательно оберегает свою тихую, слегка старомодную музу от громогласности и вычурности 21 века. Поэтому вполне органичным кажется употребление во многих стихах возвышенной, торжественной лексики с фонетическими неполногласиями, старой морфемикой и орфографией, немного экзотическим для наших дней звучанием. "Полог увяданья", "глаголящие строки", "дар Господень", "днесь", "младое рвенье" - такой словесный инструментарий выбран вполне сознательно, и, как это ни удивительно, он работает, даже становится визитной карточкой автора. При этом внутренняя динамика творческого роста тоже очевидна.
В новых стихах Кристины Крюковой, написанных после выпуска в 2019 году книги "Голос", гораздо больше свежести, мастерства, творческой свободы. Она показывает своё владение поэтической формой, близкой к верлибру или свободному стиху. При этом ставшая чертой идиостиля архаика никуда не девается - просто получает более глубокую культурную разработку, семантически "срастаясь" с античной традицией. Удивительно, что именно в этой точке авторских художественных исканий обретается нечто новое, актуальное для современной поэзии, всё более сдвигающейся в сторону синтеза, формирующейся на стыке разных стилей и направлений. В этом смысле находкой можно считать стихотворение "Прогулки с Вертумном", где древнеримский антураж, органически вплетённый в свободное языковое пространство верлибра, даёт многочисленные отсылы к Иосифу Бродскому - автору, американский период творчества которого открылся знаменитым большим стихотворением "Декабрь во Флоренции". Здесь Кристина Крюкова демонстрирует своему читателю способность выйти из привычной зоны комфорта и создать пространство для творческого диалога со своим фактически современником. Особенно ценным здесь является невольное доказательство автором того факта, что сделать подобное можно, не исключая некоторой старомодности, даже архаичности изложения:
Ты, Иосиф, профиль взявший от Флавия, вёл тогда витиеватые беседы
в Летнем саду с мраморным богом, который за доли секунды
перевоплощался в гигантов столетий, оставаясь непостижимым и крылатым.
А я, как пустотелая рыба-копилка, глотала монеты метафор...
Купол Санта-Мария-дель-Фьоре, схваченный каррарским мрамором, словно
опустошённый до дна и перевёрнутый сосуд-мастос, по терракотовому панцирю
которого барабанит дождь, вот она - мембрана Вселенной,
Анализ подобного текста помогает глубже понять авторский замысел - реабилитировать в глазах современного читателя уходящий в прошлое высокопарный поэтический строй, поскольку возможности его ещё не до конца исчерпаны и в современную эпоху. В частности, он может стать основой нового языка и новой культуры, в контексте которой будет вестись нескончаемый диалог разных эпох и цивилизаций.
Ещё одно стихотворение поэтической подборки - Ковчег - логически продолжает линию авторских инноваций. Стих, рождённый на стыке верлибра и ритмизованной прозы, внешне кажется архаичным из-за обилия наукообразной и возвышенной лексики, но если внимательно вчитаться - здесь может открыться иное содержание. Это глубоко запрятанная авторская исповедь, переходящая во внутренний диалог. Лирическая героиня Кристины Крюковой как будто пытается понять причины собственной художественной замкнутости - отсюда обилие вопросов и ответов-констатаций значимой и знаковой для автора реальности. Нет никаких сомнений в том, что её невидимый собеседник, возможно даже на подсознательном уровне, это она сама. Поэтому многое становится ясно: "Ты боишься настоящего и любой новизны. Всё что тебе нужно, это Он - и бесконечность"; "ты, в скафандре без укрытия и дна, ступнями пока ещё чувствуешь тёплую землю, питающую тебя горячими ключами";"ты хочешь вселенской тишины.
Именно поэтому ты не торопишься переделывать себя
во многофункциональный телескоп".
А вот и окончательное умозаключение, как будто ставящее точку в непростом вопросе авторского самоопределения: "вот и ты, облёкшись в четыре плоскости своего скафандра, погружаешься в великую тьму, чтобы превратиться в лёд и вернуться в прошлое. Твоё место там".
И всё же подобное утверждение кажется верным только отчасти. Откуда же тогда "многомерная необъятная реальность", в которую погружается автор? И разве в ней, наряду с бесконечными мойрами, созвездиями и кометами, маниакальными фантазиями старины, дантовыми скитаниями по иным измерениям, не найдётся место для современной реальности? Думается, что это не так. Автор по-своему современен, и крайне ценно, что он остаётся верен самому себе - своему поэтическому образу и стилю. Анализ новой поэтической подборки явственно показывает, что ему уже удаётся вышивать по старой канве новее узоры, и даже создавать основу для индивидуального мифотворчества:
К архитравам примёрзли побеги аканта,
И подножье колонн заметает пурга,
Огрубевшим ладоням немого атланта
Рукавицы пошьют шелкопряды-снега.
Пусть хрустит под ногами позёмка в предзимье,
Льдинок колких случайным прохожим не жаль,
И присыпаны пудрой берёзы и пинии,
И укутался город в пушистую шаль.
Здесь уже ощутимы ростки метаурбанизма. Лирическая героиня Кристины Крюковой "рисует" свой город, в котором органически соединяются далёкое прошлое и современность. Оттого по-новому звучат и традиционные темы любви, природы, метафизического поиска истины. Да, голоса классиков - Есенина, Блока, Ахматовой - по-прежнему слышны, но теперь уже они не доминируют. Ведущая партия в этом оркестре принадлежит самому автору, и он уже вполне самостоятельно, не прибегая к помощи великих, создаёт изящную реальность, наполненную словами-маячками - атрибутами самобытного художественного мира. Изящные лепестки английской розы, причудливые ноябрьские полотна, лес в хрустальной колыбели, купола храмов, уютное кресло у камина - всё это Кристина Крюкова, поэт-романтик и живописец, не желающий мириться с жёсткими законами настоящего, с его грубым и суровым стилем.
Ещё поначалу, при первом знакомстве с творчеством автора, можно было бы снисходительно улыбнуться и попенять создателю на чрезмерную вычурность слога, но анализ нового поэтического материала уже не оставляет рецензенту такой возможности. Мир Кристины Крюковой надо принимать таким, какой он есть, поскольку это не поза, не желание сказать что-то в пику новомодным течениям и не способ чем-то выделиться среди окружающих.
Это подлинная природа поэта, летящего "за потерянной стаей наверх" - от неё нельзя отмахнуться. Кристине Крюковой удалось достаточно убедительно это доказать своим творчеством. Да и сама логика жизни говорит о том, что вечное никогда не устаревает - просто под разными масками появляется в разные эпохи:
Пусть о заветном говорят: - "Не ново,
Не в моде архаизмы прошлых лет", -
Но так же красит осень лист кленовый
В багряно-медный старомодный цвет.
Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах[Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...]Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём[Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...]Алексей Смирнов. Два рассказа.[Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...]Любовь Берёзкина. Командировка на Землю[Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.]Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду[Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.]Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней.[Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...]Аркадий Паранский. Кубинский ром[...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...]Никита Николаенко. Дорога вдоль поля[Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...]Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц)[О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.]Дмитрий Аникин. Иона[Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...]
