Вот она - вносит чай.
Вот они - коньяк и дым.
Лёгкий аромат беды.
Крохотной беды невзначай.
Вот он я - говорю: Ах.
Вот она - просто молчит.
Ночь положив на щит,
Мимо бредут слова.
Вот они - два дня.
Каждого из них - чуть-чуть.
Я выбираю путь.
Путь выбирает меня.
Захмелевший венец природы
мусолит обрывок бумажки,
предназначенный для народа,
собравшегося на оттяжку
по поводу балагана,
приуроченного к декаде
потребления марихуаны,
заспиртованной в шоколаде.
По городу бродит ветер,
примазавшийся к лицедеям,
и собирает ответы
на вопросы (зачем я? где я?).
А может он просто бредит
по той, что ушла с концами.
Нарисованный царь зверей
Монотонно звенит бубенцами...
тема
Накатят по первой, сожмут и отпустят,
поднимут и кинут с размаху о стену.
Очнёшься, опомнишься, выдохнешь: пусть их,
и тихо сползёшь в ту же самую пену,
где дохлая рыба, причмокнув губами,
из маленькой дырочки высунет руки
и пустит по следу зелёное пламя
под видом на вид очень ласковой суки.
А тень полуострова-полувокзала
накроет ладонью преступные мысли,
и в медленном танце уснёт одеяло,
застывшее на золотом коромысле
забитого в дудку подобия звука,
убитого тупостью рыжего фона.
Ещё по одной и слепая фигурка
нанижет себя на крючок саксофона...
кода
Возвращаясь немного вперёд -
(по ходу последнего гона),
по шпалам идёт пароход,
состоящий из полувагона,
клозета и проводника,
похожего на хромоножку,
пускающего с молотка
пенорождённую кошку.
Из тамбура (на абордаж)
сквозь палубу лезут воры,
настраивая экипаж
на выход в открытое море
глотающего темноту
раздолбанного корыта.
Лишь ветер скулит на мосту -
за упокой Афродиты.
Беспокойство щёлкает пальцами.
Приставляет стволы к виску.
И заказывает человечество -
бланшированное, в соку.
После жирного тянет на острое.
С кухни тянет запахом дыма...
...у костра, на безлюдном острове,
где-нибудь в акватории Крыма -
выйти к морю и щёлкнуть пальцами.
И заказать звездопад.
От тебя до меня -
ночь пути для коня,
день пути для орла
и неделя для кошки,
месяц для кабана,
ровно год для слона,
пятилетка для черепахи.
А улитке в обед
засекай сотню лет
непрерывного быстрого бега
средь воды и огня.
Лишь тебе до меня
только шаг
одного человека.
Боже мой, я летаю во сне...
Словно птиц невесомая стая,
я плыву в облаках на спине,
вспоминая себя горностаем,
уходящим сквозь медленный снег
вдоль тончайшей серебряной нити...
Боже мой, я летаю во сне!..
Разбудите меня, разбудите!
Зелень, растущая сквозь тротуары.
На шелковом небе галочка птицы.
Красноречивый сигнал светофора.
Синий камушек на мизинце.
Мальчик ногами пинает мячик.
Рыжий котенок делает крестик.
Все это вместе что-нибудь значит -
Лишь потому, что все это вместе.
Люди гибнут за металл,
быстро бегают по кругу.
Люди копят капитал,
забивая друг на друга.
Люди ставят на удачу.
Люди требуют награды.
А ночами тихо плачут,
потому что где-то рядом
люди гибнут за мечту,
задают себе вопросы,
принимают кислоту,
люди курят папиросы.
Люди ходят на измене,
любят сало в шоколаде.
А ночами режут вены,
потому что где-то рядом
люди гибнут за ментол,
за текилу вместо хлеба.
Телом падают под стол
и душой летят на небо.
День за днём приходят люди.
День за днём идут обратно.
А ночами просто любят,
потому что где-то рядом
Сегодня первый день остатка твоей жизни.
Возьми его сейчас. Люби его сполна.
Единственный - он твой, и - знак он, или признак -
Твой день лишь для тебя. Ты у него одна.
Люби его за все, и он тебе ответит.
А если не ответит, люби за просто так.
Не думай ни о чем. Живи, как солнце светит.
А если солнце светит - это хороший знак.
Я был минералом. Пчелой и цветком.
Я плавал по воздуху - наперерез
Тому, кто себя называл языком,
И в тонкие трещины музыки лез.
Я был мухомором и диким котом.
Слепым результатом родительских тел.
Я плавал в большом животе. А потом
Я прыгнул на облако и полетел.
Я долго летел сквозь железо и мел.
Я был водопадом и чем-то тугим.
Касался того, кто меня не хотел.
Смеялся над тем, кто казался другим.
Я был буквоедом. Пустой головой,
Прибитой гвоздями к макушке желудка.
Я пил кислород и питался травой -
Ромашками, клевером и незабудкой.
Я был минералом. Пчелой и цветком.
Я шёл по дороге - младенец и пёс.
По запаху мысли. Под звон лепестков.
Гонимый тоской и конвоем стрекоз.
Я был человеком. Рабом колеса.
Холодным и злым робокопом могил.
Подпиленной гирькой на божьих весах...
А может быть, не был. Но всё-таки, был.
С вершины Казбека доносится: Мать!
Мир - сплошная символика!
Не каждый врождённый способен стать
потомственным алкоголиком!
..А где-то из флета, у Череповца,
доносятся смех и пых -
там трахает сына, во имя отца,
метафора - мать слепых.
И прямо по курсу, на уровне глаз,
(по принципу "за упокой")
доносится запах мечты. Это газ,
открытый свободной рукой.
Айдар Сахибзадинов. Жена[Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...]Владимир Алейников. Пуговица[Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...]Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..."["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...]Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа[я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...]Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки[где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...]Джон Бердетт. Поехавший на Восток.[Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...]Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём[В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...]Владимир Спектор. Четыре рецензии[О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.]Анастасия Фомичёва. Будем знакомы![Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...]Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога...[Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...]Анна Аликевич. Тайный сад[Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...]