НА СВОЕЙ СТОРОНЕ
Отрывки из романа
СПб, Союз писателей Санкт-Петербурга, 2019 |
|
|
Первый день
- Эти ребята слишком серьезные, Феликс. Только посмотри на их лица, - рассмеялся высокий мужчина лет тридцати.
- Знаешь Каспер, вообще-то сегодня четверг, и в Хельсинки обычный рабочий день. С чего бы им веселиться? Это нам с тобой весело еще со вчерашнего дня, - ответил Феликс.
- Да уж! Скоро три часа, а мы только очухались. Вообще свежий воздух полезен.
- Согласен, пить меньше надо, - заметил Феликс.
- Ну, вчера мы немного расслабились, все равно осталось пару дней и все... Домой!
- Прохожие какие-то грустные, наверное, с утра они узнали, что финские марки больше не принимают в банках Европы и теперь их можно клеить вместо обоев, - рассмеялся Феликс. - Мы, наверное, что-то проспали, Каспер.
- Вот сейчас и узнаем, чем финны опечалены.
- Это еще что такое? - осмотрелся Феликс по сторонам, услышав гул мотора, который напомнил ему шум катера, рассекающего воду тихого озера в утренний час.
- Смотри! - крикнул Каспер.
Десятки прохожих запрокинули на мгновение головы, глядя в небо. В это время в двухстах метрах раздался взрыв. Люди заметались по улице. Феликс и Каспер растерянно посмотрели друг на друга.
Послышались крики: "В убежище! Бомбы!"
Товарищи инстинктивно рванулись к зданию.
- Куда? Назад! - кто-то прокричал им вслед. - В подвалы!
Где-то рядом разорвалась еще одна бомба. Воздух буквально прорезал женский вопль:
- Кто-нибудь! Помогите!
Каспер дернул Феликса за рукав.
- Давай туда, живо!
Два товарища мгновенно протрезвели, от похмелья не осталось и следа. Пробежав через улицу, они оказались рядом с молодой женщиной, которая стояла на коленях, склонившись над ребенком. Девочке было лет двенадцать, не больше.
- Что с ней, Феликс?
- Сейчас, сейчас, - торопился Феликс. - Дайте я посмотрю, я доктор, - сказал он машинально по-шведски.
Женщина его не поняла, однако отстранилась.
- Как ее зовут? - спросил Каспер тоже на шведском, но ответа не последовало.
- Mikä on hänen nimensä 1 ? - спросил вновь Каспер уже на финском.
- Илта, Илта.
- Повязку! - машинально скомандовал Феликс, осматривая раненую девочку.
Серое пальто было все в крови.
- Что там, Феликс? Держи чистый платок, сейчас перевяжем! Я дам шарф.
- Мама, мама, - простонала девочка.
- Потерпи, Илта, - ласково сказал Феликс, - сейчас будет легче.
Действительно, Феликс, будучи доктором, знал, что скоро станет легче... Будет совсем легко. Ребенок умирал у него на руках, и он уже ничего не мог сделать.
- Мы остановим кровотечение, - обратился он к матери девочки.
- Каспер, ей холодно, дай одежду, - крикнул Феликс товарищу.
Каспер быстро снял пальто, чтобы укрыть ребенка.
- Что с ней? - спросил Каспер по-шведски.
- Раны слишком сильные, осколки.
- Бъерк, - Каспер окликнул друга по фамилии, - мать твою, сделай что-нибудь, ты же доктор!
Каспер, Феликс, женщина и ребенок... Казалось, на этой улице Хельсинки жизнь для них замерла, и рядом вообще ничего не происходит.
- Вы ее мать? - Феликс с волнением спросил у женщины.
- Да.
- Держите ее за руку. Каспер, будь рядом!
Феликс посмотрел на женщину:
- Ваша дочь умирает... Последние минуты... Обнимите ее, говорите с ней, молитесь с ней!
- Мама, мама! Мне хочется пить, очень хочется пить...
- Илта, немножко подожди, тебе станет лучше, доченька, сейчас. Иисус терпел за всех нас. Он исцелит и тебя. Давай, дочка. Нужно только попросить его об этом. Ты помнишь, что вы пели в церкви?
- Да!
- Давай тихонько споем.
Послышались слабые голоса отчаяния и надежды: "Благослови, душа моя, Господа и вся внутренность моя - имя святое Его! Благослови, душа моя, Господа и не забывай всех благодеяний Его".
Голос девочки становился все слабее. Каспер, Феликс и женщина склонились над ребенком.
"Он прощает все беззакония твои, исцеляет все недуги твои, избавляет от могилы жизнь твою, окружает тебя милостью и щедротами, исполняет благие желания твои, обновляет, как у орла, юность твою", - дыхание девочки стало прерывистым...
Феликс прижал женщину к себе, другой рукой держал ребенка:
- Теперь все...
- Илта!!! - женщина закричала так, что казалось, будто сейчас заплачут даже камни.
* * *
Фланг-штурман дальнего бомбардировщика ДБ-3 3-й эскадрильи 1-го минно-торпедного авиационного полка 8-й авиационной бригады Краснознаменного Балтийского флота Петр Ильич Хохлов сквозь облака пустым взглядом смотрел вниз. Сегодня они должны были бомбить военные объекты и корабли ВМС Финляндии 2 . Однако кораблей не обнаружили.
- Если нет кораблей, нужно бомбить самый главный объект, - сказал командир эскадрильи майор Токарев.
- Мы что будем сбрасывать бомбы на город? Коля, ты спятил? У меня даже такой цели нет в маршрутном листе?!
- Петр, не первый день летаем. У нас эскадрилья, ДБ-3 - самый большой самолет в Красной Армии. Ты что думаешь, я сам решил бомбить Хельсинки? Да у меня приказ от командующего! А у него... Догадываешься или подсказать?
Резервная армия
Бывшие финские красногвардейцы с напряжением следили за развитием советско-финляндских отношений, а затем и военного конфликта. Рано или поздно это должно было их коснуться, в первую очередь тех, кто служил в Красной Армии. В ноябре 1939 года командир артиллерии 51-го стрелкового корпуса Эмиль Тойкка получил приказ прибыть в Петрозаводск, где формировался 1-й стрелковый корпус так называемой Финской народной армии. Командовал корпусом его давний знакомый Аксель Антилла. Сроки, предоставленные командованием для подготовки боеспособных подразделений, были минимальными. Каждый день принимали бойцов, сержантов и командиров, распределяя их по подразделениям. Особенностью этого формирования было то, что личный состав комплектовался из финнов и карелов, которых собирали со всех уголков огромного Советского Союза.
- Вы откуда, товарищ финн? - Аксель Антилла протянул руку вновь прибывшему.
- Из Ленинграда, рабочий я, с Кировского завода, - ответил молодой парень.
- Хорошо. Вы тоже из Ленинграда?
- Нет, из Тверской области, карел, из крестьян.
- То есть из колхозников?
- Наверное, так правильнее, товарищ командир.
Аксель прошел несколько шагов, на него в упор смотрел уже немолодой мужчина, на лице его отсутствовал даже намек на улыбку или доброжелательность.
- Вы, наверное, прибыли из южных районов, товарищ. Еще не успели привыкнуть к холодам.
- Из Белоруссии, из-под Минска я.
- Где работали? На заводе или служащим?
- Товарищ командир, я служил в Красной Армии, а последнее время в тюрьме сидел, - тихо произнес хмурый мужчина.
- Понятно. В Красной Армии давно?
- Очень давно, товарищ командир, - ответил Кийранен.
- Поговорим отдельно, не сейчас. Лицо мне ваше вроде как знакомо.
Бесспорно еще будет масса знакомых лиц, даже тех, с кем он давно уже мысленно попрощался, тех, кого приговорили к длительным срокам, или тех, с кем просто развела судьба. Однако сейчас эти лица всплывали как будто из небытия. Самого Акселя прислали сначала в Ленинград из Харьковского военного округа.
Разумеется, Тойкка был бы рад видеть Акселя. Вскоре прибыл Тойво Викторович Томмола 3 , назначенный командиром артиллерийского полка, тоже участник похода Антикайнена, уроженец Финляндии.
Командиром 126-го отдельного стрелкового полка "финской" армии стал Тойво Вяхя - один из лучших курсантов Интернациональной военной школы, участник похода Антикайнена, лыжник-разведчик самого высокого уровня.
Изо дня в день прибывали все новые и новые финны, карелы, ингерманландцы. Везли их со всей страны. Во вновь образованной Финляндской Демократической Республике была создана Финская народная армия. Декорации должны быть полными. Вчерашних военнослужащих Красной Армии обращали в бойцов ФНА. Текст присяги отличался разве что названием страны. Чтобы новобранцы хоть как-то отличались от красноармейцев, бойцам ФНА выдали трофейную форму Войска Польского. В этом было какое-то мародерство. Впрочем, данный вопрос не очень беспокоил Акселя. Были вещи посерьезнее, где совесть не давала покоя.
В один из вечеров, когда финны-командиры собрались на небольшое застолье, разговор зашел об общих знакомых, земляках, сослуживцах.
- А что Хейкконен? Так и не объявился? Пропал? - спросил Тойкка.
- Да, потерялся навсегда. Я спрашивал, никто не видел их с тех пор, как они ушли в Колвасозеро.
- Кто? Эйнари? Потерялся в районе Ребол? - Тойво еще мало знал о происходящем, тем более о судьбах сослуживцев.
- Ну, не нашли их, ни Анну, ни Костика.
- Когда это случилось?
- Осенью, два года назад, - ответил Аксель.
Тойво пристально посмотрел на товарищей.
- Вы сами-то верите, чтобы этот прохвост заблудился в карельских лесах? - Тойво Вяхя слишком хорошо знал Эйнари Хейкконена и его "учебно-прикладные навыки", чтобы поверить в официальную версию.
- Нет, конечно, - отрезал Аксель Антилла, - только, Тойво, мы об этом предпочитаем молчать.
- Понимаю, сам недавно загремел как "враг народа", уже вышел на финишную. Тут на тебе - война, очень кстати, на мое счастье. Пригодился я Красной Армии, а то как знать, может быть, уже того...
Трое мужчин выпили еще по одной, не чокаясь.
Первая линия
- Они опять прислали мне эти бутылки, пропади они пропадом! - капитан Ярвинен был вне себя от ярости. - Нумми, передайте им в штаб, что этих бутылок мало. У меня нет столько людей, чтобы бутылками останавливать танки! Если эти кретины не понимают, что такое танк, русский танк, то мы им с удовольствием покажем! Скажу больше, эти придурки могут залезть в окопы и попытаться зажечь танк, если, конечно, раньше их не сразят советские пули.
- Господин капитан, вы же знаете, что они делают все возможное.
- Они делают? Делаем здесь мы, Нумми! Мы делаем невозможное! У нас нет ни одного, ни одного, противотанкового ружья! Артиллерия отвечает на атаки русских реже, чем моя пехота.
- Вчера мы их здорово потрепали, этих русских.
- Нумми, не зли меня! Вчера, вчера! Мы недосчитались семи человек. Даже не знаю, где их тела, а русские потеряли всего один танк. Мне известно, что коктейль Молотова - хорошая штука. Но придет тот день, когда нас взбодрят авиацией, потом будут бить прямой наводкой, затем отутюжат танками. Тогда ты или кто там останется в живых сможет последний раз швырнуть этот коктейль в советский танк и сдохнуть на позициях!
Ярвинен сделал себе кофе.
- Будешь? - бросил он Нумми.
- Да, пожалуй, можно.
Ярвинен налил подчиненному кофе. Нумми потянулся за кружкой.
- Постой, не переводи напиток, - капитан достал из внутреннего кармана полушубка плоскую флягу. - Водка и кофе. Хорошо хоть с этим пока проблем нет, это наши союзники.
Раздался оглушительный грохот. Нумми повалился на пол. Ярвинен почувствовал, как закружилась голова, схватился за спинку стула и посмотрел по сторонам. Комната была цела, однако Ярвинену казалось, что хороший боксер пробил ловкий хук. У Нумми из ушей текла кровь.
Капитан бросился к совсем еще юному солдату: "Набрали мальчишек".
- Вставай, очнись, - Ярвинен смочил водкой носовой платок и приложил к лицу парня.
Нумми открыл глаза.
- Мы живы? - едва прошептал он.
- Да, живы! И, к сожалению, ты не в раю, а там снаружи сейчас настоящий ад, лежи на полу, не вставай. Пойду и посмотрю, как там остальные.
Прозвучал еще один разрыв снаряда.
- Советская артиллерия - это молния.
- Почему?
- Никогда дважды не бьет в одно место. Скоро они опять пойдут в атаку.
Снаряды рвались вокруг ДОТа, однако уже попаданий не было. Финские солдаты укрылись в казематах.
- Мы, словно звери, прячемся в этих норах. Когда уже это прекратится!
Кто-то просто лежал на полу и смотрел в потолок. После того, как закончится обстрел, начнется затишье, а дальше самое страшное для тех, кто укрывался за стенами ДОТов, и тех, кто пойдет в наступление.
Канонада длилась минут пятнадцать. Потом артиллерия смолкла.
- Все, ребята, готовьтесь, - защелкали затворы винтовок и автоматов.
- Рахья, ваш "Бофорс" еще на что-нибудь способен?
- Конечно, только снарядов маловато.
- Это нормально, главное, чтобы не разнесли амбразуру. Надеюсь, пулеметчики на флангах еще живы. Будьте готовы, скоро пойдут.
- Кто на линии?
- Те, кто не был в прошлый раз. Возражений нет?
Возражений не последовало, два десятка бойцов готовились выйти на мороз и встретить противника, как только он пойдет в атаку.
- Не жалейте "выпивки"! Русские это любят. Бутылок у нас хватает!
Нервное напряжение возрастало с каждой секундой. Как говорили те, кто выжил после боев, обычно страшно до того, как все начнется, и после того, когда закончится. В бою не столько поражает страх, сколько шок. Даже раненые порой не чувствуют боли. Однако атаки не было.
"Что они задумали?" - задавался вопросом Ярвинен, рассматривая в бинокль, как солдаты противника, не торопясь, выходят на позиции, но не идут в атаку, что обычно бывало после артподготовки.
- Чего ждем? Вроде пора? - спросил молоденький красноармеец, глядя на товарищей.
- Пора, так иди, - зло ответили вновь прибывшему лейтенанту. - Вчера командующий сам здесь был, теперь будем учиться идти за огневым валом, по старым методикам.
- Какие еще методики? Танки сейчас пойдут!
- Лейтенант Старовойтов, - рявкнул внезапно появившийся комбат, - не путайте людей, ждите команды.
Роты вышли на позиции. Раздался рев машин, восемь танков Т-26 должны были поддержать пехоту. Подползал еще один Т-26.
- Этот куда? Ему что пушку обрезали, недоделанный какой-то? - раздался нервный смешок по рядам.
- Сам ты недоделанный! Это химический танк, с огнеметом.
Шутник уважительно замолчал.
- Будем чухонцев согревать! - выкрикнули из строя.
- Если сами раньше не согреемся, - прозвучало в ответ.
- Все как обычно, а мы переживали. Русские готовятся к атаке, бежать-то им никак. Снег нам в помощь. Гости уже идут, - зло сказал Ярвинен.
Красноармейцы медленно двинулись вперед. Финны выходили из ДОТов и занимали место в окопах.
- Ну же, парни, давай, - прошептал Тиммонен, глядя на едва плетущихся советских бойцов. - До чего неторопливые! Так мы вас уложим раньше времени.
Грохот разразил морозное небо. Тиммонена буквально снесло взрывом. Советские пушки и гаубицы вновь начали работать по позициям. Финны пытались распластаться по мерзлой земле на дне окопа. Артиллерия метала огонь, не жалея стали и пороха.
- Что это? - финны не сразу сообразили суть происходящего.
- Ничего нового - классика жанра. Немецкий прием: пехота следует за огневым валом, подходят как можно ближе, в идеале сто метров, а дальше - бросок. Сто метров - это не пятьсот и даже не триста. Надеюсь, снег нас еще выручит. Бежать они не смогут.
- У них сменили командование?
- Похоже на то. Ребята, эта атака будет другой, - закачал головой Ярвинен. - Так просто сегодня мы не отделаемся. Ласси, запрашивай поддержку артиллерии. Пусть бьют ближе к нашим позициям.
Финская оборона стала "огрызаться" редкими ружейными выстрелами и короткими очередями в тот момент, когда можно было видеть атакующих.
Советская пехота шла за танками, кто-то пытался прикрываться бронещитками, с флангов неуклюже двигались советские лыжники. Финская артиллерия иногда бросала огонь в советские цепи, но ее мощи было недостаточно.
Красноармеец позади атакующих взмахнул красными флажками и скрестил два раза руки над головой. Артиллерия с советской стороны прекратила огонь. Развернулся бой в непосредственной близости от финских позиций. С максимальной интенсивностью заработали пулеметы, автоматы, винтовки. Красная пехота не спешила к финнам, уступая это право стальным машинам.
Т-26 лихо шел на финские укрепления, но шведский "Бофорс" остановил это движение. Танк встал на месте, видимо, попали в гусеницу. Машины позади остановились, словно выбирая цель, но цели не было. Первый танк ощетинился пулеметными очередями туда, где были малейшие признаки жизни. Последовал выстрел из орудия в блиндаж. "Бофорс" сделал пару выстрелов, пробив башню боевой машины.
Танки стали отчаянно вести пулеметный огонь.
Откинулась крышка люка, показался танкист. Едва он вылез, как тут же был сражен автоматной очередью. Второй танкист каким-то чудом вылетел из башни и буквально нырнул в снег.
- Вроде Мишаня живой! Ребята, не ждем пехоту, отбить его надо! - орал командир экипажа.
- Пушка моя, сейчас накрою!
Однако жизнь второго танкиста продлилась лишь на мгновенье дольше. Сразу несколько финских солдат взяли его на прицел. Тщетно! Красноармейцы вели огонь прикрытия. Танки были грозой финнов и вызывали куда больше злобы и ненависти, чем простые советские пехотинцы. Танк справа развернул орудие и сделал несколько выстрелов в сторону "Бофорса". Пушка ответила, но снаряды вошли в снег. Танки продолжили движение, пехота следовала за ними.
- У нас там что? Уже живых нет? Где фланги? - ругался Ярвинен.
Финские окопы и ДЗОТы стали оживать, пулеметы старались отсечь пехоту от танков.
Красноармейцы вели огонь по укреплениям и блиндажам, но толку от такой стрельбы было немного. В сторону "Бофорса" пошли еще три танка.
Одна машина наскочила на каменный надолб и остановилась, затем попыталась его объехать, свернув влево. Звук разбивающегося стекла никто не слышал, но все увидели, как вместо танка появился огромный факел. Экипаж пытался покинуть горящую машину, но было поздно. Как только открылся люк и едва показался первый танкист, еще одна бутылка достигла цели. И все же танкисты предпочитали спастись, нежели плавиться в груде железа. В людей, объятых адским пламенем, никто не стрелял. Два оставшихся танка вели огонь по ДОТу, где была пушка.
- Давай, давай, иначе они нас завалят огнем!
"Бофорс" открыл огонь по одному из танков, выстрелы прошили гусеницы, а потом и башню. Экипаж погиб вместе с танком.
- Смотри еще один, скорее разворачивай!
- Что за танк? Не стреляет, у него только пулемет, - Карл удивленно наблюдал за танком с коротким стволом.
Машина резко изменила траекторию и двигалась под углом так, что выстрелить могла либо в стену ДОТа, либо наискосок параллельно амбразуре, но никак не прямой наводкой. Где-то за сорок метров танк остановился. Из короткого ствола вырвалось пламя, потом еще и еще.
- Огнемет!
Легкий химический танк ХТ-26 не стрелял обычными снарядами и не разрушал мощные укрепления. Он выжигал живую силу противника огнесмесью мазута и керосина. В несколько секунд на людей обрушивалось больше двухсот литров огня. Расчет "Бофорса" сгорел за считанные секунды. ХТ-26 выстрелил по окопам, однако пламя растопило снег, а не людей. Танк дернулся и поехал дальше к позициям.
"Хоть кто-нибудь!" - взмолился Ярвинен.
Танк угодил в яму. Это было небольшое отверстие в скальной породе, выдолбленное сильными руками финских рабочих или любезно "предоставленное" природой Финляндии как раз на этот случай. Советские пехотинцы и танки открыли огонь по направлению движения танка, чтобы избежать случайностей.
Мотор танка стал работать сильнее, потом взревел как раненый зверь, заскрежетали гусеницы, металл соревновался с камнем. Машина шла быстро и попала в эту ловушку, а выехать из нее уже не могла. Теперь нужно было отстреливаться. Слишком страшная участь ждала огнеметчиков, если они окажутся в плену. Оставались еще варианты: замерзнуть в стальной капсуле, отведать коктейль Молотова или быть застреленными.
Бой превратился в перестрелку. Финны не шли в контратаку, ведь это было бы самоубийством, учитывая, что перед ними танки, а красноармейцы уже исчерпали свой запал, тем более что впереди их ждал убийственный огонь из всех щелей финских укреплений.
Стороны ждали ночи или подкрепления. С наступлением темноты советская пехота стала отходить назад. Две машины развернулись и стали по обеим сторонам от попавшего в ловушку танка. Третий танк сманеврировал и задом почти вплотную подошел к ХТ-26.
Танки открыли буквально ураганный огонь в сторону финских позиций. Русские решили, что можно поторговаться с судьбой и выкупить своих товарищей. Под огнем прикрытия и опускавшейся темноты танк взяли на буксир и потащили к своим позициям. В темноте машина более уязвима, чем человек.
Тимо и Юрье очень хотели сжечь ненавистный огнеметный танк. Однако ближе был танк прикрытия. Когда машины уже начали обратный ход, один из танков вспыхнул мощным факелом. Коктейль Молотова - это всего лишь пол-литровая бутылка со смесью денатурата, керосина и дегтя, но при удачном попадании в воздухозаборник танка пламя затягивается внутрь, и двигатель быстро загорается. Однако у экипажа при определенной сноровке и ловкости есть шанс спастись.
Измученные боем люди по обе стороны огня ужасно хотели спать. Только спать! Завтрашний день обещал быть таким же.
Капитан Ярвинен не спал, у него было предчувствие, что финнам осталось недолго. Силы таяли с каждым днем, людей катастрофически не хватало, патроны и гранаты приходилось экономить. Если "Бофорс" и можно было отремонтировать, то лишь после того, как закончится война. Следующую танковую атаку придется отражать в ручном режиме. В два часа ночи Ярвинен, преодолев нервное напряжение, уснул: до семи утра можно еще спать и спать, целых пять часов. Целая вечность!
Агитация
- Рахья, весь мир знает, за что сражается Финляндия. "Таймс", "Дейли", что там еще, "Би-би-си" - все говорят о том, что Советы, напавшие на Финляндию, теперь несут потери: на Раатской дороге тысячи убитых русских солдат, сотни машин и танков. Какие еще нужны тебе доказательства?
- Джон, - ответил Рахья, отхлебнув пива, - ты коммунист-социалист и лучше меня знаешь, что американская пресса столь продажна, как и американские политики, от Бостона до Лос-Анджелеса. Русские пришли не завоевывать Финляндию, а освободить ее от зажравшихся капиталистов и фашистов всех мастей.
- А ты-то, Рахья, откуда знаешь, что там происходит, сидя здесь, в Бостоне, по другую сторону Атлантики. У финнов еще нет диктатуры и фюрера, там какая-никакая демократия.
- В том то и дело, Джон, что демократия, вернее псевдодемократия. Власть буржуев и крохоборов, тех, из-за кого наши родители вынуждены были бежать куда угодно, в Канаду, Россию, Мексику и Швецию, лишь бы не погибнуть у себя на Родине.
- Рахья, тогда была Гражданская война, и все наломали много дров. Но теперь в Финляндии законное правительство, которое, между прочим, не мешает социалистам.
- Законное? Нет, Джон, законное правительство - это правительство рабочих и крестьян Финляндии в Териоки во главе с Куусиненом. Финляндская Демократическая Республика заключила договор с Советами и уже решила все территориальные споры.
- Только СССР вторгся в Суоми, и сейчас советские танки и самолеты уничтожают наших братьев.
- Жаль, конечно. Мы должны донести до финнов, что советский солдат нам не враг. Нужно не сопротивляться, а переходить на сторону ФДР и Красной Армии, за это сражались наши родители.
- Наши родители, Рахья, мечтали о равенстве и свободе, они были марксисты, а не захватчики.
- Но, если буржуи и фашисты не понимают другого языка, кроме языка силы. Посмотри, сколько прав у тебя в этой Америке и сколько возможностей у Форда и Моргана? У таких, как мы, есть только обязанности на деле и права на бумаге.
- Рахья, речь идет о человеческих жизнях, счет идет даже не на тысячи, а на десятки тысяч.
- Смотри, - Рахья развернул листовку. - Это сводка Северо-Западного фронта Красной Армии. Мы, американские финны, должны знать правду. Финская армия не одерживает побед. Все это выдумки буржуазных националистов, читай, что пишут красноармейцы: "Финские солдаты уже не в одиночку, а целыми группами сдаются в плен, многие из них быстро осознали, что им нечего защищать на этой войне. Финское командование не жалеет своих солдат, бросая их на позициях под огонь артиллерии и авиации, обрекая несчастных на мучения и смерть. Оно и понятно, в окопах мерзнут дети рабочих и фермеров. Промышленники и банкиры давно вывезли свои семьи за границу, где те проводят время в безопасности и комфорте. Однако с каждым днем растет количество беглецов, они называют их преступниками и дезертирами, но Красная Армия принимает их как друзей. Финские солдаты, добровольно сдавшиеся в плен, охотно идут в ряды Финской Народной Армии или едут работать на заводы и фабрики Советского Союза, где могут достойно трудиться и устраивать свою жизнь". Видишь?
- Вранье, Рахья! Финны не сдаются.
- Так они и не сдаются! Джон, тут же написано, что добровольно переходят на сторону ФНР и Красной Армии. Добровольно, а не с позором проигравших! Пока мы с тобой пьем пиво и не подвергаемся опасности, они делают то, что не дали сделать нашим родителям: борются за новую Финляндию. Нам с тобой должно быть совестно.
- Рахья, я бы тебе поверил, но вспомни, сколько наших уехало в СССР, в Карелию, сколько?
- Порядком.
- А сколько вернулось?
- Ну, были и такие, - неуверенно сказал Рахья.
- Вот именно, были, и они разочаровались в Советском Союзе. А сколько не вернулось? И об их судьбах наши коммунисты предпочитают молчать. Почему? Потому, что, наверное, их уже нет в живых.
- Джон, ну нельзя же все сводить к одному. Мы многого не знаем.
- Не знаем, но я уже не верю Советам и русским коммунистам.
- Что ты предлагаешь? Конкретно, что?
Джон засунул руку во внутренний карман и вытащил газету.
- Что это, Джон?
- Это наш шанс. В Америке много финнов и коммунистов, социалистов, бизнесменов, адвокатов. Мы разные, но прежде всего мы финны.
- И что, по-твоему, мы должны делать? Организовать общество защиты Финляндии?
- Нет, оставь свою пропаганду! Вот смотри, объявление: "Идет набор групп мужчин от двадцати до сорока пяти лет для добровольного участия в защите Финляндии от иностранной агрессии". Им нужны лыжники, крепкие ребята, которые смогут прийти на помощь маленькой Суоми. Экипировку, провиант, оружие - все дадут.
Рахья стал идейным противником Джона с самого начала войны. Он был на стороне Советов, а Джон теперь называл их захватчиками и бандитами. Сейчас Рахья с трудом подавил гнев и стал выслушивать пока еще своего товарища.
- Они смогут собрать отряд в Бостоне?
- Не только в Бостоне. Я уже был на сборном пункте. Они не очень это афишируют, но через несколько недель будет отправлен целый корпус добровольцев. Людей собирают здесь в Штатах и в Канаде. Более того, даже у нас в порту ходят слухи, что фрахтуют несколько судов для перевозки людей и грузов в Швецию, а там в Хельсинки.
- Ну, это еще вилами по воде писано, - Рахья не верил слишком эмоциональному Джону.
- Ой, не знаю, не знаю, да только миссис Конгаспуро совсем недавно проговорилась о том, что кто-то скупает буквально все лыжи, как будто вся Америка начнет заниматься лыжным спортом в одночасье.
- Скупает лыжи?
- В магазины заявляются люди, им интересны лыжи, хорошие лыжи. С чего вдруг американцам понадобились лыжи?
- Джон, может быть, ты и прав, извини. Я погорячился, но дай мне слово не записываться на войну. Это так страшно!
- Рахья, мы дружим с пяти лет, но сейчас я тебе этого не могу обещать.
- Тогда скажи, где этот пункт, и будь они прокляты, поеду с тобой, - вспылил потомок финнов. - Послушай, Джон, не лезь в это дело или, по крайней мере, сообщи мне прежде, чем куда-то уехать.
- Хорошо, хорошо, - ответил Джон товарищу.
Рахья немного успокоился и предложил Джону пропустить еще по кружке пива. На следующий день он встречался с человеком, который снабжал его листовками об успехах Советского Союза и Финской Народной Армии. На карту было поставлено многое, и он, Рахья, не мог оставаться в стороне, а его старший товарищ уж точно должен знать, как передать информацию о подготовке целого корпуса из американских финнов в нужные руки.
Неизбежное сотрудничество
- Слышь, Андрей, а финны и финикийцы - это не одно и то же? Ты вроде как книжки любишь читать?
- Нет! Финикийцы - древний народ, купцы и мореплаватели, к финнам они не имеют никакого отношения. Это Средиземноморье.
- Хорошо, если ты такой умный, скажи-ка мне, а какое отношение имеет Корчак к Финляндии?
- Какой такой еще Корчак?
- Корчак - это мое родное село на Житомирщине.
- Думаю, что абсолютно никакого.
- А тогда нахрена мы здесь отмораживаем все, что можно отморозить?
- Уже темнеет, скоро будем отходить. На вот сала кусок - лицо оботри, нос, пока не отвалился, - весело сказал Андрей.
- Еще так полежу на снегу - у меня не только нос отвалится. Если повезет, демобилизуюсь и поеду в Крым жить.
- Куда? В Севастополь, Ялту?
- Да хоть куда! Лишь бы подальше от этого проклятого снега.
- Вроде как пора. Будем уходить. Николай, идешь последним. Работаем двойкой.
Этот прием красноармейцы освоили недавно. Смысл заключался в том, что пулеметчик прикрывает отход основной группы. Потом метров через сорок-пятьдесят его ждет боец с автоматом, пулеметчик покидает позицию, дальше меняются. Разумеется, смысл такие дистанции имели только в условиях глубокого снега.
Красноармейцы отошли на заранее подготовленные позиции. Здесь уже, невзирая ни на какие инструкции, жгли костры. Бойцы мечтали отогреться, "ожить" после дневных "процедур". Кто-то пытался ставить палатки, но дело это хлопотное и неблагодарное. Большинство солдат нагребали кучу снега, стелили внутри лапник, а потом укрывались тем, что под руку попадется. Так и спали.
Два взвода расположились у костров.
- Так, пустые фляги, фляжки! Что у кого есть?
Бойцы, только-только поступившие в распоряжение Чердынцева, как-то странно переглянулись. Остальные стали готовить посуду. Смысл этой операции был прост и примитивен. Фляги наполнялись кипятком, потом укладывались между гимнастеркой и шинелью, полушубком. Такая вот грелка. Конечно, вода во фляге могла замерзнуть, но это только в том случае, если сначала закоченеет ее обладатель.
- Товарищ лейтенант, вы сами с юга, украинец, а вроде как таежник-сибиряк. Откуда такие навыки?
- Проголодаешься - догадаешься, - ответил Чердынцев.
У костра появился красноармеец.
- Чердынцев кто будет? Командир батальона требует!
Спустя пять минут Чердынцев был в палатке командира батальона. "Тепло, однако!" - подумал он.
Комбат как будто прочитал мысль лейтенанта.
- Недолго я здесь. Скоро раненых и обмороженных принесут, пойду на улицу в народ. Пока отогреваюсь. Чай будешь?
- Не откажусь.
Комбат протянул кружку, Андрей осторожно взял ее в руки и вопросительно взглянул на комбата.
- С сахаром? - зачем-то спросил Чердынцев.
- Один момент, - подмигнул комбат и, достав флягу, налил в кружку спирта.
- Чердынцев, у тебя по взводу меньше всего потерь, а сейчас ты вообще один командир на два взвода. Воюете вы с огоньком, плюс физическая подготовка у твоих хорошая. Ты в разведбате был?
- Так точно.
- Задача следующая... Наших сейчас жмут в районе Суомуссалми. Возможно, придется идти на выручку. Местность незнакомая, линии фронта здесь нет. Финны атакуют постоянно. Мысль у меня такая: разведать район финских укреплений и баз, они наверняка где-то в лесах. И не ждать, пока нас изведут на дорогах, нанести удар первыми.
- А как передвигаться? Лыж для разведчиков-то не хватит.
- Резонно, передвигаться вне дорог очень сложно. Однако атаковать в лоб позиции финнов - это еще хуже, как ты знаешь. Кроме того, выбор у нас невелик. На партизанщину ответим партизанщиной. Возьмешь тех, кто пожестче, поершистее, сам понимаешь, и завтра в рейд. Карту кое-какую я добыл. Нам нужно как можно скорее выбить финнов и перейти к обороне, ибо на маршах они нас "разорят". Но первоочередная задача сейчас - разведать позиции. Смекаешь?
Разговор продолжался еще минут двадцать.
Когда Андрей вышел из палатки, сомнений у него была масса: "С одной стороны, комбат прав: потери большие, атаки на открытых позициях - это перевод людей. На дорогах постоянные засады. Мысль опередить финнов - очень хорошая, но сырая, как обувь красноармейцев. Финны у себя дома, одеты, обуты, укомплектованы, знают леса как свои пять пальцев. Найдем мы их базы, выйдем в тыл, разведаем, а дальше что? Отрядов у нас нет. Хотя, может быть, комбат знает то, чего знать мне не положено. Прибудут лыжные команды, "сибиряков" пришлют, тогда финнам дадим прикурить".
Однако совершить разведывательный рейд не удалось. Уже на следующее утро комбат вновь вызвал Чердынцева к себе.
- К рейду готов?
- Так точно, товарищ капитан!
- Тогда слушай. Выход ваш отменяется. Сегодня утром на переходе были атакованы две соседние роты, сейчас они приблизительно в пятнадцати километрах от нас. Берите ППД, пулеметы, отправляйтесь на выручку, нужно поддержать. Мы ближе всего к ним. Постараетесь их отбить.
- Пешим ходом посылать людей не имеет смысла.
- Почти вся техника на морозе стоит.
- Времени мало.
- А что делать... Одну машину мы отогрели, так что бери людей - и вперед! Я на тебя надеюсь. Ты сообразительный, придумаешь что-нибудь.
* * *
Бой длился уже часа полтора. Атака финнов для красноармейцев стала неожиданной. Били автоматчики сверху со склона. Многих красноармейцев убили или ранили в самом начале боя. Остальные продолжали сопротивляться, после того как попали в засаду.
- Арто, мы всыпали им достаточно, может, пора отходить?
- Нет, смотри, убитых мало, все они дружно стреляют.
Несколько пуль ударили в дерево рядом с Арто.
- Дались вам эти русские! Свернем лыжи - и в лес, без потерь.
- Братья, здесь большой отряд. Если выйдут в тыл наших позиций, то считай, что Контула и те, кто там остались, уже покойники.
- Где женщины?
- На обратной стороне склона. С ними Эйнари, Тахво, Эрик и шведы.
- Шведы так и не повоюют.
- Пусть у нас будет лучше живой доктор, чем мертвый герой.
- Готовьтесь, продвигаемся ближе.
На несколько секунд финны перестали стрелять. Защелкали затворы и магазины автоматов.
- Вперед! Подходим!
Финские солдаты открыли шквальный огонь и подошли ближе к противнику.
- Давай гранаты и будем заканчивать, - гранат финны не жалели.
- Эй, смотри, что еще там?
- Грузовик "рются". Арто, нужно с ним разобраться.
- Сейчас! Зря они сюда приехали.
По грузовику открыли огонь, не особо прицеливаясь. Машина на скорости подошла к месту, где залегли красноармейцы. Маленький водитель открыл дверь и пулей выскочил в снег. Подобно зайцу, он стал петлять между деревьями, хотя по нему уже никто не стрелял.
- На что они рассчитывали? Что мы примем грузовик за танк?
- Нет, он вез обед этим "рются".
- Боюсь, пища им уже не понадобится. Смелее, ребята, нет у нас времени возиться. Вперед!
Финны смело двинулись на красноармейцев. Арто посмотрел на грузовик. Доли секунды на войне кажутся вечностью. Все происходило как в замедленной съемке. Он успел зафиксировать краем глаза, что брезент в кузове грузовика зашевелился, задний борт почему-то оказался открыт. Однако рука не успела за мыслью. Мгновенье выиграл противник.
- Назад, засада! - надрывая связки, прокричал Арто.
Но было поздно. Эта полуторка оказалась смертоноснее танка. Пулемет "Максим" образца 1910 года был на вооружении Красной Армии с 1918 года, "машинка" работала со скоростью шестьсот выстрелов в минуту. В кузове грузовика под брезентом было два таких пулемета. Трое бойцов в секунды лихо срезали финских солдат. Кто-то, опомнившись, пытался укрыться за деревьями, в снегу или просто отступить назад. Однако пулеметы такого шанса почти не оставляли.
Арто и еще несколько солдат, утопая в сугробах, пытались "образумить" пулеметчиков. Но Чердынцев предусмотрел это. Красноармейцы были надежно прикрыты разложенными по всему кузову бронещитками размером семьдесят на пятьдесят сантиметров. Эти щитки должны были прикрывать пехотинцев во время атаки на позиции противника, сейчас они оберегали красноармейцев от пуль со всех сторон. Для финнов ситуация осложнялась еще и тем, что советские пехотинцы, приободренные пулеметной командой, открыли по ним огонь.
- Нужно обходить. Мы его не возьмем так, - Туве, один из лучших лыжников, устремился вверх по склону.
Маневр был прост: уйти на безопасное расстояние, спуститься и уже зайти с тыла, забросав грузовик гранатами.
- Микко, Карл, давайте с ним, - скомандовал Арто.
Солдаты, привычные к лыжному ходу, мигом сделали крюк. Туве ловко выехал на дорогу, бросок - и он уже в лесу. Однако первая пуля пробила плечо, вторая - угодила в бедро. В сторону Карла и Лии кто-то дал автоматную очередь. Лыжники отступили назад - дорогу простреливали.
Чердынцев понял: чтобы выжить, нужно иметь стальные нервы, выдержку и ни капли себя не жалеть. В кузове грузовика их должно оставаться только трое. Остальных заранее высадили: они должны были "держать" дорогу и при необходимости ударить по финнам с фланга или даже с тыла. Рискованно, конечно, но не опаснее, чем оказаться на открытом пространстве, когда в тебя палят из леса.
- Похоже, русские тоже научились воевать, Арто?
- Да, очень может быть, но сейчас для нас главное - вытащить своих ребят, много убитых, им уже ничем не помочь, а вот раненые...
- Этот, как его, Каспер или Феликс? Кто из них доктор? Но там русские пулеметчики. Еще одна попытка прорваться - и нас снова станет меньше.
- Проклятая адская машина!
- Там две этих машины и работают слаженно.
- Дождемся темноты.
- Можно, но русские тоже будут ждать, у них не меньше потерь, - сказал фенрих Иханен.
- Тогда, как стемнеет, покончим с этим, пойдем врукопашную.
- Иханен, меньше всего меня сейчас заботит количество русских, которые отправятся к предкам. Нам нужно спасти своих людей.
Положение складывалось отчаянное. Финны пребывали в некоторой растерянности.
- Коммунисты - тоже люди, нужно поговорить с ними. У них положение не лучше нашего. Вы знаете русский? - спросил один из офицеров.
- Нет, - сухо ответил Арто.
- Это уже хуже! Русские финского не знают, среди них карелов нет. Да и вообще говорят, что части откуда-то с юга, из Житомира.
- Господа, вы спятили! Говорить с русскими! Сейчас?
- А у вас есть что предложить? - резко спросил один из солдат.
Вновь наступило молчание, нервы у всех были на пределе...
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Как ее зовут? (фин.)
2 Первая бомбардировка Хельсинки произошла 30 ноября 1939 г. в 14.30. По разным данным погибло около ста и ранено более двухсот человек.
3 Тойво Викторович Томмола, родился в 1905 г., советский военачальник финского происхождения, генерал-майор.
© Вячеслав Тебенко, 2020-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2020-2024.
Орфография и пунктуация авторские.
Школьные сочинения: Советско-финская или Зимняя война (1939-1940) |
| НОВИНКИ "СЕТЕВОЙ СЛОВЕСНОСТИ" |
|
 |
| Айдар Сахибзадинов. Жена [Мы прожили вместе 26 лет при разнице в возрасте 23 года. Было тяжело отвыкать. Я был убит горем. Ничего подобного не ожидал. Я верил ей, она была всегда...] Владимир Алейников. Пуговица [Воспоминания о Михаиле Шемякине. / ... тогда, много лет назад, в коммунальной шемякинской комнате, я смотрел на Мишу внимательно – и понимал...] Татьяна Горохова. "Один язык останется со мною..." ["Я – человек, зачарованный языком" – так однажды сказал о себе поэт, прозаик и переводчик, ученый-лингвист, доктор философии, преподаватель, человек пишущий...] Андрей Высокосов. Любимая женщина механика Гаврилы Принципа [я был когда-то пионер-герой / но умер в прошлой жизни навсегда / портрет мой кое-где у нас порой / ещё висит я там как фарада...] Елена Севрюгина. На совсем другой стороне реки [где-то там на совсем другой стороне реки / в глубине холодной чужой планеты / ходят всеми забытые лодки и моряки / управляют ветрами бросают на...] Джон Бердетт. Поехавший на Восток. [Теперь даже мои враги говорят, что я более таец, чем сами тайцы, и, если в среднем возрасте я страдаю от отвращения к себе... – что ж, у меня все еще...] Вячеслав Харченко. Ни о чём и обо всём [В детстве папа наказывал, ставя в угол. Угол был страшный, угол был в кладовке, там не было окна, но был диван. В углу можно было поспать на диване, поэтому...] Владимир Спектор. Четыре рецензии [О пьесе Леонида Подольского "Четырехугольник" и книгах стихотворений Валентина Нервина, Светланы Паниной и Елены Чёрной.] Анастасия Фомичёва. Будем знакомы! [Вечер, организованный арт-проектом "Бегемот Внутри" и посвященный творчеству поэта Ильи Бокштейна (1937-1999), прошел в Культурном центре академика Д...] Светлана Максимова. Между дыханьем ребёнка и Бога... [Не отзывайся... Смейся... Безответствуй... / Мне всё равно, как это отзовётся... / Ведь я люблю таким глубинным детством, / Какими были на Руси...] Анна Аликевич. Тайный сад [Порой я думаю ты где все так же как всегда / Здесь время медленно идет цветенье холода / То время кислого вина то горечи хлебов / И Ариадна и луна...] |
| X |
Титульная страница
Публикации: | Специальные проекты:Авторские проекты: |
