Когда я с ними познакомился, у них сложились определенные отношения, которые каждый оценивал по-разному: она относилась ко всему, как к романтическому приключению, сохраняя, как ей казалось, дистанцию, а он пытался форсировать события, вместе с тем, не теряя, как казалось ему, остатков совести. Одним словом, я так ничего и не понял из того, что они мне рассказали.
В той стране они были эмигрантами. Ее статус был значительно выше, а вот у него были какие-то траблы с визами и их продлением. До знакомства каждый решал проблемы сам. А дальше уже начинается наша печальная история.
Какое-то время они обменивались электронными письмами и прочим коммуникативным хламом - необязательные звонки, сообщения, приветы через друзей, случайные встречи на улицах города, из чего обычно и складываются упомянутые выше отношения или то, что за отношения выдается. И вдруг случился Вэлэнтайнз дэй, и все амуры повылазили из своих нор и активизировали без того нездоровую атмосферу старой доброй Европы. Моих новых знакомых они активизировали тоже. На Вэлэнтанз дэй мы с ними и встретились. Это была такая пестрая шумная компания, которая двигалась старыми улочками, не останавливаясь на красный свет и не обминая ни одного бара. Потом был какой-то клуб, где кроме нас праздновали лишь какие-то лесбиянки, которые, кстати, по сравнению с моими новыми знакомыми, выглядели просто по-детски. Видно было, что Вэлэнтанз дэй - не лесбийский праздник. И уже ближе к утру, когда все амуры и лесбиянки города оттусовались и позалазили обратно, каждый в свой личный ад, мы вернулись ко мне домой. Никто, ясное дело, останавливаться не хотел, Вэлэнтанз дэй грозил растянуться на ближайшие несколько суток, и вот тогда, посреди буйного пьяного угара (тут, очевидно, следовало употребить слово "бардак", но это был все-таки угар), он предложил ей пожениться. А когда она неожиданно для него (да и для меня тоже) ему отказала, он устроил настоящую истерику. Я никогда не видел, чтобы мужчины так плакали. Из него вытекали не просто слезы, из него вытекала его карма. Он рыдал и взывал к ее совести. "Как же так, - кричал он, - зачем же ты писала мне свои дурацкие электронные письма, зачем звонила и передавала приветы, для чего мы случайно встречались на улицах этого гребаного города?" "Мы просто обязаны пожениться, - повторял он, - у нас просто нет других вариантов". Но она упрямо не хотела с ним жениться, по крайней мере, на этот Валэнтайнз дэй, и тогда он перестал плакать и сказал приблизительно вот что: ты меня предала, ты морочила мне голову, я сейчас уйду и очень попрошу тебя, не звони мне больше. И не пиши. И вообще не попадайся мне на улице. - Вот это было здорово, это мне понравилось. Перед этим он пару часов рассказывал, как они с братьями из Украины бомбят местные банкоматы, поэтому такая развязка показалась мне довольно-таки логичной.
Потом он долго прощался, долго повторял, чтобы она больше не звонила, и долго в коридоре ждал лифта. И вот пока он ждал, я видел, как она колебалась. Думаю, если бы лифт задержался на минуту, она бы таки вышла за него замуж. Какие страсти, - думал я, это же надо. Уже только утром или даже позже до меня дошло, что чувак ее просто разводил. Ну да, все просто - у нее не было проблем с документами, а у него они были, единственным вариантом для него было жениться. И он это понимал. И она это понимала. Только я думал, что дело в Валэнтайне. Однако же она заколебалась, я это точно видел.
На их бытовой шизофрении, которую они довольно пафосно называют страстью, могут работать атомные станции, эта черная кровь, переливающаяся в аквариумах их сердец, ежегодно заливает собой набережные и пляжи, оставляя на асфальте радужные нефтяные разводы. Влюбленные моей страны добивают друг друга своей любовью. Они не способны ограничиться любовными отношениями, им и секс как таковой не интересен - во время секса они вырывают друг другу языки и выдавливают глаза, разрубают тела любимых тяжелыми топорами мясников, подливают отраву в общий алкоголь, потому что умереть они должны лишь вместе, потому что они любят друг друга и жить друг без друга не смогут, поэтому им проще сразу перерезать друг другу горло бритвой, подаренной на день влюбленных, и продолжать свои разборки уже в аду, где им никто не помешает. Их всегда можно выделить из любой толпы, из них валит дым их безумия; они целуются до крови и прокусывают своим партнерам сонные артерии; женщины носят в своих сумочках сатанинские амулеты, а мужчины неделями не вымывают из-под ногтей женскую кровь. И я говорю себе: о, да - мои соотечественники, сколько я их видел, сколько наблюдал за ними. В их жизни ненависть так странно граничит с любовью, что я давно перестал для себя их разделять. Я ничего не знаю о политических настроениях мужчин и женщин в моей стране, я знаю только об их депрессиях и приступах активности - тогда они много на что способны, и я не завидую тому, кто попробует эти депрессии вылечить. Потому что они предают друг друга от невозможности выразить свою нежность, и рожают детей от невозможности вовремя остановиться, потому что вовремя останавливаются те, кому есть, что терять.
Наихудшее то, что они по-настоящему зависят друг от друга. Я помню другую историю про другую прикольную пару. Он перевозил через польскую границу наркотики, попросил ее помочь, она согласилась. Очевидно, это тоже была страсть, иначе как это назвать. Она спрятала все в своей косметичке и спокойно перевезла, а он, как только они прибыли на место, просто кинул ее, то есть выкинул, вместе со всеми ее вещами. Когда она уже свалила, и его стало ломать, он сказал себе приблизительно вот что: ничего, - сказал он, - нормально, я все разрулю, у меня все с собой. И начал искать свои наркотики.
В это самое время она пересекала польскую границу в обратном направлении, нежно прижав к сердцу свою косметичку.
Елена Мудрова (1967-2024). Люди остаются на местах[Было ли это – дерево ветка к ветке, / Утро, в саду звенящее – птица к птице? / Тело уставшее... Ставшее слишком редким / Желание хоть куда-нибудь...]Эмилия Песочина. Под сиреневым фонарём[Какая всё же ломкая штука наша жизнь! А мы всё равно живём и даже бываем счастливы... Может, ангелы-хранители отправляют на землю облака, и они превращаются...]Алексей Смирнов. Два рассказа.[Все еще серьезнее! Второго пришествия не хотите? А оно непременно произойдет! И тогда уже не я, не кто-нибудь, а известно, кто спросит вас – лично Господь...]Любовь Берёзкина. Командировка на Землю[Игорь Муханов - поэт, прозаик, собиратель волжского, бурятского и алтайского фольклора.]Александра Сандомирская. По осеннему легкому льду[Дует ветер, колеблется пламя свечи, / и дрожит, на пределе, света слабая нить. / Чуть еще – и порвется. Так много причин, / чтобы не говорить.]Людмила и Александр Белаш. Поговорим о ней.[Дрянь дело, настоящее cold case, – молвил сержант, поправив форменную шляпу. – Труп сбежал, хуже не выдумаешь. Смерть без покойника – как свадьба без...]Аркадий Паранский. Кубинский ром[...Когда городские дома закончились, мы переехали по навесному мосту сильно обмелевшую реку и выехали на трассу, ведущую к месту моего назначения – маленькому...]Никита Николаенко. Дорога вдоль поля[Сколько таких грунтовых дорог на Руси! Хоть вдоль поля, хоть поперек. Полно! Выбирай любую и шагай по ней в свое удовольствие...]Яков Каунатор. Сегодня вновь растрачено души... (Ольга Берггольц)[О жизни, времени и поэзии Ольги Берггольц.]Дмитрий Аникин. Иона[Не пойду я к людям, чего скажу им? / Тот же всё бред – жвачка греха и кары, / да не та эпоха, давно забыли, / кто тут Всевышний...]
