Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


Наши проекты

Мемориал-2000

   
П
О
И
С
К

Словесность




УРОК  ПЕРВЫЙ.  ВОСКРЕСЕНЬЕ

(Пьеса в одном действии)


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Первый
Второй
Третий
Четвертый
Юноша

Суббота. Поздний вечер. Слышно пение раввина. Небольшой дом на окраине Иерусалима. Жилище принадлежит явно небогатому владельцу. Посередине длинный старый стол, рядом с ним две скамьи, на стене висит землемер, по углам - разная утварь: кожаные ведра, вилы, лестница... На пороге лежит груда камней. В дом осторожно входит Ю н о ш а. На нем нет одежд, лицо в синяках. По его поведению ясно, что он здесь впервые. Озираясь, Юноша поднимает лежащую на полу ветошь. Как только он пытается ее надеть, с улицы доносятся шаги... В дверном проеме возникает тень входящего в дом человека. Юноша прячется под стол. Входит м у ж ч и н а средних лет. На спине у него большой мешок. Мужчина поставил его на пол, выглядывает на улицу, прислушивается. Потом перевернул мешок. Из мешка на пол посыпались камни. Мужчина делает раствор. Начинает закладывать камнями дверной проем. Его имя нам неизвестно, поэтому назовем его просто - П е р в ы й; имена остальных персонажей также неизвестны. Исходя из этого, действующие лица: П е р в ы й, В т о р о й, Т р е т и й, Ч е т в е р т ы й, Ю н о ш а.

П е р в ы й (начиная закладывать камнями дверной проем). Солнце заходит. Как ничего и не было. Время покоя. Раввин поет молитву - Иисус висит на кресте, все так, как должно быть - Богу Богово. (Прижавшись щекой к камню.) Закрываешь глаза, видишь, как Он идет к тебе... Я рад ему... Ну почему сейчас я радуюсь Ему, только когда закрываю глаза? Он знает... И я...

Пауза.

Господи! Как все-таки просто плюнуть Тебе в лицо... И как легко сейчас им, ведь Ты молился за них. (Говорит, поднимая голову вверх.) Господи! Ну почему все так просто? И почему жить страшнее, чем умереть? (Идет к столу.) Вот теперь мы у Христа за пазухой...

Незаметно для Первого появляется В т о р о й. Первый подходит к столу. Долго смотрит на лежащий на столе трехгранный гвоздь. Затем кладет руку на стол и пытается проткнуть гвоздем запястье. Не выдержав боли, отбрасывает гвоздь... Тишина.

В т о р о й. Больно?

П е р в ы й (испуганно прижимая руку к себе). А?!

В т о р о й. Я спрашиваю: больно?

П е р в ы й (спокойно). Искушен во всем...

В т о р о й. Я знаю. Больно?

П е р в ы й. Кроме греха...

В т о р о й (оторвав край одежды и протягивая лоскут). Перевяжи.

П е р в ы й. Что там?

В т о р о й. Нет никого.

П е р в ы й (обматывая руку). Ни-ко-го. Затишье? Вот жди теперь начала? Наверное, скоро? И быстро? А ты как думаешь?

В т о р о й. Устал я.

П е р в ы й. Ну ничего - ты скоро отдохнешь.

В т о р о й. А ты?

П е р в ы й (показывая перевязанную руку). Я привыкаю отдыхать.

В т о р о й (ложится на скамью). Не рановато ли? Потрудился бы сначала.

П е р в ы й (садясь рядом со Вторым). Послушай... Без шуток... Я не шучу... Ведь скоро... Ты понимаешь? Может, даже очень скоро... И я, и ты, и все они... (Вытирая пот со лба.) Холодно, знобит.

Слышен храп.

П е р в ы й (смотря на Второго). Спит. (Смеясь.) Ягненок... Или баран?

Храп.

Ну вот, поди-ка, расскажи. Расскажи... Расскажи...

Первый из сумы достает свиток.

(Смотря на руку.) А все же больно...

Первый аккуратно пишет. Появляется Т р е т и й (в руках он держит большую суму; его ноги разбиты в кровь).

Т р е т и й. Мир дому.

Первый и Второй испуганно смотрят на Третьего.

(Помолчав.) Мир Вам.

После небольшой паузы Первый продолжает писать.

П е р в ы й (легко). Сначала чирей на спине - и вот уж горб.

Т р е т и й (виновато). У меня тут рыба, немного хлеба, орехи...

Третий роется в своей суме.

П е р в ы й. Грехи, а не орехи. На них сейчас цена растет - ты выручишь талант.

Т р е т и й (кричит). Заткнись!

П е р в ы й. Ты это мне, прилежный ученик?!

Т р е т и й (решительно). Сейчас! Я все исправлю! Вы все узнаете, кто я! Да! Я сейчас! Я ухожу!

Третий направляется к выходу. Второй его останавливает.

В т о р о й (хохоча). Куда ты? Куда ты пошел?! Сегодня же Суббота! (Вдруг, серьезно.) Ты потерпи до завтра, тогда уж и пойдешь. (Устало.) Или за тобой придут.

Т р е т и й (Второму). Ты думаешь?

Слышны шаги солдат.

В т о р о й (шепотом). Молчи, молчи...

Шаги стихли. Все трое молчат.

Какая тишина...

П е р в ы й (сквозь зубы). И почему они молчат?!!

Т р е т и й (зло). Они поют!

В т о р о й. Все так, как должно быть?..

Т р е т и й (горячо). И в этой (вычурно) тишине мы, как... (Заботливо.) Вы есть хотите?

Первый и Второй молчат.

(Не выдержав.) Ну, а еще в чем я виновен?

П е р в ы й (мимоходом). В том, что родился... (После паузы, искренне.) Не злись. Я в этом тоже виноват.

Первый смотрит на свиток... Пауза. Пишет.

Т р е т и й (обхватив голову руками).Что ты делаешь?!

П е р в ы й. Пишу.

Т р е т и й (настороженно). О чем?

П е р в ы й. О ком. (Читает.) Один из легионеров приказал меня допросить... И я рассказывал... О том - о сем... Я видел, как мои слова записывал молодой солдат. Сначала равнодушно, тупо смотря на папирус.., чуть позже - с интересом, а потом... он остановился. И я понял то, что понял солдат - допрос превратился в проповедь, а он ее записал.

Т р е т и й (ошарашено). И тебя отпустили?!

П е р в ы й. Конечно, ведь я все рассказал.

Т р е т и й (ухмыляясь, Второму). Ну, а ты в чем отличился? (Первому.) Отдай мне свиток!

Первый молчит. Второй молчит. Третий подбегает к Первому, вырывает из его рук свиток. Пытается прочесть. После паузы Второй подходит к Третьему, аккуратно переворачивает свиток, отдает обратно Третьему.

В т о р о й (с иронией). Ну и что пишут?

Т р е т и й (смущенно). Я рыбак, а не книжник.

В т о р о й. Тогда зачем тебе рукопись?

Т р е т и й. А вот зачем!

Третий разрывает свиток.

П е р в ы й (спокойно глядя на Третьего). Иногда я не понимаю, почему Он тебя избрал?!

Т р е т и й (еле сдерживаясь). За-мол-чи!

В т о р о й (спокойно). А что непонятного? У кого-то вопросы, у кого-то ответы. (Поднимая обрывки свитка и отдавая их Первому.) Кто-то что-то увидел за три года, услышал... и записал, (Третьему.) а кто-то...

Т р е т и й (шепотом). А, если найдут?!!

В т о р о й (кричит). Для того и пишет! (Устало.) Ладно. Давайте выпьем, закусим. У меня есть немного вина. (Третьему.) У тебя орехи, (смеясь) или что там у тебя?..

Т р е т и й (ошарашено). Пить? В такой день? В такую ночь?

В т о р о й. Когда твоя жена вот-вот должна была родить, ты горевал? (Глядя Третьему в глаза.) Не веришь, брат, не веришь... А надо бы.

Второй достает из своей сумы небольшой бурдюк с вином. Третий из своей сумы достает орехи, хлеб и рыбу. Первый ставит на стол глиняную чашу.

В т о р о й (помолчав, наливает в чашу вино). Ну, за Субботу, что ли?

Входит Ч е т в е р т ы й.

Ч е т в е р т ы й. Вы здесь?! (Удивленно.) Все трое!!!

В т о р о й (скорее с сарказмом). А ты один?

П е р в ы й. Брат, что случилось?

Т р е т и й. Они идут?! За нами?!

Ч е т в е р т ы й (совершая открытие). Вас ровно трое!!!

В т о р о й. Нас трое, (внятно) трое... (Устало.) Нет, - сегодня все решили приболеть. (Четвертому.) Нас трое. Ты четвертый...

Все молчат.

В т о р о й. С тобою что случилось, брат?

Ч е т в е р т ы й (с одышкой). Я видел... Его... Он был со мной... Я... Говорил с ним...

В т о р о й. Ты пил сегодня?

Ч е т в е р т ы й. Нет.., а что?

В т о р о й. Нет, ничего, (спохватившись) ты выпей... Нет, подожди... Вот, здесь еда... Ты узнаешь меня?

Ч е т в е р т ы й. Узнаю. (Ест.)

В т о р о й. Ты всех нас помнишь?

Ч е т в е р т ы й. Помню.

В т о р о й. Ты ешь, закусывай... (Всем остальным.) Плохо дело.

Т р е т и й. Ужас.

П е р в ы й. Да пошли вы... (Четвертому.) Кого ты видел?! Да подожди ты с вином! Кого ты видел?

Ч е т в е р т ы й. Его.

П е р в ы й. Кого "Его"?

Ч е т в е р т ы й. Его.

Все трое в оцепенении смотрят на Четвертого. Второй подходит к Четвертому. Четвертый взял бурдюк с вином.

В т о р о й (забирая вино). А ну-ка дай-ка. Так кого ты видел?

Ч е т в е р т ы й. Его. Он говорил со мной. (Тяжело дыша.) Когда Его распяли... После того, как толпа перестала орать, после того, как воздух уже не вонял потом тех, кто еще недавно кричал Ему "Осанна", после того, когда мы все предали Его... Я испугался... Ну, что вы уставились?! Я хотел убежать из этой страны навсегда! Навсегда!!! Я выбился из сил... Иерусалим был уже далеко... Я глотал слезы вперемешку с песком... Вдруг, я натолкнулся на какого-то странника, или он на меня... или я упал, а он подошел - не помню, не помню... Он сказал: "Не бойся, это я". И я узнал Его. Я спросил: "Ты жив?" Он с улыбкой ответил: "Возвращайся". Он указал мне дорогу, сказал, что там я встречу троих из двенадцати...

Т р е т и й. Как из двенадцати?

Ч е т в е р т ы й. Почему из двенадцати? Я сказал из семидесяти.

Т р е т и й. Так из двенадцати или из семидесяти?

Ч е т в е р т ы й (раздраженно). Я не помню, я устал, я очень устал.

Т р е т и й. А я так больше не могу.

Третий, что есть силы, ударяет кулаком по столу, потом начинает что-то искать...

В т о р о й (Третьему). Куда ты? (Шепотом.) Он сумасшедший!

Т р е т и й. Плевать. Иначе я с ума сойду. (Ищет.) Здесь должна быть лестница.

П е р в ы й. Какая лестница? Куда ты?

Т р е т и й. А как ты думаешь, я сниму Его с креста?!

Из-под стола слышен шорох...Третий замер. Медленно заглядывает под стол.

Т р е т и й. Ты кто?

Из-под стола слышен голос.

Г о л о с. Я... мальчик.

Появляется Ю н о ш а; на нем нет одежд, лицо в синяках.

Т р е т и й (всем). Видали?! (Второму.) Ну что, болтун?! (Первому.) И ты, писака?! Ну, объясните мне, кто это?!

Ю н о ш а. Я пастух, чего ты разорался?

Т р е т и й (Юноше). Сейчас я объясню тебе, скотина!

Третий пытается поймать Юношу.

Ю н о ш а. Вот, дурной!

Т р е т и й. Сколько тебе заплатили?! А?!

Ю н о ш а. За что?

Т р е т и й. Ты меня за дурака принимаешь?

Ю н о ш а (убегая). Кстати, очень может быть.

Второй останавливает Третьего. Юноша оказывается за спиной Второго.

В т о р о й (Третьему). Подожди! Да успокойся ты!

Ю н о ш а (кричит из-за спины Второго Третьему). Ты понял?! Ты слышал, что тебе сказали?! Боров!!!

Третий отступает назад.

Т р е т и й (Второму). Хорошо. Давайте, давайте... Приютим доносчиков, обогреем, накормим... Одного Иуды мало...

В т о р о й (Юноше). Ты хочешь есть?

Ю н о ш а. Хочу.

В т о р о й. Ешь.

Второй подает Юноше чашу с вином, у Третьего забирает суму с провиантом, достав предварительно из нее нож и положив его на край стола, около себя, берет со стола хлеб, отдает его Юноше. Юноша жадно ест: запихивает куски хлеба в рот, глотает, почти не жуя, пьет из чаши; вино льется по подбородку.

Т р е т и й. Как будто не ел никогда.

Ю н о ш а (Второму, чавкая). Насколько я понял, вы кого-то грабанули... (Помолчав.) Что? Замочили?.. (Шепотом.) Неужто...

За стенами дома слышны шаги солдат. Все замерли. Шаги стихли...

(Второму, радостно.) Да не боись, папаша, я их тоже терпеть не могу! Эти римские скоты думают, что они до конца света будут драть с нас три шкуры...

В т о р о й (Юноше). Ты кто?

Ю н о ш а. Пастух.

В т о р о й. Поел?

Т р е т и й. Сожрал - так точнее будет.

Ю н о ш а (Второму). Благодарю, папаша, - все было очень вкусно.

П е р в ы й (Юноше). Ты как здесь оказался?

Ю н о ш а. Зашел... Ну, а потом и вы зашли... И я подумал - зачем нам видеться?! Ну, а раз вы меня нашли - так вот он я!

С улицы доносятся шаги солдат. Все замерли. Шаги стихли...

Ю н о ш а (радостно, Второму). Да не боись, папаша! Я с вами, мне Кесарь тоже надоел! Мы всех их рано или поздно... Ох, польется кровь, ох, польется римская жижа на наши босые ноги!!!

Третий, не выдержав, подбегает к Юноше, хватает его, поднимает вверх, трясет.

Т р е т и й. Отвечай, мерзавец! Ты слышал, что у тебя спросили?!

П е р в ы й (Третьему). Прекрати! Отпусти его!

Первый, Второй и Четвертый с трудом высвобождают Юношу из рук Третьего.

П е р в ы й (Третьему, медленно). Какая прыть. Ты что не видишь, что он ещё щенок?!

В т о р о й (Юноше, медленно).Ты почему зашёл именно сюда?

Ю н о ш а (Второму, медленно). Потому что здесь никого не было.

В т о р о й (Третьему). Ясно?

П е р в ы й (Юноше). А почему у тебя такой вид?

Ю н о ш а (Оживившись). Вот! Вот это вопрос! В точку! (После паузы, многозначительно.) Я пастух. У меня было шестнадцать овец!

Пауза.

П е р в ы й. Я понял: у тебя было шестнадцать овец, а не шестнадцать с половиной.

Ю н о ш а. Да. (Помолчав.) Так вот. Овцы принадлежат хозяину.

П е р в ы й. А говоришь - "мои".

Ю н о ш а. Конечно, через год я бы их выкупил - мы так договорились: шерсть его, приплод его, денег он мне не платит, а овцы мои, но через год.

В т о р о й. Так почему у тебя такой вид?

Ю н о ш а. Я пастух.

Т р е т и й (кричит). Уже все поняли, что ты пастух! (Первому.) А ну-ка, дай-ка землемер.

П е р в ы й (Юноше, подавая Третьему землемер). Вот видишь, даже он понял, что ты - пастух.

Ю н о ш а (смотря на Третьего). Ай-яй-яй-яй-яй... Через год я был бы богатый человек, через два я был бы достойный человек, через три я стал бы... Человеком. И вдруг вчера, под утро, иду домой, веду свое рогатое счастье и вдруг...

Третий набрасывает землемер Юноше на шею. В противоположную часть землемера Третий просовывает ноги Юноши, затаскивает Юношу, выгнутого в дугу, на стол. Юноша хрипит, стонет... Допрос продолжается.

П е р в ы й. Ты по ночам пасешь овец? (Смеясь.) А ну, пастух, сыграй нам на свирели!

Ю н о ш а (задыхаясь). Тут дело есть одно: ночь, звезды... понимаешь?! Нет?! Девчонка есть одна, Сара! Красавица! Вот такая грудь, а если б ты увидел ее задницу - то ты бы пас овец в любое время суток!

П е р в ы й. Так что под утро?

Ю н о ш а. Солдаты, люди, крики... Я думал, драться будут. А самого внутри колотит, мне эта сучка молодая вчерашней ночью не дала, ну, Сара, - я же говорил.

П е р в ы й. Ну, и?

Ю н о ш а. Ну что - полез... Дурак. А там не драка. Кричат, до хрипоты, схватили какого-то бродягу, одежды рвут, у стариков слюна бежит по подбородку...

П е р в ы й. И что?

Ю н о ш а. И все! Я, как... (Подбирает слово.) герой, один полез, не сообразил сперва, потом уж поздно... Часть римлян кинулась за мной... Один вцепился, гад, сорвал одежду. Ну вот и все. Что мне теперь сказать владельцу стада? Где овцы? Домой нельзя - отец прибьет, он в должниках у моего хозяина. Одежды нет... Повеселился...

П е р в ы й. Ну, а потом?

Ю н о ш а. Поплелся все же восвояси... Утро. Суета. Иду себе, кругом все наши, готовят масло для субботы. И вдруг одна старуха пальцем тычет, потом другая... Верзила подошел, плюнул мне в лицо, потом заржал, как конь, дал оплеуху и заорал: "Смотрите, люди, какого ублюдка воспитал наш плотник!". Я понять ничего не мог, о чем он говорил. Потом верзила опять как заорет: "... Вот они, священники нового царя Иудеи! Схватили главаря, а про мелюзгу забыли!". Он кинулся на меня... Я побежал... Через пятьдесят шагов за мной уже неслась толпа... Ну, а сплетни, конечно, бежали впереди... Вся западная окрестность Иерусалима уже знала, кто я теперь. А это... это был единственный дом, стуча в дверь которого, я не услышал ответа... Ну, а раз молчат, то, значит, можно; и я вошел.

Юноша смотрит поочередно на всех. Его взгляд останавливается на Четвертом.

Ю н о ш а (кричит). Смотрите - это он! Вы видите?!

В т о р о й. Что?

Ю н о ш а. Вот этот был с тем оборванцем, которого схватили! Я его запомнил!

В т о р о й. С каким оборванцем?

Ю н о ш а. Ну с тем, который назвался царем Иудеи! Я ж говорил! Вот из-за этого бродяги и из-за таких, как он, я без овец, я без одежд, без счастья - ну, просто весь в дерьме!!!

Все четверо, остолбенев, смотрят на Юношу. Четвертый после паузы подходит к Юноше, высвобождает его и бросает землемер на пол. Юноша постепенно приходит в себя. После долгой паузы он уходит. Пауза. Ю н о ш а опять появляется.

Ю н о ш а (немного помолчав). Бить будете?

Пауза.

В т о р о й. Почему ты не ушел?

Ю н о ш а. Там... Солдат... Там римлянин... Он шагах в пятидесяти от нас, но улица пуста...

Пауза.

Т р е т и й. И что он делает?

Ю н о ш а. Он в конце улицы... Сидит...

П е р в ы й. На земле?

Ю н о ш а. На ней, родимой... Смотрит в сторону Голгофы... на три креста... один... и улица пуста...

Первый, Второй и Третий начинают закладывать дверной проем камнями. Четвертый в углу находит старые одежды, поднимает, отряхивает, бросает их Юноше.

Ч е т в е р т ы й. Вот, возьми хоть эту ветошь, прикройся... Если надумаешь, будет в чем уйти.

Ю н о ш а. Благодарю... (Смотрит на работу троих.) Да, вообще-то, у каждого свои виды на эту жизнь... Вы думаете так... я иначе... Наверное... Прощения прошу, я чего-то не то ляпнул...

Юноша осторожно подходит к Четвертому.

Ю н о ш а (тихо Четвертому). Чего молчишь? Слышь, парень? (После паузы.) Ну, с этим-то все понятно, у них теперь такой возраст - готовы верить в любую блажь - в их годы у мужиков башка дурная (Хихикнул.) Нет, я понять не могу, ты-то чего с ними? За пайку хлеба что ли? Что, кормят задарма? (После паузы.) Слышь? Ты глухонемой?

Ч е т в е р т ы й (Смотря Юноше в глаза). У тебя никогда не было чувства вины?

Ю н о ш а. За что?

Ч е т в е р т ы й. Подожди... Вот ты родился, ты рос... Вот ты влюбился...

Ю н о ш а. В кого?

Ч е т в е р т ы й. Ну, в эту девушку, в Сару.

Ю н о ш а. Чего? (Смеется.)

Ч е т в е р т ы й. Ты любишь кого-нибудь? Родителей, например?

Ю н о ш а (зло). Мой отец плотник, моя мать... Она мать моих братьев и сестер... (После паузы.) Слушай, пойдем отсюда, вдвоем не пропадем.

Ч е т в е р т ы й (сам себе). Трудно. Очень трудно говорить с человеком, у которого спит сердце и разум. А Он говорил: "Возлюби ближнего, как самого себя". Говорил... А сейчас висит на кресте...

Ю н о ш а (долго смотрит на Четвертого). Так, понятно.

Юноша подходит к Второму.

Ю н о ш а. Папаша, я видел, у тебя нож имеется... Одолжи на время...

В т о р о й. Зачем?

Ю н о ш а. На время... Жалко, что ли?

В т о р о й. Не надо, парень.

Третий отходит от дверного проема за новым камнем. Юноша в нерешительности молчит, потом хватает со стола нож, бежит к дверному проему.

В т о р о й (Юноше громко). Постой?

Ю н о ш а (Второму шепотом). Тише ты! Чего орешь!

В т о р о й (громко). Постой!

Ю н о ш а (еле сдерживаясь). Папаша... родной... Хочешь, я заплачу тебе... Один динарий... потом... У меня заначка есть... Ну, сколько стоит твой тесак?

В т о р о й. А ты спроси у его матери.

Ю н о ш а. Пошел ты...

В т о р о й. Он человек.

Ю н о ш а. Он римлянин.

В т о р о й (громко). Постой!

Ю н о ш а (нетерпеливо Второму). Тебе... тебе чего, папаша надо?

В т о р о й. Он человек... Еще шаг... и я его предупрежу.

Ю н о ш а (бросает нож к ногам Второго). На, подавись! Все?!

Второй поднимает нож.

Т р е т и й (подбежав к Юноше и схватив его). Ты о чем-нибудь когда-нибудь думал, кроме как пить, жрать, блудить?! Ты слышал когда-нибудь: "Возлюби ближнего своего как самого себя"; "Тебя ударят по одной щеке, а ты поставь другую"?!

Внезапно Юноша бьет Третьего по лицу. Третий молчит. Юноша смотрит на остальных, те остаются на своих местах.

Ю н о ш а (Третьему). А ну-ка, дядя, дай-ка землемер. (После паузы.) Значит, он это вам говорил? И вы поверили? А этот бродяга висит на кресте, а я стою здесь, как идиот, и слушаю вашу брехню?!.. Да, дядя, да - я идиот, но не дебил.

Юноша вновь ударяет Третьего, тот молчит и спокойно смотрит на Юношу. Опять удар... Удар... Удар... Удар... Заканчивается тем. Что Юноша избивает Третьего не только руками, но уже и при помощи ног. Выбивается из сил, напоследок плюет в окровавленное лицо Третьему.

Ю н о ш а (тяжело дыша). Вы, как бараны... Вас даже бить, и то противно... Скука... (Второму.) Папаша, ты так же думаешь, как этот?

В т о р о й. Да. (После паузы.) Ты отдышись сперва, а то вон как запыхался.

Юноша подходит к Первому.

Ю н о ш а. А ну-ка, дядя, возлюби-ка меня, как самого себя! Махнемся барахлом, не глядя?! Снимай шматье!

Юноша снимает с себя ветошь, бросает к ногам Первого. Первый снимает свою одежду, отдает Юноше.

Ю н о ш а (одевшись). Так, что тут у вас? (Роется в сумах.) Динарий... (Пробует динарий на зуб.) Еще один... Для сумасшедших слишком много... А вообще мне ваша любовь нравится...

Юноша подходит к Второму.

Ю н о ш а. Папаша, отдай мне нож.

Второй легко подбрасывает нож... Нож вонзается в "мазанку" потолка.

В т о р о й. Возьми.

Ю н о ш а (после паузы, медленно отойдя от Второго). Вот если бы так сделал этот боров (Показывает на Третьего.), то я б его убил. А тебя, папаша, я прощаю. (Рыгнув.) Хороший ужин. (Подумав.) Там солдат сидит. Я думаю, у него найдутся к вам вопросы. Прощайте.

Юноша осторожно выглядывает на улицу, тихо уходит. Пауза. Все молчат.

Т р е т и й (сплюнув на пол кровь). Веселый мальчуган...

Все четверо долго молчат. Первый подбегает ко Второму.

П е р в ы й. Ты видел?! Он ушел!

В т о р о й (спокойно). Я видел. И что?

П е р в ы й. Нет, ничего.

В т о р о й. А ты пойди и запиши там у себя - "Ушел".

Первый некоторое время стоит неподвижно, молча смотрит на Второго, затем отходит, поднимает обрывки свитка. Все четверо смеются.

П е р в ы й (пишет на обрывке свитка, медленно проговаривая). У-ше-е-ел!!!

Т р е т и й (Второму). И так всегда?

В т о р о й. А что?! По-моему, все так, как должно быть! (Третьему.) Утрись.

Ч е т в е р т ы й. "Суббота".

В т о р о й. Что ты сказал?

Ч е т в е р т ы й (улыбаясь). Отец к "Субботе" всегда готовил мясо ягненка. Такой день, положено. (Третьему.) Не так ли?

Т р е т и й (сплевывая кровь и утираясь). Так ли, так ли...

В т о р о й (смеясь, Третьему). Хороший ужин.

Т р е т и й (пытаясь улыбнуться). Да, крови не жалеют.

Ч е т в е р т ы й. Много хлеба - много крови.

Т р е т и й. Согласен. (Первому.) А ты как думаешь?

П е р в ы й (не сразу). Развеселились. Когда прощаться будем?

В т о р о й. А почему так мрачно?

П е р в ы й. Я думаю, осталось времени немного.

В т о р о й. Треть ночи, день и...

П е р в ы й. А, может, раньше... Может.

В т о р о й. Вот привязался.

П е р в ы й. А я что говорю?! Хороший мальчуган; за нас он выручит не тридцать, а сто серебряных.

В т о р о й. Так мало? Нас четверо.

П е р в ы й. Мы с (Показывая свою руку и указывая на Третьего.) ягненком по двадцать стоим, и то в базарный день.

В т о р о й (смеясь). И это запиши!

П е р в ы й. Смешно. (Помолчав.) Я серьезно - он нас продаст.

Ч е т в е р т ы й. Кому?

П е р в ы й. Да хоть солдату - и деньги пополам, а мальчик, судя по его зубам, не равнодушен к серебру.

Ч е т в е р т ы й (Первому). Ты так напуган...

П е р в ы й. А ты, значит, нет?

Пауза. Первый, Второй и Третий начинают собирать вещи.

Ч е т в е р т ы й (кричит). Перестаньте! Не смейте! Мы все плелись, как скот, за Ним! Была и Вера, и Жизнь на небесах! И где все это? Пустота! Страх! (Искренне Первому.) Скажи, тебе не стыдно?! Я поясню: стыд - это когда у души закрываются глаза... Их разъедает гниль, которая смердит и тлеет... глаза покрывает поволока... и плачет совесть. А Совесть?! Ты забыл - это Весть (по слогам) Сов-мест-ная - разговор твоей души и Бога... Нет, все забыли... Не прошло и дня - забыли! Как суки избегают больную мышь, так мы боимся Рая. (Третьему.) Врата Рая открыты, не так ли? (Настойчиво.) Не слышу.

Т р е т и й (быстро собирая вещи). Открыты, открыты...

Ч е т в е р т ы й. Продаст... Да трижды пусть продаст! Жизнь одна! Да, жизнь одна - и Вечная тоже одна!! А там поблажек нет - сурово там, сурово... (Поочередно Первому, Второму, Третьему.) Боишься? Боишься? Боишься? (Задыхаясь.) Мы здесь должны остаться на закланье. (После паузы.) Боитесь? Тогда пошли отсюда вон! (Кричит, превозмогая удушье.) Вон!!!

Т р е т и й (легко забросив Четвертого себе на плечо, говорит Первому и Второму). Если кто уцелеет, встретимся за Кедроном.

Появляется Ю н о ш а, в руках у него четыре хлеба.

Ю н о ш а. Прошу прощения...

Юноша подошел к столу, положил на стол хлеб, а также несколько монет и свою суму.

Ю н о ш а (со слезами на глазах). Я не хотел... Прошу прощения... (Встает на колени, надрывает край одежды.) Ну вот, опять... забылся... (Встает, снимает одежды, отдает их Первому.) Забылся... Я край чуть надорвал... Прости...те. Не сдержался...

Все четверо ошарашено смотрят на Юношу.

В т о р о й (Юноше). Что с тобой?

Юноша молчит, подходит к Третьему, встает перед ним на колени.

Ю н о ш а (Третьему). Убей или прости.

Т р е т и й (в замешательстве). Парень, тебе чего? Парень? Прощаю, прощаю... Ну? Ты что?

Ю н о ш а. Я мразь... Я не заметил, не понял, кто я, кто вы.

П е р в ы й. Да что с тобой?

Ю н о ш а. Я жаба из огненной реки... Я червь... Я недостоин Вас. Но смилуйтесь, примите..., как собаку. Я ноги буду вам лизать всю жизнь... Простите и разрешите мне остаться с Вами! (Встает на колени, плачет.)

Ч е т в е р т ы й (торжествующе Первому). Ты это записать не хочешь? Ты прав - зачем, когда (смотрит вверх) есть настоящий писарь?! (Юноше.) Не плачь, тебя простили. Ну, поднимайся, брат. (Улыбаясь.) Четыре хлеба вместо одного! (Всем.) Не чудо, разве?!

В т о р о й (Юноше). Это твой хлеб?

Ю н о ш а. Мой. У меня были кой-какие сбережения.

В т о р о й (с иронией). Заначка пастуха?

Ю н о ш а. Простите.

В т о р о й. Ну, здравствуй.

Юноша поднимается. Второй, улыбаясь, подходит к Юноше, обнимает его, затем садится за стол; так же поступают остальные.

Ю н о ш а. Вы - ученики Иисуса. Великий человек этот ваш... наш Иисус. (Третьему.) Вот эта фраза: "Возлюби ближнего своего, как самого себя". Я её запомнил, запомнил... Прям... всё с ног на голову - такая фраза! (Внимательно смотрит на четверых, затем говорит шепотом.) Сейчас все улицы пусты. (Вкрадчиво.) У нас есть время. Где наши? Могу полезным быть. Мне надо пару человек. Оповестим всех наших. Их много? Прошу прощения, по вашим взглядам вижу - много. Оружие где прячут? Скажите мне, я всех оповещу. Я дам один совет - ворваться в город лучше на рассвете. Иерусалим я знаю, как свои пять пальцев. Это будет не бунт - прогулка. Иисус бы порадовался - будь он жив... Кто вместо него царем воссядет? Молчите? Ладно, ладно... Но пройдет немного времени, и ваши рты при мне закрытыми не будут. Ну? Где наши?

В т о р о й (Юноше). Ты сумасшедший?

Ю н о ш а (ухмыляясь). Ясно: по-крупному играете. (Помолчав.) Ну, хорошо. То, что я говорю - вам не по вкусу. Но одно поймите: упустим время - другого не будет. Пока в умах народа смута - город надо брать! (Требовательно.) Я спрашиваю: берем Иерусалим иль не берем?

Все четверо смеются.

Ю н о ш а. Вот жеребцы! Я с Вами - я Ваш, когда мы выступаем? Петух уж скоро пропоет!

Вдруг, все четверо перестают смеяться.

Ч е т в е р т ы й (Юноше). Одевайся и иди. Забирай и хлеб, и деньги - они нам не пригодятся. Иди.

Ю н о ш а (всем). Вы что? Опять не в духе? Прощенья уж просил, а вы по новой?..

Ч е т в е р т ы й (смотря на Юношу). Вот объясни теперь...

В т о р о й (Юноше). Нам брать Иерусалим не нужно - он наш, ты понимаешь?

Ю н о ш а (с досадой). Уже?

В т о р о й. Не печалься. Пилат на месте, а с ним весь легион, солдаты целы.

Ю н о ш а (вновь оживившись). А как же Иерусалим?

В т о р о й. Спит. Наверное.

Ю н о ш а. А ваши... наши?..

В т о р о й. Кто где... Но знаю точно - один распят.

Ю н о ш а. За заговор, я знаю.

В т о р о й. За нас. (Удивившись тому, что сказал.) За нас.

Ю н о ш а. Папаша, не возвращай меня назад. Все то, что ты мне говорил, сойдет для дурака. Ужель ты подзабыл, каков я не в себе?

В т о р о й. Ну, вот и уходи, от греха подальше, иди.

Ю н о ш а. Я с вами чокнусь. Я хлеб принес! Я деньги вам принес!!!

Ч е т в е р т ы й. Вот все бери и уходи.

Ю н о ш а. Понятно. Гоните. (Кричит.) Ну, чем мне доказать? Клянусь! Я Ваш!

Т р е т и й (устало). Может, вышвырнуть его отсюда? Для его же блага?

Ю н о ш а. Дядя, подожди, - а как же "Возлюби..."?

Т р е т и й (обхватив голову). О, Господи!

Ч е т в е р т ы й (Юноше). Пойми, ведь все не так, как ты себе представил.

Ю н о ш а. А как мне надо все представить?

Ч е т в е р т ы й. Послушай, Иисус - не человек.

Пауза.

Сын Бога.

Пауза.

Он... Бог.

Ю н о ш а. Кто?

Ч е т в е р т ы й. Бог.

Ю н о ш а (ухмыляясь). Ну, хватит, братцы. Ну, сколько можно...

Ч е т в е р т ы й. Прекрати кривляться. Иисус - Мессия. (Сильно волнуясь, говорит чуть ли не по слогам.) Он пришел, чтобы заплатить своею кровью за каждый грех... за каждый грех... за все грехи мира... и принял смерть убийц, воров... Бог дал себя распять, чтоб указать дорогу к Раю. (Дальше говорит просто и ясно.) Он пришел, чтоб нам сказать, что смерти больше нет: что Человек прощен. Он Радость нам принес. (Тихо.) Вот, если б только не грешить...

В т о р о й. Видишь ли в чем дело: врата Рая вновь открыты. Прощен наш грех, свершенный слепо в саду Эдэма. Про Сад ты слышал?

Ю н о ш а. Писание читать вам надо было в меру. Вы книжники? Из синагог, поди, не вылезали...

В т о р о й. Мы - рыбаки.

Ю н о ш а. Ага... (Смеется.) Значит, он Бог?! (Ухмыляясь.) А чем докажешь?

Ч е т в е р т ы й. Он дал себя распять.

Ю н о ш а (с иронией). И лишь поэтому он Бог?

Ч е т в е р т ы й (спокойно). Потому что человек на это неспособен.

Ю н о ш а. И это все?

Ч е т в е р т ы й (скорее себе, чем Юноше). Закончится "Суббота", и Он воскреснет, наступит Воскресенье...

Ю н о ш а (продолжая Четвертого). Понедельник, вторник, среда... Так, значит, Бог. Вот этот! (Указывает на дверной проем.) Отлично! (Идет к дверному проему.) Там Бог висит! (Выходит из дома, его голос слышен с улицы.) Давно не видел Бога на кресте!

Третий бежит к дверному проему и окончательно закладывает его камнями.

Т р е т и й (остальным). Все, хватит, иначе я не вынесу! Его я больше не пущу!

Через лаз под одной из стен Ю н о ш а вновь проникает в дом.

Ю н о ш а. Бога нет!!!

В т о р о й. Как нет? А на кресте? А...?

Ю н о ш а. Кому он нужен?! Я даже не смотрел. Вам дурака валять не надоело?

П е р в ы й (Юноше). Ты...

Ю н о ш а. Что я?!

В т о р о й. Хочешь, я тебе все объясню? (Помолчав.) Я постараюсь.

Ю н о ш а. Вот женщины! (Указывая на Второго.) Родится же такое!

Т р е т и й. Пойми!!!

Ю н о ш а (Третьему). Я все пойму, только отойди подальше.

Ч е т в е р т ы й. Кто Бог, по-твоему?

Ю н о ш а (ухмыляясь). Бог! (Помолчав.) Что непонятного?

П е р в ы й (Четвертому). Получил? (Юноше.) Твой Бог каков?

Ю н о ш а. Ребята,..

П е р в ы й. Что? Ну, что?

Ю н о ш а. Чего пристал? Тебе-то что?!

Т р е т и й. Не ори! Послушай!

Ю н о ш а. Я слушал долго, долго говорил... (Второму.) Папаша, я пить хочу.

В т о р о й. Вот этот весь бурдюк - он твой. Но после. Обожди.

Ю н о ш а. По рукам. Ну?

В т о р о й. Я...

П е р в ы й (Второму). Постой. (Юноше.) Ты почему остался?

Ю н о ш а. Мне с вами весело.

Ч е т в е р т ы й. Не надо, парень. (Помолчав.) Ну, кто мы есть?

Ю н о ш а. Песок. (Указывая на Первого, Второго, Третьего.) У этих сыплется уже.

Ч е т в е р т ы й. Песок... Прах?

Ю н о ш а. Прах... Откуда интерес? Ты писание читал? "Из праха вышли - в прах вернемся". Читал?

В т о р о й. Ну... близко к тексту.

Ч е т в е р т ы й. Итак, ты - прах.

Ю н о ш аЯ прах, и ты, и все они, и все!!! Чего выдумывать? (Помолчав.) Я все сказал.

П е р в ы й. Так почему ты не ушел?

Ю н о ш а. И уйду! Уйду!!!

Т р е т и й (Первому). Ты что? (Юноше.) Останься. Я попробую тебе все объяснить.

Ю н о ш а (Третьему). Нет, лучше я пойду.

Ч е т в е р т ы й. Подожди. У тебя было шестнадцать овец?..

Ю н о ш а. Было.

Ч е т в е р т ы й. Ты пастух. А через год?

Ю н о ш а. Я имел бы стадо.

Ч е т в е р т ы й. А дальше?

Ю н о ш а. Лавку. Торговал бы шерстью, как мой хозяин.

Ч е т в е р т ы й. Дальше?

Ю н о ш а. Еще бы через год женился бы на дочери раввина - шерсть он любит.

Ч е т в е р т ы й. Дальше?

Ю н о ш а. А ты не понимаешь? Растил бы детей, работал бы. Прикупил бы еще три лавки - немного улиц в Иерусалиме, и все в долгах, но у меня, а не я у них, как щас.

Ч е т в е р т ы й. А дальше?

Ю н о ш а. Вот заладил! Состарился бы, если б дали. Может, внуки бы на меня мочились...

Ч е т в е р т ы й. Дальше?

Ю н о ш а. Подох бы.

Ч е т в е р т ы й. И все?

Ю н о ш а. И все. "Из праха вышли - в прах вернемся"!

Ч е т в е р т ы й. И это так?

Ю н о ш а. И это так!!!

Ч е т в е р т ы й. Врешь.

Ю н о ш а. Что?

Ч е т в е р т ы й. Глаза-то бегают. Ты сам себе не веришь.

Ю н о ш а. Что? Да я! Да ты! Да вы! Да пошли вы! Мразь! Ублюдки! Уроды!!! Да я бы вас!!! Да вы!!!

Юноша подходит к Четвертому.

Ю н о ш а (вызывающе). Ну?! Ну?! Ну?!!!

В т о р о й.Что "ну"?! Пошёл - иди.

Ю н о ш а. Папаша, вот ты умен, он кто?

В т о р о й. Он Тот, Кто указал дорогу к Раю. (Терпеливо.) Он Тот, Кто возвестил, что Человек прощен, что смерти нет, что Рай для нас опять открыт, что Человек спасен...

Ю н о ш а. Я что - в ладоши должен хлопать?!

В т о р о й. Конечно, ведь ты спасен.

Ю н о ш а. Вот радость-то! (Кривляясь, хлопает в ладоши.)

П е р в ы й. Да, радость.

Ю н о ш а (приплясывая). А если я сейчас еще и запою?! Вы радоваться будете?!

Т р е т и й. Пой.

Ю н о ш а. Так, все, повеселились - хватит. Ну, ну, ну... (Подходит к Четвертому.) Это ты соврал, понял!

Ч е т в е р т ы й. Ты снова обманул себя.

Ю н о ш а (замахнувшись рукой на Четвертого). Да я тебя... (Пауза.) Да что я, в самом деле...

Ч е т в е р т ы й. Ты что, не рад, что смерти нет? Осталась жизнь... Вот если б только не грешить, а?

Ю н о ш а. Так, значит, он Бог и дал себя распять? Зачем? Какая выгода?

П е р в ы й. Какая выгода у Бога?!

Ю н о ш а (Первому). Вот ты... если еще раз назовешь меня... то я...

П е р в ы й. Что ты?

Ю н о ш а (Второму). Я слушал!!! Давай вино!

В т о р о й. Возьми.

Юноша берет бурдюк с вином. Жадно пьет.

Ю н о ш а (оправдываясь). Горло сохнет. (Помолчав.) Вот вы всё о нем, о нём... А ведь это он распят, а не вы.

В т о р о й (спокойно). Нам так положено.

Пауза.

Ю н о ш а. Но почему он Бог?

П е р в ы й (поправляя). Сын Бога...

Ю н о ш а. Какая разница? Так почему он Бог?

В т о р о й. Скажи, а у тебя есть Бог?

Ю н о ш а. Какая разница?

В т о р о й. Значит, нет?

Ю н о ш а. Нас всех учили в синагогах...

В т о р о й. Значит, веришь.

Ю н о ш а. Так принято.

В т о р о й. Ты видишь этот хлеб? Сначала был один, потом четыре.

Ю н о ш а. Хотел задобрить.

В т о р о й. Столу какая разница, что ты хотел, на нем сейчас четыре хлеба. (Ломая один из хлебов.) Что ты видишь?

Ю н о ш а. Не свежий... Торгаш, паскуда, обманул.

В т о р о й. Что надо сделать, чтобы ты ел хлеб?

Ю н о ш а. Проголодаться.

В т о р о й. Ну, а серьезно?

Ю н о ш а. Взять закваску и муку.

В т о р о й. А где муку возьмешь?

Ю н о ш а. Папаша, не смешно.

В т о р о й. Так, где?

Ю н о ш а. Перемелю зерно и ...

В т о р о й. А где зерно возьмешь?

Ю н о ш а. Папаша, колосья собирают в поле, с утра пораньше, чтоб солнце не пекло.

В т о р о й. Сначала, ведь, посеешь?

Ю н о ш а. Да, не помешает.

В т о р о й. А что родит тебе колосья?

Ю н о ш а. Земля, дождь, солнце.

В т о р о й. И этого достаточно?

Ю н о ш а. Мы с отцом для жертвенника баранов не жалеем.

В т о р о й. То есть, Бог у вас с отцом в прислугах ходит? Ну, что молчишь? А зерна для посева, где возьмешь?

Ю н о ш а. С колосьев.

В т о р о й. Ну, а колосья?

Ю н о ш а. С зерен.

В т о р о й. Вот видишь, как все просто.

Т р е т и й. Я рыбак. Я даже букв не знаю. Но даже мне, рыбаку, известно, что рыба мечет икру.

Ю н о ш а. Серьезно?

Т р е т и й. В укромном месте... Отметав икру, рыба уходит. Мальки растут, но странное дело, не зная ничего, они плывут тем же путем, что плыла их мать.

Ю н о ш а. Ну? Я понимаю, этот мир умело устроен. Умело!

П е р в ы й. Кем?

Ю н о ш а. Ну... ну ладно, ладно. Вы что мне доказать хотите? Я и так знаю, что кто-то есть, кто все устроил.

П е р в ы й. Так, значит, Кто-то есть?

Ю н о ш а. Ну, раз мы все на жертвенник кладем баранов? Зачем-то это нужно?

П е р в ы й. Значит, нужно? Так?

Ю н о ш а. Я с вами уже запутался. У меня голова болит. Я устал. Я задал вам один вопрос - вы мне задали сотню. Я спрашиваю, почему Он - Бог? (Пьет вино.)

Ч е т в е р т ы й. Вкусно? (Помолчав). Вот, например, ты захотел вина. Ты взял кувшин, подвялил виноград, вот ты размыл его, положил в кувшин, вот сусло забродило; в назначенный час ты пьешь вино... А если, ты вовремя не сольёшь вино, что произойдет?

Ю н о ш а. Вино превратится в уксус.

Ч е т в е р т ы й. Вот видишь, как ты заботишься о своём вине. И тот, кто создал всё, Он тоже заботится о своем творении.

Ю н о ш а. Ты, хочешь сказать, что жизнь скисла?

Ч е т в е р т ы й. Она здорова. Люди приболели, вино пора сливать.

Ю н о ш а. Ну, может у тебя, ну у него... и у меня. Но у тех, кто в синагогах...

П е р в ы й. Скажи, а те, кто в синагогах, ждут Мессию?

Ю н о ш а. Вот этот что ли, Мессия? Вы сбрендили вконец. Мессия - это ведь Спаситель. Посланник Бога. Он такой... такой...

В т о р о й. Но, прежде всего, Он - Спаситель.

Т р е т и й. Представь, война. Идет сражение, силы неравны. Но почему войско, которое мало, может победить?

Ю н о ш а. Не знаю.

Т р е т и й. Потому что один из них бросается на копья, а остальные, взбираясь по его телу, пробивают брешь.

Ю н о ш а. Ну хорошо, допустим... Я сказал, допустим. Когда, его распяли, то почему Он не сошел с креста? Почему Он не доказал всем?

П е р в ы й. Зачем?

Ю н о ш а.Как зачем?

П е р в ы й. То есть, другими словами, Бог должен время от времени посылать своих детей, чтоб убирать навоз из хлева? А, может, мы что-нибудь сделаем для своего Отца? Ну, для начала, навоз хоть уберем. Начнем благодарить, а не откупаться.

В т о р о й (Юноше). Ну, что молчишь?

Ю н о ш а (простонав). О, Господи!

В т о р о й. Вот ты на жертвенник кладешь барана. Бог в жертву отдал Сына. Он дал Ему и Плоть, и Кровь, чтоб мы могли все видеть, как страшен грех, грехи всего мира, которые Он искупил Своими муками. Вот видишь, мальчик, как любит Бог тебя. (Помолчав.) Грехов так было много - земля тряслась от каждого удара - ты думаешь в Его теле несколько гвоздей? Нет! Сотни, тысячи. Земля тряслась от каждого удара - их было так много, что тень от них легла на землю и тьма на несколько часов закрыла солнце, пока не совершилось предначертанное Отцом: пока Сын не искупил грехи людей... Толпа же продолжала орать, требовать, чтобы Бог доказал, что Он - Бог...

Ю н о ш а. Пока Он не умер.

В т о р о й. Кто?

Ю н о ш а. Сын Бога.

В т о р ой. Повтори.

Ю н о ш а. Сын Бога.

В т о р о й (Юноше.) Ты слышал, что ты сказал? (Помолчав.) Ну как Бог мог умереть?

Ю н о ш а. Уже воскрес?

В т о р о й (устало).У всех сейчас есть выбор. Бог так нас любит, что нас простил, - и Врата Рая вновь открыты. Настала Эра Воскресения. Вот если б только не грешить?

П е р в ы й. Все дело в том, что он не верит. (Второму.) Так почему Он - Бог?

Т р е т и й. Тебе б все с ложки?

П е р в ы й. А ему? Ну, чем он плох?

Т р е т и й. Ты помнишь Лазаря?

П е р в ы й. Помню.

Т р е т и й. Хожденье по воде?

П е р в ы й. Помню.

Т р е т и й. Ну, а пять тысяч хлебов?

П е р в ы й. Помню. А почему Он - Бог?

Ч е т в е р т ы й. Он заплатил за все грехи...

П е р в ы й. Ты чем ему, вот этому, малому, докажешь, что Он забрал с собой его грехи?

Ч е т в е р т ы й. Так... что есть грех?

П е р в ы й. Для кого? Для нас? Или для всех?

Т р е т и й. Для всех, а значит, и для нас.

П е р в ы й. Грех - это когда гниет пшеница на глазах у хлебороба; грех - это когда дитя проклинает мать за то, что она его родила; грех... грех... его так много! (После паузы, Второму.) Вот, ты, про хлеб ему наговорил? А ты его спросил: ему-то это надо?

В т о р о й. Раз до сих пор он здесь, так, значит, надо.

П е р в ы й. Ему? И у него есть Вера? (Юноше.) Эй ты, у тебя есть Вера?

Ю н о ш а (устало). Нет. А у кого она имеется?! Не у тебя ли?! Живем как... А в синагогах мотают свиток, мотают... Поют и говорят и... врут. О, Господи! Нет, я не верю, как и каждый здесь не верит, но все трезвонит мне о святости песка... (Пауза.) Мне кажется, я не уверен, но сказка ваша мне мила - уж слишком она мила...

Ч е т в е р т ы й. В синагогах читают правду.

Ю н о ш а. Вы с ними заодно?! Да?! Они вас так любят, что сотнями распять готовы?!

Ч е т в е р т ы й. В Писании сказано: "Придет Мессия". И Он пришел. А они не верят и снова ждут. Но посмотри, насколько измучены их души ожиданием - до того измучены, что слепы и глухи, и не ведают, что творят. В синагогах читают правду. Но настало время, когда земля готова и надо сеять зерна, иначе сором порастет. Земля готова.

П е р в ы й (схватив Четвертого). Опять забор из слов! Опять все дыры залепил! А ты ему ответь, ответь на один его простой вопрос - почему тот, кто висит сейчас на кресте Бог, и почему Он настолько добр, что взял на себя его грехи и простил его?!!!!! (Первый избивает Четвёртого.)

Ю н о ш а. Ты сбрендил, дядя? А ну-ка отпусти! Вцепился! Вот что вы говорили, помните? Нет, я состарюсь! Я полысею с вами! (Первому.) Про хлеб забыл? Откуда хлеб возьмешь? Посеешь зерна? А зерна где возьмешь? С колосьев? Ну а колосья? (Третьему.) А рыба? Ну разве есть еще сомнения, что создан мир не нами? (Второму.) Вспомни про вино? Вы что, не видите, что плохо дело? Глаза ведь в синагогах прячем друг от друга! И все!.. все понимают, что долго так мы не протянем! (Четвертому.) Вино давно уже не бродит, пора сливать, иначе в уксус перейдет вино!

Поймали странника, вид-то которого - само смирение. И растерзали лишь за то, что Он принес Благую Весть! Он Радость нам принес, а мы его на крест! (Первому.) Вот ты его схватил, а почему? Да потому что жаждешь веры, но в сомнениях. А ведь когда родился ты, ты знал уже тогда, что существует Бог, потом стал забывать и подзабыл. Сейчас кидаешься, слюной брызжешь, а почему? Подумал бы сначала! Ведь ты сейчас один из тех, кто в ярости плясал вокруг креста...Устроили забаву. Но только вот забава та - уж больно она всерьез. Нет, я тебя не понимаю! Ну почему Бог должен тебе доказывать, по твоему капризу, что он Бог? А если и докажет Он, то по-другому, не так как человек! Он выбрал доказательство! Прощение!

Вот крест, вот муки. Вот кровь течет, вот оргия толпы, вот крики "Докажи!"... Вот зеркало! Смотрите, люди! В кресте вы видите себя!? В пасхальную великую неделю вы видите себя?! Вот в этих жилах на кресте, в костях, в дрожащих пальцах, в стонах, вы видите себя? Бог показал вам вашу веру. Каких еще вам доказательств надо? И только... только шепчет Бог: "Опомнитесь". (Помолчав.) Прошение... И Он простил своих детей. А дети в стыде и страхе пошли в сомнениях праздновать Субботу. Но то, что нет теперь покоя нам, сомнений нет, иначе бы вопросы не задавали.

Ч е т в е р т ы й (Первому, сплёвывая кровь). Ты видишь эту стену? Стена... Уродство во плоти. Трещит, когда погладят от удовольствия и страха. Стена... Весь фокус в том, что ни тебе, ни ей друг до друга дела нет. Тупой взгляд равнодушия. Вот тема...

Т р е т и й. А сколько времени?

Четвертый и Третий сдирают штукатурку.

П е р в ы й. Все просто...

Шум падающей штукатурки.

В т о р о й (улыбаясь). Мне кажется, я слышу тишину... (Юноше.) Ты понял, мальчик, тишину! (Пауза.) Ты нам поможешь?

Ю н о ш а. Что делать-то?

В т о р о й. Вот, видишь камень? Хороший камень... Краеугольный...

Ю н о ш а (шепотом Второму). Папаша, прошу прощения... Так почему он Бог?

В т о р о й (шепотом). Потому что Бог.

Ю н о ш а (шепотом). И все?..

В т о р о й. И все...

Второй ударяет камнем о стену. В прореху стены врывается луч света.

Ю н о ш а (закрывая руками глаза). Эй! Эй! Вы что?! Вы чего делаете?

Все четверо смотрят на Юношу.

Ю н о ш а. Помочь?

В т о р о й. Попробуй.

Все пятеро разбирают стену. Освобождается проем в стене; четверо учеников садятся на пол и смотрят на этот проем. Юноша осторожно вылезает из дома на улицу через проем в стене.

Ю н о ш а (радостно с улицы). Да нет здесь никого - мы первые!



октябрь 2000 г. - май 2001 г.

Ксерокопирование и постановка пьесы возможны
только с письменного согласия автора!




© Алексей Уставщиков, 2001-2024.
© Сетевая Словесность, 2010-2024.




Словесность