Словесность

[ Оглавление ]








КНИГИ В ИНТЕРНЕТЕ


   
П
О
И
С
К

Словесность




ХЕЛУВИН


I. Предисловие

Действие происходит в Миннеаполисе (США), когда эмигранты из бывшего Советского Союза отмечают праздник с переодеванием - хелувин.



2. Лиза

-Кем ты сегодня будешь? - спросила Надя свою мать.

- Проституткой.

- А ты сможешь?

- Не знаю, - ответила Лиза, - не пробовала.

- Тебе больше бы подошла роль передовика производства.

- Ну, ты и свинья.

- Я реалистка, мам, ты же воспитывалась в такой системе, при которой всё было запрещено, это ваша беда, вы выросли тёмными и невежественными, а профессия куртизанки это тебе не программирование. Даже в Амстердаме по этой специальности никаких университетов нет, учиться приходится самостоятельно и практику проходить с кем Бог пошлёт. Настоящая дива должна быть образованной, уметь поддерживать интересный разговор и знать как правильно одеться, чтобы её хотелось раздеть. Она должна быть жрицей любви и поэтессой секса.

- Проститутка - это великолепно, это звучит гордо, - закончила её мысль Лиза.

- Эх, испортила песню...

- Я хочу тебе напомнить, певица, что ты тоже на свет появилась не от святого духа.

- Ну да, да, знаю, меня мама родила. Спасибо тебе за это большое. Я вчера видела твоих подруг и должна сказать, что выглядят они ужасно, какие-то бесполые существа, которые думают только о том, чтобы принести домой чек побольше. В Нью Йорке женщины ещё иногда вспоминают, что произошли от Евы, а здесь, в Миннеаполисе...

- Кто тебе сегодня на хвост наступил, Надя, приехала всего на несколько дней и ни одного доброго слова: и в проститутки я не гожусь, и одеваться не умею и самая главная радость для меня - деньги заработать.

- Это же правда.

- У меня, между прочим, любовник есть.

- Любовник, - фыркнула Надя, - когда он тебя последний раз в ресторан приглашал, твой Илюша?

- На прошлой неделе.

- А разговаривали вы о чём? Наверно, как правильно деньги инвестировать.

- Нет, мы думали куда поехать в романтический отпуск.

- И выбрали Северную Дакоту?

- Париж.

- Ну, мать, извини, тогда я тебя одену как раз для Парижа. Покажи-ка, что ты приготовила?

- Практически ничего, я хотела купить бельё для стриптиза, но оно стоит дороже вечернего платья, а распродаж в этом магазине не бывает, наверно, такие вещи всегда в цене.

Надя стала внимательно перебирать одежду, наваленную на кровати.

- Как ты считаешь, есть здесь что-нибудь подходящее?

- Понимаешь, ма, у девочек одежды, конечно, мало, но подобрана она так, чтобы сразу привлечь внимание. Вот, попробуй это... Нет, не подходит, а вот это...

После того как они перемерили и детально обсудили разные сочетания блузок, юбок, колготок и туфель, Лиза оделась, а Надя отошла на несколько шагов и придирчиво осмотрела мать с головы до ног.

- В таком виде ты смело можешь идти на панель, - сказала она удовлетворённо, - только смотри не продешеви.

- Да я ведь даже и цен не знаю.

- А ты спроси сколько тебе Илья даст.

- Он уже привык на халяву, - ответила Лиза.

- Скажи, что с сегодняшнего дня ты начинаешь новую жизнь и теперь за удовольствия ему придётся платить. А, кстати, когда он за нами заедет?

- Мы договорились, что я ему позвоню.

- Звони, я скоро буду готова.

- Откуда у тебя костюм?

- Захар дал.

- А кем ты будешь?

- Католической монашенкой.

- Что?! - Лиза от неожиданности положила трубку.

- Мама, должен же кто-то замаливать твои грехи.



3. Илья

-Привет, Илюша, как дела?

- Лучше всех.

- Ты готов?

- Давно.

- Понимаешь, у меня некоторые изменения...

- Опять шеф тебя тебя на дежурство поставил?

- Да, но эту программу мы прогоняли несколько раз и никаких неожиданностей быть не должно. Я, конечно, возьму с собой биппер, но думаю меня беспокоить не будут.

- Так я и поверил.

- Если хочешь, езжай один, мы с Надей доберёмся на моей машине.

- Нет, я должен показать вам свою новую Акурочку.

- Давно ты её купил?

- Вчера.

- И что она совершенно новая?

- Да, ещё заводской запах не выветрился.

- Дашь понюхать?

- Если хорошо попросишь.

- Я постараюсь, а теперь, Илюша, слушай внимательно, я открою дверь гаража и ты заедешь внутрь.

- Зачем?

- Я не хочу, чтобы меня видели в хелувиновском наряде. У нас в районе недавно обнаружили притон и соседи создали уличный комитет для борьбы с проституцией. Теперь они всё время прогуливаются и следят за порядком.

- А ты-то здесь причём?

- Я сегодня буду представлять самую древнюю профессию.

- Ты?!

- А что?

- Я думал, что эта роль не для тебя.

- А для кого же она, для тебя? - спросила Лиза. - Ты, наверно, и шлюхи порядочной в жизни не видел.

- Порядочной, конечно, не видел, но два года в армии служил и моральный кодекс защитника коммунизма выучил.

- Строителя, а не защитника.

- Нет, защитника, у строителей был свой кодекс, а у нас, военных, свой.

- А ты кем сегодня будешь?

- Полковником.

- Хорошо, половник, давай быстрей, а то опоздаем.

Через несколько минут все трое уже ехали на Хелувин.

- Как я тебе нравлюсь? - спросила Лиза.

- Очень.

- А моя дочь считает, что больше чем на победителя соц. соревнования я не тяну.

- В этом наряде? - удивился Илья

- Нет, после стольких лет праведной жизни, - ответила Надя.

Илья почувствовал, что ему надо поддержать Лизу, но не мог придумать как. Совсем некстати он вспомнил концерт, на который ходил с ней совсем недавно. Певица была родом из маленького Миннесотского городка, до сих пор сохранившего суровые лютеранские традиции, типичная домохозяйка с десятком детей, но эта Гретхен возомнила себя голливудской звездой и показывала отрывок из шоу, которое было запрещено цензурой Нью Йорка по моральным соображениям.

- Я пять мужчин брала на завтрак, десять на обед и семь на ужин, - запела она и получилось у неё это настолько противоестественно, что Илья закашлялся, пытаясь скрыть смех.

- Ты что? - шопотом спросила его Лиза.

- Какая из неё проститутка, - сказал Илья.

- Для Миннеаполиса сойдёт.

- Я в Миннеаполисе видел и Мадонну и Лизу Минелли.

- Сравнил.

- Она же артистка.

- Ну и что, если у неё таланта нет, не помирать же ей с голода.

- Могла бы специальность сменить. Вот у тебя нет таланта к проституции, так ты и занимаешься программированием.

- Откуда ты знаешь, что у меня есть, а чего нет? - возразила тогда Лиза.


* * *

- Ты в этой одежде выглядишь так соблазнительно, что у меня возникают разные хулиганские мысли, - сказал Илья, пытаясь смотреть на Лизу похотливым взглядом.

- У меня тоже, пупсик, только деньги вперёд.

- Какие деньги?

- Обычные, зелёненькие и побольше.

- Как на тебя одежда подействовала. Раньше ты была совсем другой.

- Лучше поздно, чем никому.

- У тебя и лексикон изменился.

- Разумеется, котик, ведь в секс-индустрии зарабатывают пропорционально квалификации. Даже основоположник говорил, что кадры решают всё, а он имел ввиду хорошие кадры.

Надя одобрительно кивнула матери и жестом предложила ей продолжать в том же духе. Илья увидел это в зеркало заднего вида и сказал:

- А ты, святоша, не подстрекай, а то сейчас высажу и будешь на попутках добираться.

- Испугал, ой как испугал, - Надя закрыла лицо руками в притворном ужасе.

- Выходи, если ты такая смелая, - в шутку сказал он, останавливая машину. Илья хотел подурачиться, но Надя выскочила из его новой Акуры и подняла вверх правую руку. Тут же около неё остановился мотоцикл, она устроилась на заднее сиденье, что-то сказала водителю и тот резко рванул с места.



4. Немного истории. Захар

Захар единственный из всей компании имел свой бизнес. Приехав в Америку, он сразу же стал подрабатывать тем, что устраивал детей "новых русских" в колледжи и университеты. Число клиентов быстро увеличивалось и в первый же год во время студенческих каникул в его доме собралось столько молодых людей, что им уже не хватало места. Он попросил брата взять кого-нибудь из ребят на выходные к себе.

- Деньги тебе не помешают, а работа не пыльная, - сказал он Илье, - вот, например, Серёга, спокойный парень из глухого сибирского городка, так что у тебя с ним никаких проблем не будет.

Илья был вдовцом, весной чувствовал себя особенно одиноко и поэтому легко согласился. По дороге домой Серёжа рассказал, что его дед был попом, а отец - руководителем парторганизации. Жили они в рабочем посёлке, где не было ни пламенных революционеров ни воинствующих атеистов. Все с одинаковым уважением относились и к священнику и к лидеру местных коммунистов. Один не разыгрывал из себя святого, а другой не притворялся верным солдатом революции. В казённой квартире деда жили семьи его детей и все поколения соседствовали также мирно, как и различные идеологии. Серёжа иногда подтрунивал над отцом, говоря, что каждое партсобрание главный коммунист посёлка должен начинать с молитвы, точно также как он начинает каждую трапезу дома. Когда началась борьба за трезвый образ жизни, серёжин отец получил задание - объявить пьянству бой и через неделю доложить о результатах. Каких результатов от него ожидали, сказать было невозможно, но действовать надо было быстро и решительно, потому что ему всё время ставили на вид непролетарское происхождение. В райкоме он потребовал, чтобы в случае успеха рабочему посёлку присвоили статус города. Обещание было дано и в тот же день отец и дед Серёжи, как руководители духовной и светской власти устроили совещание для выработки совместного плана действий. Поп был трезвенником и с амвона уже давно боролся против зелёного змия, но теперь он решил прибегнуть к более сильным средствам. Выбрав солнечный день, когда на улицах было полно народу, он притворился пьяным и глупо хихикая неровно шёл от одного забора к другому. Новость быстро разлетелась по посёлку и вскоре за священником следили уже десятки глаз. Перед калиткой батюшка свалился в лужу и очень натурально сделал несколько неудачных попыток подняться. Сердобольные прихожане принесли его домой. Они были шокированы. Сами они пили по-чёрному, но от святого отца такого поведения не ожидали. Они ещё продолжали обсуждать происшествие, когда священник вымылся, переоделся и вышел на улицу. Он выступил перед жителями посёлка с короткой, энергичной проповедью и произвёл на них такое впечатление, что на несколько дней пьянство прекратилось. Конечно, скоро всё вернулось на круги своя, но вспоминали этот случай ещё долго. Рабочему посёлку присвоили статус города, снабжение улучшилось, зарплата партийного лидера резко выросла, а зарплата священника осталась той же.

К тому времени главный трезвенник страны разрешил частное предпринимательство и серёжин отец, быстро уловив дух времени, пошёл в бизнес. У него были очень надёжные связи и за несколько лет он разбогател так, что смог отправить сына на учёбу в Америку.

Так Серёжа оказался в Миннеаполисе, где для него началась совершенно новая жизнь. Здесь ему нравилось абсолютно всё, но больше всего конечно же - мотоциклы. При общей его любви к технике это чудо на колёсах просто сводило его с ума и закончив рассказывать о себе, он попросил Илью заехать на дилерство.

- Я не знаю, где оно находится.

- Я знаю, поехали, - сказал Сергей и уверенно стал показывать дорогу. Через несколько минут они были на месте и Серёжа начал рассматривать супердорогие мотоциклы, усаживаясь на каждый из них и примериваясь к рулю. Он жалел только, что они не взяли фотооаппарат, его друзья бы ахнули, если бы увидели эти снимки. Оседлав очередную "Хонду", он увидел ключ в замке зажигания, подумал немного, потом покачал мотоцикл и прислушался. В баке ещё оставался бензин. Серёжа поднял голову - дверь на улицу была широко открыта. Глаза у него заблестели и Илья прекрасно понял его состояние. Когда-то за поездку на мотоцикле он и сам готов был очень многое отдать, а ведь советские мотоциклы его юности нельзя было даже сравнить с новейшими японскими моделями. На всякий случай Илья вынул ключ из замка зажигания.

- Зачем, ведь здесь же разрешают тест-драйв, - сказал Серёжа.

- Я уже разучился ездить на двух колёсах.

- Я вас прокачу.

- Нет, только что прошёл дождь, я боюсь.

- Мы возьмём шлемы у дилера.

- В Миннесоте на вождение мотоцикла требуются специальные права. Здесь даже для того, чтобы плюнуть в урну нужно удостоверение.

- У вас есть обычные права, этого достаточно, я узнавал.

Конечно, Сергей ничего не узнавал, но в нём было столько желания, что Илья не стал спорить и пошёл к сейлсмену. Тот уже давно наблюдал за ними, пытаясь определить в каких они отношениях. По возрасту они вполне могли быть отцом и сыном, но внешне отличались так, что заподозрить их в этом было невозможно. Серёжа - высокий блондин с голубыми глазами, а Илья среднего роста хорошо облысевший брюнет. Дилер хотел даже спросить, что их связывает, но потом передумал и обращаясь в основном к Серёже, подробно рассказал как управлять мотоциклом и как, сделав большой круг по второстепенным дорогам, вернуться обратно. Илья поблагодарил его, выкатил машину на улицу и сел за руль. Он хорошо понимал возбуждение семнадцатилетнего парня, готовившегося оседлать такого резвого скакуна. Он и сам с удовольствием управлял мотоциклом, но как только они свернули за угол, Сергей начал толкать его в спину. Илья остановился и они поменялись местами. Несколько минут они ехали спокойно, но когда Серёжа посчитал, что достаточно изучил систему управления, то выжал газ до предела. Они на бешенной скорости понеслись по тихим улочкам сонного пригорода и водитель чувствовал себя на седьмом небе, а пассажир опасался, что обречён попасть на первое. Все попытки урезонить Сергея были безуспешными. Илья молил Бога, чтобы их остановил полицейский. Конечно, ему совсем не хотелось платить штраф и лишаться водительских прав, но другой надежды остаться в живых он не видел. Эх-ма, как всё-таки жизнь непредсказуема...

Вдруг Серёжа выругался, а мотоцикл, перестав рычать, начал быстро терять скорость. Каким-то чудом они ухитрились остаться в живых, никого при этом не сбив, не врезавшись в столб и не встретив блюстителей порядка.

- В чём дело? - спросил Илья, когда они остановились.

- Бензин кончился.

Они дотолкали машину до ближайшей заправки, залили бензин и Илья уже не выпускал руль из рук до самого дилерства.

В воскресенье вечером они вернулись к Захару. Узнав об их приключении, Захар покачал головой и повёл брата в запасное помещение, которое использовал как склад. В качестве компенсации за неудобства он предложил Илье выбрать, что угодно. Он крутил бизнес с Россией, часто ездил в Москву и привозил оттуда самые неожиданные вещи. Последним его увлечением были советские военные формы и ордена различного достоинства. Он где-то достал маршальский мундир, и на своём дне рождения, в сильном подпитии, похвастал, что скоро прикрепит к нему звезду героя Советского Союза, а потом закажет в Нью Йорке документы на то и на другое.

Он достал будённовку, натянул её на брата и подвёл его к зеркалу.

- Тебе ещё шашку в руки, коня под задницу и вперёд.

- Ну, нет, ты хочешь дёшево отделаться. Твой спокойный парень Серёга из Сибири всю душу из меня наизнанку вывернул.

- Ладно, дам тебе форму полковника.

- Не надо.

- Бери, пригодится.



5. Захар. Продолжение

Первый хелувин в Америке друзья отмечали у Захара, через неделю после праздника, когда костюмы уже можно было купить на распродаже. Готовились к нему с большим воодушевлением. Особенно старался Захар. Он пригласил на вечеринку своих подопечных, которые ещё не успели завести друзей в университете. А чтобы им не было скучно в компании взрослых, он уговорил некоторых друзей придти с детьми. Он очень хотел, чтобы празднование удалось, это способствовало бы развитию его бизнеса. Жена Захара подобрала для Сергея костюм повесы XIX века, но из-под изящного фрака, панталон и котелка выглядывал здоровый сибирский мужик, которому гораздо больше подошли бы лапти и крестьянская рубаха, подпоясанная верёвкой. Серёже тогда ещё не хватало столичного лоска и уверенности в себе.

... Праздник удался и Захар радовался как ребёнок. Он переходил от одного гостя к другому и заплетающимся языком пытался каждому сказать что-нибудь приятное. Серёжу он обнял, с чувством похлопал по спине, и расплывшись в добродушной улыбке, спросил:

- Ну, что, попович, видел ли ты когда-нибудь столько евреев в одном месте?

Серёжа побледнел. В Америке был самый разгар борьбы за равноправие. Воинствующие либералы добивались оправдания преступников, если они были представителями каких бы то ни было меньшинств, на работу людей принимали не по их квалификации, а в соответствии с квотой на цвет кожи и сексуальную ориентацию. В пьесах О. Уальда английских дворян высшего света играли негры, которым прислуживали белые слуги, а лучшим фильмом года признали ленту, где удачного афериста, торгующего скрипками, играл негр, а другого, обманутого - еврей. Серёжа быстро впитал в себя дух времени и вопрос Захара расценил не только как укор в расизме, но и как насмешку над своим провинциальным прошлым. Он обиделся и замолчал, а Захар, не дожидаясь ответа, пошёл к другим гостям. Надя, наблюдавшая за Сергеем, подошла к нему и спросила:

- Что с тобой?

- Ничего.

- Я же вижу, ты чем-то недоволен.

Серёжа посмотрел на неё исподлобья.

- Не дуйся, чудак, лопнуть можешь. Вопрос-то тебе задали самый обычный. Ведь если тебя о том же спросил бы кто-нибудь из бывших приятелей, ты бы даже не удивился.

Надя была в одежде санитарки, на голове - косынка с красным крестом, вместо платья - белый халат, а через плечо перекинута сумка с медикаментами.

- Ты знаешь что, выпей-ка валидольчика, у меня есть, - она открыла сумку и притворилась, что ищет лекарство.

- Не надо, - остановил её Сергей.

- Тогда пойдём танцевать.

- Не хочу.

- А я хочу.

- Как ты с девушкой разговариваешь, Серёжа. Креста на тебе нет.

Сергей посмотрел на её косынку, но даже не улыбнулся.

- Захар, наверно, думает, что если я из Сибири, то уж и не знаю, какие на свете люди живут? Да я вашу историю знаю не хуже его. Мой дед был священником и заставлял меня изучать Библию.

- Да брось ты ворчать, пойдём лучше потанцуем, - она прижалась к Серёже и сквозь тонкий халатик он почувствовал всё её тело. Мысли его приняли совершенно другой оборот и он больше не сопротивлялся.

Вскоре все уже знали про неудачную попытку Захара пошутить и его неловкий вопрос стал в компании притчей во языцех. Серёжа же быстро забыл о своей обиде и когда Захар попросил его помочь перевезти мебель, он сразу же приехал. Перевозили Захара и другие его друзья, теперь уже без масок и в рабочих костюмах. Каждый раз прежде чем взять какой-нибудь предмет, они долго совещались как лучше ухватиться и как правильнее нести. А уж когда дело дошло до шкафа, мужчины закурили, предполагая долгую дискуссию. В это время Серёжа, затащив в квартиру очередной стол, вернулся к машине с мебелью. Послушав своих старших товарищей, он подошёл к Илье и сказал:

- Бери.

Илья взял и за несколько минут они вдвоём принесли шкаф на место. Остальные приглашённые растерялись: они только начали решать проблему мировой величины, а тут какой-то мальчишка, так его разэдак, не выслушав их мнения сделал по-своему. Понятно, почему у них с русскими такие разногласия. Как же с ними после этого вообще дело можно иметь.

Через несколько лет, когда Надя вышла за Сергея замуж, Захар специально спросил жениха, ожидал ли он увидеть столько евреев на свадьбе русского человека, но Серёжа уже переболел политической корректностью и не обратил на вопрос внимания. Потом он получил работу в Нью Йорке и молодые уехали в столицу.

Захар, насмотревшись за несколько лет празднования хелувина на чертей, кикимор и арабских шейхов, открыл магазин одежды и выставил в витрине образцы костюмов разных времён и народов. Ни Сергей ни Надя там ещё не были и он хотел показать им новые экспонаты. О том, что они приедут в Миннеаполисе он узнал от Лизы и настоял, чтобы по крайней мере день перед хелувином они провели у него. Ребята приехали к нему на обед, после чего Надя вернулась к матери, а Серёжа остался у Захара и на следущий день в одежде митрополита встречал гостей.

Как обычно Илья с Лизой приехали последними.



6. Вечеринка

Когда они вошли, Серёжа широко их перекрестил, окропил святой водой и поздравил с обращением в истинную веру.

- Нет, батюшка, - возразила Лиза, - ты не можешь принять меня в лоно христианской церкви не исповедав.

- Начинай, дочь моя, то есть тёща моя.

- Тебе времени не хватит, чтобы выслушать про все мои грехи.

- Лизавета, я знаю тебя как богопослушную жену, ты специально хочешь себя очернить, а Бог за враньё карает сильнее чем за прелюбодеяние.

- Да ты что, святой отец, я в жизни никого не обманывала.

Она опустилась на колени и, приняв позу кающейся Магдалины, стала рассказывать о том, что работает в подпольном публичном доме. Обслуживает она сильных мира сего, министров и сенаторов, султанов и миллионеров, которые, в сущности, все одинаковые свиньи. Пожалуй, единственным исключением является полковник Илья, который проявляет некоторую галантность, но его даже и клиентом назвать нельзя.

- Значит тебе хорошо под полковником?

- Не всегда, батюшка. Когда он напьётся, начинает приставать к девкам с большими сиськами, - Лиза поправила парик, подтянула колготки и скосила глаза на огромный бюст Захара, который загримировался под мадам Грицацуеву, - конечно, это признак плохого вкуса, но что взять со служивого.

- Бери что можешь, дочь моя.

- Я стараюсь, батюшка, но обидно ведь, я и на панель-то пошла, чтобы его поддержать. Он только считает себя героем-любовником, а на самом деле живёт как блаженный, даже воровать не умеет.

- Так ведь ты хорошо зарабатываешь, - сказал Сергей, имея в виду её зарплату программиста.

- Прошли те времена, святой отец, - возразила Лиза, - теперь каждый клиент хочет сэкономить. Вот вчера, например, заказал меня один священник, так вместо денег он стал меня исповедывать, и я до сих пор не знаю, имел ли он на это право.

- Конечно, - сказал Серёжа, защищая честь рясы.

- Значит я чиста, как ангел, потому что с тех пор даже и согрешить не успела.

- Принимай постриг, дочь моя, тогда, как родственницу я устрою тебя в лучший монастырь и ты станешь первой блядью, которая попадёт туда прямо из публичного дома.

- Не первой, святой отец, - вмешалась Надя, скромно потупив глаза, - далеко не первой.

- А ты жена молчи, тебя не спрашивают, - оборвал её Сергей.

- Какая я тебе жена, я тебе сестра во Христе, я же монашенка.

- Из тебя монашенка, как...

- Не спорьте, дети мои, - сказала Лиза, - всё равно я в монастырь не пойду, я буду жить на воле, с полковником.

- Так вы ведь не женаты, ма.

- Я их сейчас обвенчаю, - сказал Сергей, - Илья, иди сюда, становись на колени.

- Какой ты быстрый, батюшка.

- Молчать! - повысил голос Сергей, - а то я на тебя епитимью наложу и будешь ты у меня целый год ходить трезвый, как стёклышко.

- Ты мне не грози.

- Становись и отвечай на вопросы. Согласен ли ты, раб божий Илья, взять в жёны рабу божию Лизавету?

- Она же блядь, ты сам говорил.

- Я тебя не спрашиваю кто она, я тебя спрашиваю согласен ли ты взять её в жёны.

- Нет, - ответил Илья.

- Я не расслышал, сын, мой, - сказал Сергей, поднимая тяжёлый медный крест над его головой.

- Дай мне хоть кипу одеть, - попросил Илья, опасливо глядя на крест.

- Во время христианского обряда не положено.

- Так я же еврей, хочешь докажу, - Илья стал расстёгивать ширинку.

- Не надо, - остановил его Сергей, - я тебе и так верю.

- Тогда давай кипу.

Сережа поднял клобук, снял с головы кипу, протянул её Илье и невозмутимо продолжал:

- Согласна ли ты, покаявшаяся грешница Лизавета, взять в мужья раба божьего Илью?

- Согласна.

- Тогда объявляю вас законными мужем и женой, живите в любви и мире. Амен.

Он широко перекрестил их, помог встать на ноги и объявил венчание законченным, затем подошёл к столу, помолился и разрешил начинать трапезу.

Когда гости заморили червячка и несколько ослабили атаку на еду, Серёжа через весь стол спросил хозяина:

- Ну, что Захар Борисович, видели вы когда-нибудь столько крещёных евреев в одном месте?

Захар засмеялся и его огромная грудь стала колыхаться, как волны на море, её не мог удержать даже железный каркас.

- Какой у тебя размер, подружка? - спросила Лиза, завистливо глядя на его бюст.

- Нет, такого размера, - отсмеявшись ответил Захар, мне на заказ делают. - Он взял в каждую руку по груди, приподнял их, подержал, как бы взвешивая, и поводив ими из стороны в сторону, добавил, - за это мне и платят.

- Конечно, сделал пластическую операцию, отбиваешь у меня клиентов.

- Никакой операции, у меня всё натуральное.

- Дай попробовать, - потянулся к нему Илья.

- Деньги вперёд.

- У-у, какая ты алчная, всё тебе деньги, да деньги. Я с тобой никаких дел больше иметь не хочу, пойду лучше с морячком потолкую, меня здесь только служивый понять может.

Илья подсел к жене Захара, на которой была тельняшка с бескозыркой, и спросил:

- Как дела, Наташа?

- Какие у нас дела, - ответила она, ловко орудуя ножом и вилкой, - сам знаешь, служба, а тут ещё мадам Грицацуева деньги на свои наряды требует. - Наташа кивнула в сторону Захара.

- Давай зальём твоё горе, - сказал Илья.

- Я не пью, товарищ полковник, во-первых мне завтра в море выходить, а во-вторых я Грицацуевой боюсь, смотри какая она большая.

- Извращенцы, - выругался Илья, опрокидывая рюмку. - Проститутка не даёт сиськи пощупать, матрос не пьёт, на кого вы похожи? - он посмотрел на Наташу. - Ты знаешь, что у тебя бескозырка моряка, китель пилота, а сапоги офицера сухопутных войск, значит верх совершенно не соответствует низу.

- Всё у неё соответствует, - возразил Захар, - я за 30 лет совместной жизни проверил.


* * *

К концу вечера Лиза была в том блаженном состоянии, когда все люди казались ей приветливыми, мир доброжелательным, а мечты осуществимыми. Захотела она увидеться с дочерью и пожалуйста, Надя здесь. Правда, приехала она потому что зятя послали сюда в командировку и провела с матерью не так уж много времени, но это неважно. Они побыли вместе, поговорили по душам. Жалко, что они завтра днём уезжают. Самое неудобное время. Конечно, Лиза проводит их до аэропорта, но потом ей придётся отрабатывать в воскресенье. Да, тяжела жизнь современной проститутки.

- О чём задумалась? - спросил Илья.

- О том, можешь ли ты вести машину.

- Конечно могу, мне главное до руля доползти и ключом в дырку попасть, а там я доставлю тебя домой в целкости и сохранности.

- Меня ты уже в целкости не доставишь, доставь хотя бы свою а-курочку.

- Слушаюсь, ваше куртизанское величество.

Они вышли на улицу, Илья с любовью обошёл машину, похлопал её по бамперу, открыл Лизе заднюю дверь и сел за руль. Лиза удобно расположилась на сиденье и почти сразу же заснула. Радио, гремевшее на полную громкость, ей не мешало. У Ильи тоже глаза слипались и чтобы отогнать сон, он начал читать стихи. После двух стихотворений его знания иссякли и он попытался сосредоточиться на музыке, но его отвлекли короткие гудки. Хмель и сон прошли.

- Аварийный сигнал, - подумал он, - что бы это могло быть? И зачем вообще в машине сделали звуковую тревогу. Лучше бы на приборной доске показали красной лампочкой, что именно вышло из строя. Дизайнеры называется.

- Лиз, ты ничего не слышишь? - спросил он громко.

- Что-то пищит, - спросонья ответила Лиза.

- Машина-то новая, что в ней могло сломаться?

Илья свернул к бензоколонке, въехал под ярко освещённый навес и вышел из машины. Убедившись, что колёса не спустили и никаких внешних следов повреждения нет, он поднял капот и подёргал провода. Всё нормально, только уровень масла был немного ниже нормы. Илья зашёл в магазин и объяснил, что ему нужно. Кассирша, испугавшаяся незнакомой военной формы и тяжёлого акцента, заперлась в кассе. Она как маленькая девочка, очертившая мелом круг, считала, что это её домик и по правилам игры внутри него она неуязвима. Илья взял масло, заплатил и уже собрался уходить, но подумал, что без воронки может весь перепачкаться. Как будет воронка по-английски он забыл и для того чтобы его поняли, он стал показывать процесс доливания масла. Мелисса проверила надёжно ли закрыта дверь кассы. Ей было всего шестнадцать лет, она приехала сюда из Теннеси к родственникам после того, как родители её погибли в авиакатастрофе. По вечерам она подрабатывала на бензоколонке. У неё был сильный южный акцент и когда сверстники в школе подтрунивали над этим, она начинала волноваться, речь её ускорялась и понять её вообще становилось невозможно.

- Я ничего не знаю, - выпалила она.

- Ну, такая, - говорил Илья, злясь на самого себя, - чтобы масло наливать.

- Воронка, - сообразила, наконец, Мелисса, - она лежит по проходу, третий поворот налево, с правой стороны на второй полке.

Илья поморщился, приставил руку к уху и попросил повторить. Она повторила, но это не помогло.

- А не могли бы вы мне её дать, - сказал он.

- Нет, после 11 вечера нам запрещено выходить из кассы.

- Вы должны мне помочь, это ваша работа.

- Я не могу нарушать правила, посмотрите сами ещё раз.

- Где?

- Идите по проходу, третий поворот налево, с правой стороны на второй полке.

- На второй полке снизу или сверху?

- Там всего три полки.

Илья ничего не нашёл.

- Наверно, я никогда я не выучу этот язык, - подумал он, - даже после стольких лет жизни в Америке, не могу объяснить, что мне надо. Он разбудил Лизу, она потянулась, зевнула и пошла в магазин. Там она нашла воронку, дала её Илье и сказала, что скоро придёт. Илья залил масло и прислушался. Сигналы продолжались.

- Лиз, откуда этот звук, - спросил он, когда она вернулась.

- Это мне с работы звонят, - ответила Лиза, вынимая биппер из сумочки, - я совсем забыла про дежурство.

Она подошла к Мелиссе и попросила разрешения воспользоваться её телефоном.

- На улице есть платный, - ответила девушка.

Лиза вышла, но через минуту вернулась:

- Платный не работает, а в госпитале барахлит компьютер и мне нужно срочно узнать в чём дело. От этого зависит жизнь больных, можно я позвоню по вашему.

- Нет.

- Да что ты с ней разговариваешь, - сказал Илья по-русски, взял телефон из-под носа у кассирши и дал его Лизе.

Линия была занята.

- Плохи дела, - сказала Лиза, - наверно они пытаюся найти других программистов, едем домой, я должна связаться с шефом.

У самого выезда на главную дорогу их догнала полицейская машина и стала мигать всеми фонарями. Илья съехал на обочину и открыл дверь, но ему велели сесть обратно. Он чертыхаясь подчинился. Вскоре подъехала ещё одна полицейская машина, встала впереди и только после этого к ним подошёл сержант и потребовал документы. Мельком взглянув на фотографии, он по рации продиктовал все данные нарушителей, а отдавая ID спросил Илью в каких войсках он служит.

- Я инженер, а сегодня одел советскую военную форму, потому что мы отмечали Хелувин.

- Праздник-то уже прошёл.

- Мы всегда отмечаем позже, чтобы костюмы можно было купить на распродаже.

- Разумно.

- Русские эмигранты этим отличаются.

- Вы пили?

- Немного  1 .

- Выйдите из машины.

- Когда я хотел выйти, меня не пускали, когда не хочу меня заставляют, - проворчал Илья.

- Пройдите вдоль этой линии, - сказал полицейский, нарисовав мелом прямую на асфальте.

Илья прошёл, но не очень уверенно.

- А теперь подышите сюда, - он протянул Илье прибор, весьма похожий на свой советский аналог.

Когда-то давно Илья занимался йогой, и теперь, используя нижнюю диафрагму, задержал дыхание. Аппарат показал допустимый уровень алкоголя.

- Зачем вы отняли телефон у кассирши?

- Моя жена - программист, сегодня она на дежурстве и она должна срочно позвонить в госпиталь.

- Надо же, - подумал полицейский, - теперь их уже называют программистами и вызывают по бипперу.

- Что вы на меня так смотрите? - спросила его Лиза.

- Я должен вас задержать.

- Почему?

- Губернатор недавно издал закон о задержании всех подозрительных.

- По-вашему я подозрительна?

- В такой одежде в час ночи, через неделю после Хелувина - да. Вы совсем не похожи на программиста.

- А на кого же я похожа?

- На девочку из района красных фонарей.

- Никакой справедливости, - сказала Лиза, - ни дочь, ни boy-friend не верили, что я смогу так натурально сыграть проститутку, а вы сразу сочли меня подозрительной, хотя по долгу службы должны бы отличать порядочных женщин от продажных. Вот я и думаю, чем мне лучше заниматься, програмированием или... - она сделала паузу.

В это время полицейскому что-то передали по рации, он внимательно посмотрел на Лизу, потом на Илью, подумал немного и махнул рукой, разрешая им ехать.




     1  В Америке разрешается вождение автомобиля, если содержание алкоголя в крови водителя не выше определённого уровня.




© Владимир Владмели, 2002-2024.
© Сетевая Словесность, 2002-2024.





Словесность