[Оглавление]


Опята
Книга первая



Глава восьмая
ДОЛИНА  ДОЛЯ


47. Мувин с нами


Звук мертвой есенинской колотушки, издаваемые проснувшимся от поганок сержантом, совпал с телефонным звонком.

- Это Мувин, - деловито сказала трубка. - Велите ему прекратить. Что за кадры! Еще немного, и они примутся, как в средние века, выкрикивать: "День!.. День!.. Утро!.. Утро!.. Дождь!.."

- Товарищ полковник, - взволнованно молвил Амбигуус-младший, - я сейчас найду ему какое-нибудь занятие по уму, но... вы, кажется, немного приболели... лежали без сил?

- Да чепуха это... я что-то вас не сразу идентифицировал... неважно. Сейчас я совершенно здоров. Какие наши планы на сегодня?

Артур Амбигуус отнял от уха трубку и воззрился на нее.

- Ввиду вашего нездоровья, - начал он было, но потом взял быка за рога. - Приходил Куккабуррас, величающий себя теперь Палл-Маллом и "Поймалом". Пьяный он был в стельку, с телохранителями. Те трезвые, конечно. Он заказывает нам Долю, который гуляет, и хочет продублироваться сам, не задействуя нас. Доля стал ему поперек горла. Купил бы отвару, да прикончил, но ему хочется покрасоваться. Не знаю, почему - полагаю, пугает. Мы согласились. И отпустили его. Надо было задержать? У нас же "беретта" с пальцами...

Гастрыч, слушавший разговор через параллельный аппарат, прохрипел:

- Сядет он за эту пушку, держи карман шире. У него же алиби.

- Вы все правильно сделали, - одобрил юношу Мувин. - Задерживать будем мы во время исполнения заказа. Стрелять будет Куккабуррас, но не дублер... Вы забили с ним стрелку? Вернее - они уже забили стрелку?

- Пока еще нет.

- Забейте. Где-нибудь на поляне, что побольше, а кусты вокруг - погуще.

Амбигуус внимательно слушал каждое слово, не переставая исподволь слегка удивляться внезапному выздоровлению полковника.

- Он видел надпись на потолке?

- Само собой.

- И какова была реакция?

- Наотрез отказался. Сказал, что ему мстят, что его подставляют. Я думаю, товарищ полковник, Эл-Эм и вправду напуган. Его приперли к стенке, взяли там за причиндалы, оттянули, отпустили... Это его рук дело. Он убирает всех, кому хоть что-то стало известно про декокт и леденцы длительного воздействия. И начал с Извлекунова - тот же первый и привел его к нам, в Агентство. Подкараулил.... Между прочим, наш "Поймал" действительно преобразился - и вовсе он тебе не калека, и ходит резвенько...

- Ну, я вас предупреждал, - в голосе Мувина звучало усталое удовольствие провидца. - Его рук дело, а написал, чтобы подумали на другого. Старый трюк. И мы подумаем на другого, - развеселился обычно сдержанный Мувин. - Мы дадим ему шанс получить, что ему причитается. Мы поступим следующим образом: подгоним фургон; внутри будем мы, Куккабуррас и его двойник.

- Вы?! - изумился студент. - Он же знает вас, он не сядет...

- Ерунда. Вы перекупили меня. Купить можно всех. Я буду якобы работать на вашу фирму. Затем приедем к месту разборки с Долей, но вместо дублера выйдет сам Куккабуррас. Он вылетит через задние двери посредством пинка. Дублер останется с нами... Мои орлы, засевшие в зарослях, изрешетят и Долю, и "Поймала", и его подручных.

- Не такие уж нынче заросли, - снова вмешался Гастрыч. - Неподходящее время года.

- Зато подходящие маскхалаты. Повесьте трубку, Гастрыч, - раздраженно приказал полковник. - Я думаю, что мой легкий недуг был вызван сугубо вашими мерзостными откровениями...

- Отклонениями, - загугукал Гастрыч.

Оба - Амбигуус и Мувин - присели от грохота, с которым Гастрыч бросил трубку, влагая в бросок всю невыплеснутую любовь к одушевленным и неодушевленным предметам, к младенцу и корыту, обоим - юным и корытообразным.

- Тогда, - сказал Амбигуус-младший, - я разыщу Долю и скажу ему что-нибудь вроде: давши слово - крепись, а не давши - держись.... И он пригонит свою шоблу. Но есть одна незадача, товарищ полковник, - неуверенно молвил Артур, потирая голову после гастральных гастролей. - Он невменяем. С ним нелегко договориться. После того, как я выпустил на него тридцать три Гастрыча...

- Во, урод, - сказал Гастрыч, стоявший уже в дверях и слушавший оттуда. - Выпустил. Из него. Да я сам сейчас выпущу тебе тыщу тридцать три Гастрыча.... Сам! Из...

- ...В общем, разговор будет тяжелый и небезопасный, - торопливо подытожил Артур Амбигуус. - Из Доли прет злоба, как бы меня не задело...

- Какие нервные Агентства пошли, - усмехнулся Мувин. - Ладно, я подсажу за столики людей. Человек четырех. У Гамлета, небось, соберетесь? В "Кафе-Шайтане"?

- У Гамлета, - вздохнул тот. - Какие-никакие, а тоже свидетели. Не будем множить...

- Сущности, - договорил Мувин. - То есть именно будем, но - в ином, государственном смысле. Давайте, курсант, начинайте действовать. Достаточно болтовни, пора приниматься за дело. Когда позвонит Паллмалл?

- В девять вечера.

- Чудно.

- Звонок-то хоть проследите?

- Да хоть ракетой по нему. Только без толку все это, - голос Мувина опять потускнел. ("Почему - без толку?" - подумал студент). - Конец связи... как тебя? Курсант? Стажер, короче...

Младший Артур отключился. Он не мог избавиться от ощущения какой-то неправильности в происходящем.

- Вместе пойдем, - сказал Гастрыч и наподдал сержанту, усиленно драившему пол, что твою палубу.




48. Мираж под очищенную


Доля потребовал себе лучший столик: в нише, невдалеке от оркестра. Тощий; в любое время года гулявший в распахнутой кожанке на голую головогрудь, он сразу же заказал побольше жратвы.

Гамлет осторожно пригнулся к Амбигуусу-младшему:

- Этот тоже исчезнет?

- Нет, не беспокойтесь, - шепнул ему тот. - Не сейчас.

- Я имею в виду, доест и заплатит? - не унимался Гамлет. Метрдотель подошел поближе и стал прислушиваться.

- Только это имей, - согласился студент. Переговоры халдея с Амбигуусом надоели Доле.

- Эй! - крикнул он. - Ты кто здесь - халдей или Смотрящий? Мы с другом пришли отдохнуть, развлечься, а ты нам мешаешь...

Стол покрылся снедью, столь больно знакомой сотрудникам ресторана. Они еще не знали, что их опять переделают в отхожее место.

Доля налил себе в фужер водки. Выпил, примечая недремлющего Гастрыча.

- Кто шестеркой остался среди пахарей? - Доля навалился голым торсом на крахмальную скатерть. Соски вместе с кольцами окунулись в турецкий кетчуп, и был в этом важный промыслительный энак - лишь для тех, кто читает и понимает знаки. Доля их не читал и не понимал, только денежные. - Да на меня весь лес двинется...

- Предзимний, - кивнул Гастрыч, которому было слышно.

- Это прямо Макбет получается, - зарвался Амбигуус, излишне преувеличивая литературный архив, что умещался в височной доле Доли.

- Как? Как ты меня назвал? Позорное фуфло? Ты будешь рыдать под напором волшебного слова "прости", белугой реветь будешь под его натиском!

Доля не был напрочь лишен ораторского таланта.

Вспомнив о Гастрыче, он пригорюнился.

- Что же это получается? - спросил он скорбно. - Готовите из меня живца? Эл-Эм вам дорог и важен, его вы не тронете...

- Тронем, - пообещал Амбигуус-младший.

- Уехать отсюда, что ли? - рассуждал Доля вслух, попивая из фужера.

- Некуда, - пожал плечами Артур уже совсем по-оперативному, как человек, имеющий за неоперившимися плечами опыт Спецслужбы.

- Некуда, - повторил за ним бывший хозяин грибов и ягод. - Некуда!!! - заорал он и рванул себя за перепачканные сосковые кольца, словно желая притворным разрывом надвое доказать свою искренность, которую никто между тем не собирался оспаривать.

Артур Амбигуус промокнул губы.

- Эл-Эм желает полной власти, поголовного подчинения. Для этого ему нужны леса и грибы. Кроме того, ты снимал его на видео.

- Снимал, - чуть оживился Доля. - Чудные кадры! Огурчиком прикидывался. И ничего из него, знаешь ли, получился огурчик! Сумел!.. И сразу листьями, листьями забросал, затоптал все вокруг, дров наломал...

- Чего же ты хочешь теперь от него, - Амбигуус выпил воды. - Хорошо, что он обратился к нам.

Доля задумался.

- А что, если меня... это... заодно продублировать? Пускай мочит копию!

- К сожалению, мертвые копии быстро разлагаются. Он будет стоять и ждать.

- А вы на что?

- А в суде начнут разбирать, копия или не копия? Все равно по этапу пойдешь!

- А если этих... долгоиграющих... я слышал, у вас есть уже такие, - искательно попросил Доля.

- Ах, уже разнеслось, - сокрушенно вздохнул Артур Амбигуус.

- Ну, а ты как думал...

- Нет, Доля, - жестко сказал сотрапезник и повел подбородком в сторону подобравшегося Гастрыча. - Слишком мало испытаний. Ты можешь превратиться в статую. Или развалиться, еще не попав под прицел Эл-Эм’а, или быть вовсе недосягаемым для его пули. Тебя будут прикрывать тридцать человек. Сорок. Шестьдесят. Вместо дублера мы вытолкнем из фургона самого Куккабурраса. Он не успеет сориентироваться. Может быть, он даже не сумеет выстрелить от растерянности. Я не уверен, что он вообще умеет стрелять. И тут же погибнет как лицо, находящееся в розыске и вдобавок вооруженное.

Гамлет, уже ударившийся на последний слог ради рифмы с плавящимся омлетом, в который он от ужаса превращался, принес новые разносолы. Амбигуус и Доля чокнулись и выпили залпом.

- Ты будешь контролировать все, - внушал ему химик. - Ты получишь новое погоняло: например, Лесник.

(Так ему посоветовал Мувин).

- Хоть не Леший, - скривился Доля. - А то их столько...

- По нарам-то?

- Да нет, всамделишных...

Артур внимательно изучил долины зрачки.

- Понятно, - не стал он спорить.

Он понял, что Доля отважится и прибудет на стрелку. Он не простит корефанам унизительного коридора. Он заберет масть.

- Сколько копий заказал Куккабуррас для себя? - осведомился Доля довольно-таки трезвым голосом.

- Одну, - впервые, с облегчением, Амбигуус говорил правду.

- Одну? - потрясенно переспросил тот. - Он выйдет против нас дублером, да еще и в одиночку? Что же он думает делать? Взорвать нас, что ли?

- Именно, - улыбнулся Амбигуус. - Он расстегнет плащ, и окажется, что прибывший весь увешан и отягощен взрывчатыми веществами. Он заявит, что терять ему нечего, и все отправятся к ангелам, если ты, Доля, лично не расстегнешь ему брюки и не возьмешь в рот...

Доля сделался белее снега.

- Отдайте мне настоящего, - прошептал он. - Убейте меня, но отдайте мне настоящего.

- Не бери в голову, - двусмысленно приструнил его Артур. Хотя именно с этого и предполагалось начать уничтожение крупнейшей мафиозной сети, опутавшей сетью любимый город, которому из-за того было никак не заснуть спокойно, а только с кошмарами из ночных новостей.




49. Наживка, подкормка и всяческая рыбалка


При виде Мувина Куккабуррас, как и ждали, отшатнулся и был подхвачен телохранителями. Челюсти тех продолжали работать в обыкновенном режиме жвачки-накачки - разве чуть выдвинулись вперед.

- Не обмочились? - засунув руки в карманы, полковник прошелся вокруг гостей. - Все в порядке, Паммал. Я тоже покупаюсь и продаюсь. Но я очень, очень дорогостоящий товар.

- Никогда бы не подумал, - проскрежетал Эл-Эм. - Вас полагали гарантом честности и порядочности. Что же, позвольте полюбопытствовать, подвигнуло вас... какая сумма?

- Чайку? - ворвался в прихожую Гастрыч, который с недавних пор исполнял - правда, не во всех аспектах - роль Анюты.

- С заварочкой, - кивнул Куккабуррас властно и протянул полковнику Мувину перстень для поцелуя. Тот подобострастно присосался к драгоценности и чуть не вытянул ее из оправы созданием вакуума, словно слезу ребенка. - А лучше - с сахарком вприкуску (он намекал на леденец продолжительного действия).

- Тогда попрошу всех ко мне, - пригласил их Гастрыч со всей мыслимой широтой души и тела: молодых, молодых, молодых. - Нюансы не исключаются. Что-нибудь не прожуется, не растворится, кто-нибудь растечется.... Рассечется... Мы же, следя за процессом, душевнейшим образом покалякаем за обычным чайком - но если кто желает необычного.... В общем, у меня сугубо экспериментальная обстановка.

- Имели удовольствие оценить, - поддакнул Мувин.

Куккабуррас, не видя больше смысла в большом маскараде, оттолкнул бодигардов и прытко спустился, проследовал к указанному номеру.

- Так чем же вас все-таки взяли? - спросил он Мувина для поддержания светской беседы, пока остальные семенили, да топали.

- Вечными таблетками, - ответил за младшего Амбигууса Гастрыч. - У человека открывается способность к спорообразованию. Потом спора оживает, и он также оживает прежним, продолжая былую деловую деятельность. Или начиная новую. Этот процесс практически неисчерпаем.

Куккабуррас замолчал, и на сей раз - надолго.

- Где же это снадобье? - саркастически спросил он, наконец, заранее зная, что не дождется ответа. - Опять в голове Менделеева? Опяты... Вы чемоданы, часом, молодой человек, строить не пробовали? - обратился он к Амбигуусу-сыну. - Менделеев - тот был большой любитель чемоданы мастерить... да спирт разбавлять до сорока процентов для диссертаций.

- Намекается, что пора, мол, паковать чемоданы? - свирепо спросил Гастрыч. - Иначе нам не жить? С одним большим секретом для нашей маленькой такой компании?...

- Ну, вам ли не жить, - язвительно усмехнулся Куккабуррас, - когда у вас такое средство.

"Клюнул", - шепнул на ухо Мувину Амбигуус-отец. Тот задумчиво кивнул, изучая Поймала, молодеющего на глазах, словно уже выпил чего-то долгопродолжительного. Если дыхание Мувина отдавало азотом, то взор Куккабурраса напоминал пылающий ацетилен - две горелки, потому что повязку прорвало, она вдруг вспыхнула от неуемной внутренней энергии, так что авторитету выплеснули в лицо первое, что подвернулось под руку: кружку, где Гастрыч хранил свое секретное алкогольное зелье, и пожар потребовал стакана свежего апельсинового сока.

- Почему его не берут прямо сейчас, в ИВС? - шепнул Артуру Амбигуусу-младшему Гастрыч, которому стало жалко сока, редко у него бывавшего.

- Я не велел, - отозвался юнец. - Он поможет узнать, кто убил окулиста и маму. Как он загорелся-то, а? О таблетках размечтавшись...

- Сударь, все готово, - отрапортовал Мувин, когда пылкие страсти утихли. - Примите вот это и постарайтесь неподвижно постоять секунд пятнадцать.

Куккабуррас недоверчиво взял леденец; понюхал его, лизнул языком, смахивавшим сразу и на жало, и на аккуратненький кошачий язычок. - Отравите? - Он оглянулся, источая жалость к себе.

- Глотай, тебе сказано, - рыкнул Гастрыч, поигрывая металлом.

Авторитет - редчайший случай - повиновался и замер так, будто еще не успел привыкнуть к обыденности происходящего.

- Я-а-а-а-а, - протянул он, причем в конце - уже дуэтом, - предлагаю оставить вопрос о леденцах вечности и бесконечности на банкет после бала. Думаю, вам понятно, что я заинтересован в его положительном решении.

- Банкета? - невинно отреагировал Мувин. - Бала?

- Вопроса, - холодно молвил Куккабуррас, не склонный шутить. - Для себя, - добавили Поймаллы.

- Посмотрите друг на друга! - велел Мувин.

"Ни тени простуды", - мимоходом подумал Артур Амбигуус-сын.

Куккабуррасы медленно развернулись друг к другу лицами. И палец каждого из них моментально уткнулся в супротивную грудь, а взгляды любовались одеждами и украшениями. Удвоилась и трость; правда, она пока еще была сродни резиновой.

- Зеркальные отражения, - заметил Амбигуус-старший. - Увидь вас потерянный брат, еще отроком, как вы упоминали, пошедший от вас в люди да университеты...

- Детали - моя работа, - скромно вмешался Мувин.

- Не напоминайте мне о нем, - мрачно осадил его Паммал. - Никогда и ни при каких обстоятельствах - это ломоть, отрезанный от паршивой овцы.

- Но в вашей семье все Кэмелы, - притворно удивился Мувин. - Ах, прошу извинить - Палл-Маллы.

Куккабуррас пропустил оскорбление мимо ушей. На месте сгоревшей повязки образовался слепой и слезящийся глаз. Эл-Эм с омерзением выбрал его батистовым платочком с монограммами и эпиграммами; бросил в какую-то мясорубку. Гастрыч одобрительно заурчал и взялся за ручку. Под старым глазом расселся новый - не лучше и не хуже.

- Сейчас вытечет? - спросил он с сожалением.

- Не сейчас, позднее, но - увы. К самой стрелке, - желая обеспечить сей эффект, Амбигуус-младший дал авторитету выпить какой-то дополнительной жидкости. То, что в этом не было надобности, осталось невысказанным.

Мувин и Куккабуррас направились к выходу. А Гастрыч и старший Артур подошли к младшему:

- Думаешь, явится?

- Я уверен, что явится.

- И догадается, где лежит?

- Мысли-то - дрянь, дерьмо. Конечно, сообразит. В начале начал - вот что он скажет себе. И придет, вооруженный. И тут мы сыграем, имея на то полное государственное право.




50. Грибная дуэль


Долю одолевало.

Он и сам не понимал - что.

Хотя сильно подозревал, что его долевое участие в уголовной жизни вот-вот сведется к нулю.

Бригада засела и затаилась, как сумела: в дуплах, естественных выбоинах и вымоинах, под пригорками, на пригорках.

Доля был вооружен: он обладал гранатами, выкидными и метательными ножами, неисправным пистолетом, двумя исправными обрезами. Голая грудь крест-накрест пересекалась патронными лентами для орудия, которого у Доли не было. Рядом лежали дробовик, помповик, монтировка.

Зима уже дышала близко и плотно. Эта особая внятность климата внушала Доле особенно недоброе предчувствие. Казалось, что кто-то дает ему наглядеться и надышаться, не принимая в расчет, что Доля предпочитал иные пары и пейзажи. "Есть в осени позднокончальной короткая и смертная пора... Весь день стоит, как бы дневальный...." - Гастрыч, устроившийся невдалеке, в спецфургоне, не ленился поупражняться в извращенной поэзии.

До стрелки оставалось десять минут. Часы у долевых шли точно, секунда в секунду. А у их противников они шли даже точнее. Мешал косогор, за которым могло быть все что неугодно; туда, разумеется, сходили и проверили, но никого не нашли. Однако именно там, продвигаясь к вершине по миллиметру, залегли семь белоснежных гномов-снайперов.

Основной же фургон прибыл задолго до будущего Лесника и схоронился в пещере, перед которой росла надежная, разлапистая, приземистая сосна; она перекрывала вход и не могла скрывать ничего серьезно-мобильного. Сосну выдрали утром, въехали, воткнули назад и сохранили видимость природы. Замели за собою следы. В фургоне сидели главные силы и мозги: Куккабуррас и его копия, Мувин, Амбигуусы, Гастрыч, сорок человек специального назначения и какие-то бродячие Севастьянычи, искатели и устроители правды. Предполагалось, что фургон выедет медленно и эффектно, повалив на ходу погубленную сосну. Он выедет задом, затем распахнутся грозные двери, и снег украсится подлинным Куккабуррасом, который, хоть и сильно волновался, никак не ждал ничего подобного. Потом снег окрасится подлинным Куккабуррасом. Потом он приукрасится фальшивым Куккабуррасом.

Доля закурил и взглянул на часы. Взял обрез, поводил им вправо и влево. Все будет путем, братаны: он построил колечко из пальцев, несмотря на голую грудь, упрятанные в дорогие перчатки с обрезанными пальцами. Времени оставалось совсем в обрез - тот самый, который он прихватил; Доля взвел курок и застыл, завороженно следя как, по-задуманному неспешно и безнадежно, опадает сосна.

Доля затянулся, отвел руку, где была сигарета, и та отрава была выбита в снег тихим выстрелом белоснежного снайпера.

- Братва! - истошно закричал Доля.

Сигарета воткнулась фильтром вниз и курилась под снегом кем-то другим, не Долей. Грибные повскакивали, налаживая оружие. Фургон перевалился через сосну и резко остановился. Бронированные двери распахнулись, и в снег, подобно сигарете, воткнулся обидчик: Эл-Эм, Куккабуррас, Палл-Малл, Поймал. Он ничего не понимал, и по его растерянной физиономии Доля сперва решил, что это действительно копия, причем безоружная копия; вот этого он понять никак не мог и не успел, так как очередной гном навел свой оптический крестик сперва на левый, а после - на правый сосок несостоявшегося Лесника, еще недавно футуристически окрашенные кетчупом.

Доля выронил обрез и повалился в снег.

Куккабуррас с неожиданным проворством вскочил и попятился к теплому и купленному, арендованному фургону. Но из фургона посыпались пули, и первая пробила новенькую повязку, которые Куккабуррас менял, как трусы, вонзилась в пропащий глаз, а в настоящий, хороший - вторая, и тоже не хуже первой.

Гномы пощелкивали с белого косогора, как орешки из шоколада Альпенгольд.

Бригада прореживалась, не понимая, откуда жалят. То же самое происходило с орлами Эл-Эм’а, вдруг объявившимися гуртом и открывшими беспорядочную стрельбу.

Тут из фургона вывалилась основная масса личного и притом совершенно безличного состава - кроме козырных мастей-управленцев.

Она втоптала Эл-Эм’а в вечную мерзлоту, тем самым несколько уподобив его участь судьбе многослойного Билланжи.

Последней вывалилась копия Куккабурраса, сразу же поплывшая, вызывая ужас у грибных ревизоров. Отвалилась челюсть, вывалился язык, а ноги сложились единым мотком и стали худеть на глазах. По щеке пополз-таки новорожденный глаз. Дубликат воздел руки, словно к кому-то взывая - и уронил их, по бокам от себя, отдельно.

Теперь началась настоящая пальба, и даже раздался робкий взрыв, но был забыт, едва отзвучало эхо.

В самой глубине фургона сидел в наушниках Мувин, сжимавший чашку с дымящимся кофе.

- Не надо было убивать Куккабурраса, - поморщился Амбигуус-отец. - Всю эту мерзость - давно пора, народ нам спасибо скажет. Но этот что-то знал...

- Надо, - засмеялся полковник, подобно озорному мальчишке. - Это был не Куккабуррас.

- То есть...

- То есть его долгоиграющий вариант. Он очень хитер. Он еще, граждане, покажет себя.

- Сколько же их?

- Я думаю, не больше двух, - ответил Амбигуус-младший. - А то и вовсе один, натуральный. Душегуб. И он придет.

Гастрыч угрюмо сосал остывающий чай. Ему не дали пострелять из автомата, и он смертельно обиделся на всех.

- Или грудь в крестах, или голова в трусах, - горевал Гастрыч.

Мувину захотелось хоть чем-то утешить волонтера.

- На вахту хотите к нам? - спросил он. - Или в кадры? В прозекторскую?

- Не хочу, - огрызнулся Гастрыч.

Но было понятно, что предложения уже поочередно рассматриваются и поочередно же принимаются - правда, в разной последовательности.

...Полковник впитывал информацию и кое-какой делился.

- По городу идут аресты, - рассказывал он доверительно. - Малины и притоны накрываются и закрываются. Кардинал упал с нар и сломал себе шею... это несколько преждевременно, но не может не радовать... Зазор, к несчастью, неуловим... Он знает многое... Попутно раскрыто тысяча девятьсот девяносто девять преступлений, изъяты сотни единиц нигде не учтенного и неизвестно, где произведенного, оружия... Пожар в особняке Давно... это уже чья-то мелочность... вы не догадываетесь, чья?

- Брата-близнеца, - предположил Артур Амбигуус-старший. - Помните, он разволновался? Неспроста, видать...

- Его брат работает у нас в органах, и никакой он ему не близнец, - улыбнулся полковник Мувин. - Он и курирует данное дело. Это Куккабуррасу всегда и во всем виделось собственное отражение. Это вообще его сводный брат. Возможно, что он ему вовсе не брат, а кисель, разведенный на семьдесят седьмой воде... Это настолько секретные сведения, что я совершенно не вправе о них говорить. Я готов поручиться,. что такая самовлюбленная личность, как Куккабуррас, никогда и ни за что на свете не признал бы родства, доведись ему встретить с неугодным к тому же братом... Как же расшвыривает людей наша жизнь, до чего же безжалостен наш удел...

Амбигуус-младший читал интернетный журнал, прислушивался к выстрелам за фургоном и сдержанно улыбался.

"Главное - клюнул, - говорил он себе - Он понял, где это спрятано. Только там, откуда вообще пошло. Где смерть. И он придет, он обязательно придет. И получит..."

Он подошел к дверному проему, взялся за края, выглянул: операция шла к концу. Все операции тяготеют к небольшому, хотя бы косвенному, кровопусканию. На трупы Куккабуррасов - втоптанный, покрепче, и почти растекшийся, пожиже - он посмотрел донельзя презрительно.

"Главное, я - в системе, - сказал он, чуть ли не вслух. - Меня берут, меня уже взяли...А когда я покажу им убийцу, меня вообще оторвут с руками".

- Об чем задумался, студент? - окликнул его полковник, не снимая наушников: отменный слух, улавливающий молчание.

- О службе, товарищ Мувин, - вздохнул Артур. - О государстве, о малой родине. Об умножении и размножении путем деления, а иногда - вычитания. Впрочем, бывают сложные случаи, когда приходится извлекать квадратный корень.

Что-то ударило его в спину.

Амбигуус обернулся. Оказалось, что это белоснежный карликовый снайпер, донельзя довольный успехом, метнул в него снежок - и попал, как легко догадаться.

- Смотрите! - закричал Гастрыч.

Частица Куккабурраса, неожиданно обнаруживая прыть, о которой не думали раньше, ползла за втоптанную пазуху, ввинчивалась поглубже, вытягивала флягу, выливала ее содержимое в рот, уже лишенный зубов. Через две секунды почти полностью собранный Куккабуррас стоял на карачках. Еще через секунду он мчался, как заяц, к ближайшему подлеску, и даже Амбигуус-младший разинул рот, потому что ни разу еще не сталкивался с таким активным воссоединением фрагментов. Сугубо в кино - и точка.

Снайпер сработал оперативно, но невпопад: послал тому вдогонку новый снежок, автоматически считая своим неглубоким, к несчастью, умом - обычно снайперы очень умны и хитры, - что операция успешно завершена, и можно поиграть, но в руках у него - винтовка.

Снежок разбился на спине Куккабурраса белой кляксой.

Беглец нырнул в подлесок; "Держите же его, - закричал Мувин в красивый мегафон, только что притороченный к поясу. - Он направляется к шоссе!"

Муравьиная цепочка солдат потянулась к фургону, как настоящие муравьи, спешащие в муравейник к закрытию.

- Очень странное явление, - пробормотал Амбигуус-младший. - Первое в практике. И перспективное - равно как и опасное.

Мувин, придерживая шапку, летел стрелой. Он сделал предупредительный выстрел в воздух, но только сотряс мишень.

Фургон с остальными уже подъезжал, и Мувина, словно пылинку, схватил и забросил в уютное и теплое Гастрыч. Тот не поблагодарил, хлебнул у себя из-за пазухи, и снова начал кричать:

- Там лимузин! Быстрее, жми! Там лимузин!..

Машина неслась по ухабам, пельмени в желудках бойцов подпрыгивали, соревнуясь: кто первый из них достанет из желудка до зева.

- Да это же копия, не забывайте, - заметил нарколог. - Хотя бы и лимузин... - Амбигуус прикусил язык.

Полковник увидел, что капнула капля.

- Вот именно, - проскрежетал он. - А впредь держите за зубами. В том-то и штука, что лимузин. Он выведет нас... он может привести нас... он может рассказать нам...

В последнем случае он говорил, безусловно, не про лимузин, но все его поняли.

Круша застывающую растительность, фургон выкарабкивался из кювета на шоссе, не упуская из виду темное пальто с белой отметиной на спине.

Мувин, захлебываясь, визжал в рацию:

- Перекрыть!.. Всем постам перекрыть!.. Все посты перекрыть, - в этих случаях Гастрыч мягко отбирал у него прибор и говорил, как нужно, то есть правильно.

Действительно: едва фургон взгромоздился на припорошенное шоссе, с места тронулся - нет, рванулся - лимузин Куккабурраса. Казалось, он обретает крылья и вот-вот взлетит.

- Давай, служивый, давай! - давил на водителя Мувин, и этот водитель повиновался: дал, а точнее - сдал, ибо фургон остановился.

- В чем дело? - подпрыгнул полковник.

- Бензина нет, - хмуро ответил шофер. - Кто-то слил полный бак.

Мувин схватился за рацию:

- Вертолет! Вертолет!.. - орал полковник. - Задействуйте вертолет!

В рации помолчали.

- Их повел вертолет, товарищ полковник, - ответили, наконец. - Но пилоту стало нехорошо... он как-то... разладился весь... нет, не пьяный. Так что вертолет запутался в телеграфных проводах и взорвался. Техническая база, товарищ полковник, требует капитального ремонта. Девяносто процентов износ.




Продолжение: Глава 9. РАСПЛАТА, ПОКЛОНЫ, ВЫХОДЫ НА "БРАВО" И УХОДЫ НА "БИС"

Оглавление




© Алексей Смирнов, 2005-2024.
© Сетевая Словесность, 2005-2024.





Версия для широкого дисплея
[В начало сайта]
[Поэзия] [Рассказы] [Повести и романы] [Пьесы] [Очерки и эссе] [Критика] [Переводы] [Теория сетературы] [Лит. хроники] [Рецензии]
[О pda-версии "Словесности"]