[Оглавление]



ОТ  и  ДО


 


ЭТЮД

Улица против вчитывания - лишь беглый просмотр страниц.
Вместе со снегом среди предметов блуждая рассеянно,
мысли нелепы, как позы поскальзывающихся, - и ниц
падают все их каракули перед внезапным пробелом с севера.

Там, где похолодает даже крикливой душе,
вынесшей за пределы делений тональность и градус горячки,
пальцы деревьев уже костенеют в упрямом туше,
сами как ссыпавшийся с листа нотный лом - для оглохших зрячих.

Не торопись, исполнитель - таков уж теперь приговор
и даже не столько тебе, сколько публике, утонувшей в вате
внутреннего давления несуразиц, что изо всех их пор
тоже пытаются вклиниться в сверхзвуковой фарватер.

Но, вроде рыбьей борьбы в замерзающей заводи, этот взлёт
разве лишь отрезонирует из сухого треска калёных стёкол
тусклой сыпучестью кварца на уже завтрашний... да, гололёд -
времени, втоптанного в слякотную фальшь шоферского стёба

в адрес нерасторопных, что всё ещё, застывая у берегов
вскрывшихся уже вен автотранспортного половодья,
тщатся в себе сохранить (и) белесоватую глухомань мозгов
для рыбьей грамоты чистовиков, уже комкающих несвои угодья.

(И, если теперь единственное доказательство, что ещё жив -
это, хоть бы и под колёса, но прочь из толчеи рабочего текста,
то и как не понять: опять это ты же или тот ещё вечный жид -
и могилу лишил привилегий последнего чистого места...

(Коль и не хроматизм абсолютной беды (как зрел поздний Н. Ге) -
тем не менее, изжелта пепельный морок на месиве ржавчины с сажей
не оставит уже и тени намёка на чей-либо след по ноге -
лишь кишенье распутицы в череде друг другом вымаранных пейзажей.)

Пусть же метит его неподкупный смотритель леса тамбовский волк!
Не такого ли принимая в товарищи, отвергаешь и это соло ты!
(...Осознав правоту бессребреничества, Златоротец ли смолк -
в обращении ли, наконец, появилось... немного золота...))

2012

_^_




* * * (как и полагается в начале лета)

...Вновь умудряюсь обгореть в лице,
и надо бы к врачу:
там помогают от пугающего сходства с чёртом -
отправкой на его же дальнозорком колесцэ
к изысканному куличу
с чертовкой, склонной предпочесть юбчонку шортам...

...За безголовым петухом - давно предупреждён,
поэтому конспиративно -
гонится краеугольный Пётр. - Пусть и записан Фёд (о)ром,
но томик дальних туч, почти уже разрезанный дождём,
взбухает горним чтивом -
к молниям на глянец эфемерных вёдро...

[...аб инкунабулис...аб ово...эрго сум...
алэа якта эст...
бэати посидэнтэс...моритури тэ салутант...амэн...
эт альтэра...арс витум...ад абсур-
дум спиро, спэро... итэм... дура лэкс...
экс вото...фиат...инфинитум... манус манум...]

...И с вызубренными му-хрю, бе-ме, гав-гав, кукареку
мы расселяемся в параличей
блажь - по любви, что, может быть, и с ближним сладила, -
пусть пали головы за горизонт - безмозглое, ликуй! -
ведь скопленную вестью чернь -
тем более, в себе - уже не перепишешь набело...

...И так, укоротив, и дальше будем коротать
мы виды на звезду,
уже взошедшую поверх зубодробительных оскомин...
И, даже переев мороженого, фельдшер-тать
не прекратит езду -
круговорот окрестностей (- и о зиме не вспомним)...

2012

_^_




ПРОГУЛКА

...Печальные холодные стихи,
вконец разочарованный и умный,
пел некий стиходел - не от сохи,
но от несчастья и смиренья суммы...

Ты поскучал и вместе с да вздохнул,
а нет осталось в собственных владеньях
потребностью ловить свою волну...

!Чьего лица хотелось бы на деньгах,
коль даже в рамках - голый номинал,
да и в прохожих лицах - мзда размена
вчерашнего ещё - в разломе на
простые числа градуса по венам...

Ты вычислил с монетного лица
лишь выскочку, но оказалось - жулик,
который ничего не отрицал,
лишь согласился: бить их, бить, буржуев...

И вот тускнеет даже солнца ливр -
астрономической температуры "пятна"
снижают пробу, курсом на верлибр
сползая в прозу, - тихо даже в пятках...
...................................................

Плавь орден на зарплату, св. (!) Франциск,
и нанимай ботаника цветочкам -
какое бы из -ойств ни крала точка,
опустошай церковные ларцы!

Блуди рукой в монашеской мошне,
не слушай ни стихов, ни вычислений;
грош братский недоломанный последний -
вот символ, что тебя богаче не
бывает и в закоренелом свинстве.
Ведь принцип бисером в него метать
уже даже не тройствен, а нейтринствен -
не макро-, но лишь микро-благодать.

Меж тёмных смрадных царств её лучу
присуща лишь мгновенность. А беспечность,
с какой разводят до и после чушь,
едва ли рассчиталась не на вечность.

2012 - 13

_^_




ВЛЮБЛЁННЫЕ

или не слишком скромный взгляд
на не слишком скромное поведение

"Смотрите, у них уже всё красиво!"
"Они - теперь и воочию едва ли не боги!"
"Вызывайте немедленно "скорую" из психбольницы!"
...Пахнет жаренным или, слегка, дохлой псиной, -
запахивайся и бери в руки ноги,
инвалидам льгота на поездку до Ниццы.

Каждому подснежнику или подснежнице
по подельнику или подельнице под одеяло -
по пододеяльнику, бишь, или пододеяльнице...
Это не про бельё, что лишь стиркой и держится -
про ответственность, обгоняющую быстроту деяний,
и про стыд, что и не в своём уме, но таки прозиял в лице.

Они испугались...
Заднего ли двора расчётливой подлости?
Или гитлеровской привычки грызть в решающую минуту татами?
Реакции требуется катализ.
Это якобы не из эротической области,
но многие ли из областей ещё не поменялись местами!

Так чем же они ещё тут до сих пор занимаются?!
Уж не сексом ли, если просто и прямо?
Но вокруг да около с этим у нас ещё слишком сложно.
Подлить бы им в огонёк их маслица!
Срастить целомудренное гора и сладострастное яма!
- Лингвистическая версия происходящего всё ещё остаётся ложной.

...Допустим, что поцелуй - это ещё один способ
обогащения крови (добычей "чистого кислорода"),
когда, очертя ли голову, но, с молнией в мышце ужели не вышедши сам
за пределы тебе отведённого в этом мокром космосе SOSа,
дышишь лишь соучастником; и если удачной оказывается первая проба,
то и до самой смерти добытчик уже никак не... надышишится.

Тогда приблизительно в тех же координатах, столь многим
оборачивающихся зоной репродуктивного риска,
биология обнаруживает одного и того же замечательного мутанта -
из семейства двоеголовых, четвероруких и столько же -ногих
(и это - как минимум, ведь не только двоим и имеющим разный половой признак,
дана способность стать одной плотью, зачастую эта способность стадна)...

И ещё одна попытка истолкования (или зависти? -
для того ли, чтобы удовлетворить жажду феномена обзавестись именем? -
не хватая, не лапая сальными ручищами звёзд на не предназначенных нам орбитах!):
далеко не каждая связь в состоянии развиваться до стадии завязи,
как не всякая грудь преодолевает сердечной склонностью сходство с выменем,
более того: не стоит здесь примерять на себя не то что роль, но даже и позу арбитра.

...Эти двое ушли
(верно, всё же предпочитают уединенье) -
парой пневм и одним дуновеньем - как будто взметнули балетную пачку...
Что ж, они припасли (вот и всхлип!)
для себя обоюдной дыхательной смеси - на день ли,
но им хватит вполне, - не в пример разбазарившим в вакууме всю заначку.

2010

_^_




ДАВНО  ЗАБЫТЫЙ  УРОК  ЗАКАТА

Меж стороной восходящего солнца
и чёрно-белой стезёй хроникёра
(вслед убегающей тьме - до оконца,
может быть, "в клеточку" даже) афёра
детства и юности у светофора
не занимала цветов - пешеходу
было раздолье, и полная фора -
играм его, как и солнца восходу -
полная флора-и-фауна радуг...
Всё вдруг вернулось. И всё-таки - внове
(не отличить от проступка награду,
коль созерцатель не пойман на слове):
к жизни почти уже непригоден...
Но, как ни стар, никуда не деться
от этих красок. - Вот так на исходе
день неизбежно впадает в детство.

2009

_^_




* * *

Собирается дождь. И, пролиться ему заказав
от и до положения стрелок в начале и их же в конце,
не теряя ни капли потёкшего срока, я тоже уверенно засобирался -
мокрым делом, к примеру, сушить вечереющий клёв, где сазан,
предвкушая приманку, должно быть, уже изменился в лице,
если только имеет он что-нибудь, вроде лица, и менять его тоже собрался.

Время есть. Как дождю, так и мне и тому сазану - время есть.
Мы почти что готовы. Все трое. И - если не бегать к окну - у меня
время даже осталось в нежданно усталом досуге присесть на дорожку...
...Уж не дождь ли раздумал идти, капнув только для виду раз пять или шесть?
Не сазан ли уже рыбье рыло своё расхотел поменять -
для меня, рыбака, на угодливо рабью послушно клюющую рожу -?

То ли мне, до сих пор оставаясь сухим, расхотелось до вод доводить?
То ли это, опять же, судьба сазана - одному на вечерней реке,
остающейся нашим с ним неразделением - так и засохнуть?
То ли время к дождям возымело какое-то веское нет, - и дожди,
сами тоже не очень-то жаждущие искупаться в мокрухе-грехе,
где-то пали в осадок, подобные нашему с рыбой сухому любовному соку?

И ещё вдруг подумалось - к теме сдержавших себя водяных рандеву
вдалеке от желанной взаимности с помощью вотканных в ширмы дождя
(кружевными махрами) тенёт и (трепещущей вышивкой) лески -:
лучшим из Гименеев и даже Амуров рыбалки ещё рыбаки назовут
не подсёкшего за душу ожесточеньем азарта седого вождя,
но того, нерождённого ли, что теперь лишь выводит мне воображения всплески.


...Дождь в окне, наконец, зарядил;
а часы на стене, неприкаянные, далеко убежали вперёд;
усидевшее дома - со мною ли? - время отстало...
В одиночестве с ним я, конечно, уже не владелец его золотых середин;
и, хотя - по привычке, наверно - неверно я временем время нарёк,
не спеша поправляя меня, что де оно оно, оно крайностью стало.

(...Из 11-и в 22, в 33 - к сорока четырём,
отклоняясь своим икромётом от внешней округлости дат
в геометрию внутриутробности (с выгодой только таким юбилеям),
не родился - не жил, не живя - не умрёшь, а родившись - умри: так умрём,
накропав на истрёпанных календарях только то, что видать
разве лишь из краплёных созвездий одним водолеям!

Вот те регенерация, или же - реинкарнация карм:
        коль слова отпустил от себя,
остов ихтиозавра они же обмоют заглазно,
        хотя бы тебе уже все 99! -
молодь зодиакального обетования периферических карт:
даже если слепую рыбачью сетчатку своею рыбёшкой они до сих пор теребят,
то она и, отслаиваясь, облетает чешуеобразно -
              что делать...

Но уж если не бисером ороговения - перлом без счёта уже полетел из небес в небеса,
не встречая ни пяди, препятствующей циркуляции всё промочивших богатств,
соответственно вере и преданности наилучшим погодным приметам -
распорись, рыбаки!!! Кто и как бы последним уловом себя ни спасал,
выплывет только то, что везучий, разверзшись нутром, и прибавит, бог даст,
к ливню, с коим (и на кой) всегда ещё лишь начинающий - клёва и ловли - поэт он...)


...Возвращаясь кругами Судов и Возмездий на круги своя по кругам,
разбежавшимся кольцами среза под корень - суть плахи из пня Мирового ли древа? -
или - право, спасательным? - всплытия явным подвохом державно-морского герба
волновым тиражом утопической непотопляемости в бурунах родовой круговерти? -
возраст с подданством рябью зияния пробковых тондо легко, словно честь, надругал
ГЕНИЙ СБРОСА К НОЛЯМ; и вот он-то, стирающий летопись оканий справа налево,
вместе с пеной (ведь не на сухую же!) бритвами стрелок уже соскребал
все нечистые отпрыски-поросли жизни с божественнейшей круглоликости смерти.


...Круг для стрелок замкнулся на полном и подлинном срыве плотин:

размывая цифирь их границ, дождь уже не стихал -

избежав заказного пути, он раскручивал водоворот планетарного цикла, -

и рвались невода временных паутин
        недержанием кровной добычи стиха,

где в убийственно животворящие воды поэт истекал,
        но и потусторонне немая не стихла.

2008

_^_




ВЫЛАЗКА

Сто отборных, талантливых и вдохновенных, сказаний
не отменят необходимости видеть своими глазами -
не болтать бы, бишь, попусту, но, видимо, это - нервное,
от потрясения - и, конечно же, уже далеко не сто первое
сказание - о том, как Психею вытошнило на колчан Амура -
вот до чего доводит передозировка гламура -
пей Иванушка, будь дурачком-козлёночком - будешь и Грозным -
так педагог вколачивает в детей интерес к играм взрослых -
трещи-рвись по швам меж собою общественной и собой же приватной,
жизнь, а точнее - власть волка тряпочного над куклой ватной -
распределяй иннаугурационные речи строго под занавесы -
за баронский титул какая утопия не оттаскала бы себя за волосы -
никакой конкуренции ни в ассортименте услуг, ни в расценках -
выходя в мировые, конфессии не засиживаются в божьих целках -
предпоследняя затяжная эякуляция в храмы из магазинов -
получай как своё на выходе-входе с надписью "время - резина"
(бишь: реклама - и мать, и толковая дочь всех магий)
с красивыми снимками и добротной печатью на дорогой бумаге
буклет на память или, скорее, индивидуальный бюлле-
тень об отказе вестибулярки ещё в вестибюле
и дыхалки - даже в тюрьме нет стен, сплошь двери -
ни уверенности, ни верности - одна маета суеверий.

Эти "мысли" навряд ли кому-то помогут настроить зрение
и, заигрывая отчасти и с ним, вероятно, вызовут лишь подозрение
о привычке отсиживаться в темноте, дожидаясь того слепого,
что подобное видеть и сам бы не захотел - с рассказа любого
даже зрячего;
    ведь, теряясь и в самой глуши бытовых баррикад,
сокращающих радиусы поражений народным трибунам,
не найти никого, окопайся хоть в бабах ты, хоть в мужиках -
никого, чей бы смысл, за глаза или прямо в глаза, ещё не был придуман.

2008

_^_




ПОЕЗД-ПРИЗРАК

Из цыганских подков связать бы да Фортуне поднести колье!
- с последней пьянки доносился до меня всеобщий ропот...
До неприличия уже, как говорится, трезвый, вышел я к железной колее
и сразу услыхал невольника её не менее железный грохот.

Природно-чуждый мне, пугающий, локомотив прошёл пустой;
ущучив сей момент, я, соблазнённый удалью Емели,
едва не каждому вагону умудрился крикнуть: стой! -
но ни один, ни на мгновенье даже не помедлил.

Так все гремучей чередой и унеслись чёрти куда, не вняв,
или - чего уж там! - всего вернее, даже не услышав...
А впрочем - что мне ваш пустопорожний, пошлый, товарняк!
Вот разве лишь с крушением его - как за него - былая "выша":

за совращение к отступничеству, увлекающему под откос

и остальных - подельниками малокровного суицидального террора
с его диверсионной жаждой "музыки" - за эту злую кознь
и казнь - автоматизмом следствия - без адвоката, без судьи, без прокурора...

Но - не произошло. Не оглянулся ни один
даже затем, чтобы в сердцах, искрящих буксами, хотя бы плюнуть!
Где... солидол! Где щедрый бурелом беспутной стали, коего среди
сочиться вызовом всему паракаренинскому глуму!
Куда рванул ты, исступлённо бесшабашный змей?!
С какого бодуна исторг ты рулевого и его подручных?!!

...И мнилось:...Вышка... А вокруг - и слезть не смей! -
сплошные стрелки... Стрелы. Но - кто ж Лучник...

2007

_^_




ТРИ  МНОГООБЕЩАЮЩИХ  МОТИВА

1

Поздняя осень в чужом ли,
                                                   но отнюдь не летнем саду...
Скоро будет уже так холодно,
                                                   что не хватит уже не пуговицы,
и в подмышках, как и в паху,
                                                   не отогреешься, ибо льду
там и будет самое место,
                                                   помимо, конечно, улицы.


Как же теперь и самой Каллипиге,
                                                   не закручиниться тут о том,
что - оголив, пусть и гипсовую,
                                                   но прелесть и именно задницы -
так и стыть средь садовой недвижимости...
                                                   Ибо где же ещё у статуи дом,
кроме глаз прогуливающихся -
                                                   в их эстетической зависти!


Разумеется, мёрзнет ещё и спина,
                                                   мёрзнут грудь и плечи,
но не много ли гипсу чести
                                                   перед плотью, что будет тепло одета
и, ревнуя, почти злорадствовать:
                                                   пусть её весна ещё и далече,
но, в отличие
                          и от вечного лета (скульптур), не останется в девках.


В дамах зрелых, да и пожилых даже,
                                                   обнаружатся юные дуры,
раздражённые плохо подобранными
                                                   воплощениями их опыта -
гардеробами и макияжами
                                                   лицевой, телесной и прочей халтуры,
обнажающейся не слишком добрыми
                                                   и намерениями, и хлопотами.


В пару к ним и на господах к зиме
                                                   импозантность их или же их затрапезность
станут слишком серьёзной и броской помехой
                                                   той минуте, когда проявляется нежность -
для неё ли так рады они заиметь
                                                   облекающую по сезону помпезность
и фигур, и голов - дополнительным мехом
                                                   на последних, к подмышечному и в промежность!


Но важней - кстати, даже смотрителям сада -
                                                   не отыщется повода для беспокойства:
до сравнения ли с идеалом телам
                                                   и особенно - в ожесточении баней!
Хоть бы даже и кто-нибудь каменнозадый -
                                                   гость ли, гостья ли, но в карауле изгойства -
тосковал по уютным домашним делам -
                                                   что за дело, телам-то, до доли чурбаньей!


Через взгляды, дарованные изваянью,
                                                   дух его обретает тепло на весь год;
что ж до плоти, то ведь муляжам вроде нет
                                                   и нужды ни в скафандрах, ни в оранжереях:
дух становится снова идеей, а камню
                                                   или гипсу в пору истуканьих невзгод
предстоит окончательно оледенеть.
                                                   Вряд ли пигмалионьей страстишкой жирея


 (даже будучи женственным), памятник сам
                                                   безразличен к проблеме тепла и любви,
ведь жилищный вопрос есть имущественный:
                                                   контракта не подменить обетом.
Но на то и наводится резкость глазам,
                                                   ум жесток и циничен, язык ядовит...
А мороз-то всё мужественней -
                                                   гипс едва не звенит...
                                                   Ну, да хватит об этом!

2

Как провинность, на первый же снег спозаранку легко переложит
всех своих непутёвых игр зигзаги и полосы
бестолковое или до боли знакомое племя по имени "Мокик"кане -
    наследив, ни один не захочет остаться последним...
С солнцем над их чистейшей ложью,
от которой - пускай и не дыбом волосы,
но блуждающим рёвом мигрени - в мозгу восстанет
    истина, что мы тоже ещё не ослепли -

видим: будит вовсе не снег, а они. Но ведь и до этого, засыпая,
просыпаться придётся не меньше, чем дважды:
раз - убедиться, что спишь и зубами к стенке
два - дать любой из них, что уснуть уже не получится;
беспробудность - видимо, тоже диагноз: может быть, им и спаян
в рать к борьбе за здоровый сон коллектив храпящих отважно,
но всё же по-настоящему крепко спят только пьяные в стельку,
а больным бессонницей - пить лишь снотворное или одиноко мучиться.

Их-то, возможно, и обогреет зима, взволновав до испарины
издевательскими комментариями к затемнённым местам несудьбы,
не спасающей их колеи от снегов, уличающих лишь эпизоды
пробуждающегося дня, -
и на гуще его снегопада они вряд ли будут избавлены
от ошибки, что де и над ним, нарушителем сна, их суровый суд был,
и они говорили на нём, как во сне,
                                                                 на предмет обстоятельств особых
сна же, но - своему же вердикту не вняв,
                                                                             будут бодрствовать где-то вне...

3

Обещается: устающие от всего, кроме слов,
а от них - лишь когда они не найдутся,
вновь заметят, что им не мешают руки,
даже если обеим заняться нечем;
славить и хвалить бога - запретное ремесло,
нечестивым устам и взмолиться тут за-
пре-тят, но всё же ведь не лишат подруги -
всеобщей (заразной и ветреной) - речи.

2007

_^_




НЕ  О  ЧЕМ  ВСПОМНИТЬ

Это было давно,
задолго до высшего "пика" цензуры
в эволюциях: полупещерного мата - до повсеместного прямохождения;
верований в победу над косностью гор -
до невиданной лёгкости перемещения всех оценивших недвижимость;
щёк - точнее, способности выдать смущение - до
разряда вполне эротического макияжа;
и, конечно, до жадного прикуса на молодящейся коже запретных плодов -
откровенно несмелого пригуба из неминуемой чаши, ходившей кругами,
едва собиравшими трёх...

"Ящик" мог ещё
оставаться прибором ночного неведенья
о своей правоте,
заменяя дежурное или интимное
освещение
и - на слух временам -
ничего за собой не тая, о себе же, исчерпывающе
до утра возвещая:
это сигнал звукового сопровождения
программы орбита два
центрального телевидения

(-? к мартирологам тел ли:
от лихой раздачи зубов или клятвопреступного мрака
(в небрежении, если не зрением, то уж как минимум бинокулярностью)
до голов, рук и прочего - тоже на отсечение,
или - в качестве мест пребывания для особо близких -
горл, сердец, селезёнок, печёнок, кишок;
и -? к гроссбухам страстей ли:
от ревизий несметного пуха и праха,
примиряясь со всею их непопулярностью,
то есть с их же томительно непреходящей моралью значения,
до того опосля, когда всех посещают одни лишь великие мысли, -
и, как водится, ступор рутины пронзает вполне эвристический шок:

Храм, покинутый богом... - Ведь это и был его гроб...
(- то есть формула Воскресения?

Довести построеньице вовремя и до ума не хватало кирпичика ли?
Где ж взять зодчего, если руины едва ли не с детства привычны!
(Эти списки своё из тебя так давно уже вычитали!
И счета эти тоже своё из тебя так давно уже вычли!)))

И тогда, как теперь, возникал эмбрион -
зарождалось в дальнейшем послушно помалкивающее
существо, а потом из
его существа получался домашний питомец
и воспитанник, и, наконец, гражданин.
Но банальнее не было знания, что
когда мы мертвы, то уже ничего не изменим,
или: если не в силах уже ничего изменить, то - мертвы.

2006 - 9

_^_




СМИРЕННОЕ  ВЫСОКОМЕРИЕ

1

Публика - прочь! Читателя в ней не найти:
в каллиграфических зарослях признанной прессы
он соблазнён. Разве, может быть, где-нибудь, лишь по пути
сквозь эти дебри, случайно встречается он, интереса
не пожалев на скромнейшего и из покорнейших слуг
вдумчивости, проницательности и, в конце концов, риска
ввергнуться в лапы едва ли не самых медвежьих услуг
разве лишь, точно, не праздного - ибо его! - любопытства...

Он, как никто (как и я), тоже видит в досужих словах
лодырей, неучей, баловней и пошляков-гедонистов
не вдохновляющий звон, разгулявшийся в их головах,
но - хитрый бег по верхам, как всегда, подозрительно низко
располагающий уровень ведомого лишь на самом верху.
Сколько бы стрёкот кузнечиков в высшее ухо ни метил,
он воздаёт ему меркой, доступной лишь их травяному мирку, -
мир темноте их, и - да остаётся он им окрыляюще светел!

2

Публика - прочь. Ведь с этого места только и можно начать.
Для всех - от практически невесомых до супертяжёлых атлетов
слова - есть и радушно открыта общественная печать, -
стоит ли даже и трогать те семь вроде раковых клеток
(кнопок) или крючков семихвостки (плётки), или как в редкостнейшем из лбов
пядей семи его, или же неких семи же жал языка иного,
или, опять же, семи наслаждений, если восьмое ещё и любовь,
или семи чудес света, наконец, в предвосхищение... тоже восьмого -
тут, в самой гуще толпы?
        А ведь это единственный в ней неликвид,
ради чего лингвистическое, как в долгу,
        и должно оставаться частным -
если не делом, то у него, не квинтэссенцией, так на квит
ставкой в азартном проигрыше языку,
        именующему и это... счастьем.

3

Публика... Я б не хотел оставаться один на один
с кем-то помимо себя, коль нельзя без кого-то совсем никого
менее паники самосознания, чуждого, может быть, и поэтической неге;
словом - ни с кем, кому тут и не место, и кто себе места никак бы и не находил
даже подобного Лазареву, из которого чудом, но всё-таки вон
(т. е. на публику) ходят; а с этого - попросту некем.

2006

_^_




АРЕАЛ  ОБИТАНИЯ

Ритмы сбивчивы, переменчивы настроения,
и поступки почти нечаянны:
здесь за каждой сопкой или даже домом - открытие.
Не Венеция, но берут врасплох совпадения -
и подъездов с причалами,
и покачивания улиц с отплытием.

Ты здесь можешь быть одинок
и - поэтому лишь - попадать под удар,
но, как резко отдёрнутая обветшавшая шторка
на чужбине, ты сам вдруг себя удивишь, что - иной,
как характером, так и по курсу - туда,
где лишь дальним намёком на правду о балльном достоинстве шторма
толпы волн обходили тебя до сих пор стороной.

Оттого, вероятно, порой и слывёшь заблудившимся крабом,
рыбой, выброшенной прибоем, или
          даже медузьей слизью,
          солью на крошеве раковин,
          перламутром мазута,
          путаницей с плавуном травы...
Выстилаясь привкусом явной гнили
          на забытых туманами трапах -
вроде бы и на сушу, но - и всепроникающая неотступность воды, увы,
не даёт оснований для выдачи метрики местной Анадиомене: не завершаются
роды, красота (с недолёта Уранова семени ли?) не эволюционирует дальше амфибий,
вспенив лоно заливов всего лишь русалочьим фатумом, пеной же и возвращается
в океан...
И весь эрос - с душком лишь обычной двусмысленности аромата креветок и мидий.

Эта столь расхожая ассоциация заполняет прилавки, панели, витрины, -
и понятие перед нами лежит отсыревшей огнеупорной глыбой
(перед тем ли, как всё же сгореть без остатка молнией истины?)...
Мы и мелочны, может быть, лишь потому, что особенное так неповторимо;
не величие, но прихотливость и своеобразие губят приливом, ибо
мрачность знаний стремительно оборачивается утешительным легкомыслием.

2006

_^_




ЛЕТАРГИЯ

1

Летят года: вот - статуя с метлой,
вот - тоже статуя над водным лоном,
вот - как в янтарь букашка, над землёй
попалась птица в каплю небосклона...
Нет, не она летит - года, внутри...
Вокруг же - неподвижный фотоснимок,
стоп-кадр, подобный Мунковскому крик,
нога солдата - всё ещё над миной...

Чьё время встало?! Ведь пройдут года, -
и сдвинется метла, взметнутся брызги,
рванётся птица в пролитую даль,
и фото растворится в кинориске;
крик стихнет, и последний миг в ушах
не отстоится даже громом взрыва -
нога солдата сделает тот шаг,
чью судьбоносность спешка бойни скрыла...

Коль Время есть вообще, оно стоит
и терпит дерзновенные мгновенья,
пока из фоторяда в киновид
они слагаются подобно звеньям
цепей, вотще кольчугу бытия
сплетающих как временную полость,
где он, она, они, вы, ты, мы, я
кишат себе в привычку или новость;
и только в них и лишь для них часы,
пока живое, время отмеряет -
откуда и куда ни пересыпь
его песок, оно и умирает.

2

При всех попытках время удержать
(Остановись, мгновенье, ты прекрасно!),
ужасно откровение дежа-
вю: столько сгинуло его напрасно!
Вне изменений долг ему растёт,
его потеря дорогого стоит, -
что нас и держит: время любит счёт -
счёт, не включающий его простоев.
Пусть делу - время, а потехе - час,
и то, и это явно остановка
и трата времени по мелочам (-с -
по крупному меняться нам неловко).
Сплошной анабиоз или коллапс:
Придём ли мы в себя? В каком грядущем?
Где? наше время не упустит нас,
а мы - его? Где время, вездесуще,
отвергло бы расчёт на бивуак
в потоке изменений непреложных,
где?! времени не надо убивать
да и не представляется возможным -?
Или наоборот (чему ни быть -
того не миновать, как пишет Слово):
где время окончательно убить
необходимо, - и родиться снова?
(Но даже сам язык - словечком где?! -
как гроб свидетельствует, как нам тесно
в стоячей - даже рыбами! - воде,
пока во времени у нас... лишь место.)

3

Но чушь и это. После СТО
и ОТО как верить трубам медным
с твердыни хроновластия! - его
медлительность и скорость эфемерны.
Надёжнейший оплот метаморфоз,
не выдержав метаморфоз закона,
рассыпался под новый трубный форс-
мажор руинами Иерихона.
Распался исторический процесс,
цепь обернулась ниткой ожерелья
на слишком толстой шее (знать, ни Цельс,
ни Парацельс не лечат ожиренья)...
Возможно, эта тучность бытия
вот-вот рванёт от перенасыщенья
синхронностью неисчислимых я
хронометрического допущенья
одновременности всей тьмы времён...
Подобный парадокс ещё не снился
живым, лишь полумёртвому о нём
известно что-то - может быть, что с ним за
одно они... почти что... Это сон
о том ли месте, где видна кайма у
хроноигры беспечных хромосом,
пока Безвременье даёт таймаут.
______________________________
Среди узлов в тугом клубке времён
наипростейшим отличился Гордий.
Но дураку ли тем закон вменён -
точней, урок, что может только портить?
Ученье - свет, а не ученье - тьма...
Найдёт ли бдение стишком промозглым
хоть что-нибудь, помимо задарма
овладевающего мёрзлым мозгом?
Задать загадку, точно некий сфинкс,
способен и окаменевший мамонт;
но, одержимый бредом идефикс,
не ждёт ли археолог, свыше грамот,
искры, что конвертируется в грант?
Не дожидаясь Нобелева роста,
играй побудку, временной гарант:
не откопаем ли и отморозка...

2005 - 6, 11

_^_




* * *

...И возносимся же над землёй каждый день мы! -
И не менее чем на дюйм, зачастую - заметно больше.
Это, как и должно быть, в зависимости от времени
года и благодаря соответствующим ему каблуку и подошве.

Не стоим на месте, ходим и бегаем, а всё же - на постаменте.
Босяком пройтись иногда, пожалуй, и можно, но
ведь незачем, некуда и, кроме как дома, негде,
да и в городе вроде бы как-то не принято, не положено.

Да ведь и приятного мало, скорее вредно и даже опасно:
уязвимой пятой угодишь, в лучшем случае, в смесь говна с солидолом.
Даже в сексе уже решено - и практически единогласно -:
как улитке с домиком, лучше тебе не расставаться с кондомом.

Связь с природой - порочная, беспорядочная и, тем паче, с претензией на взаимность -
угрожает жизни и особенно - изнеженных гигиеной, -
и официальный разрыв с нею (прогресс, бишь) спешит одарить нас
новой кожей, столь чувствительной к переменам
даже и не времён года, а больше веяний моды,
знаков престижа, конъюнктуры, чьи капризы страшнее любых осадков:
мы выходим на связь друг с другом уже независимо от погоды;
а природа где-то бессвязно лепечет оберегающе недоступным сайтом -
до определённой поры, разумеется, когда, уже не отличая
ни котурн от актёров на них, ни крыш от подвалов,
обновленью контакта или его обрыву она полагает своё начало,
очищая от изоляции все провода и вещая разом по всем каналам.

Так сменяются эры, сметаются цивилизации -
эффективнее всяких войн и пренебрежения экологией;
материнское право природы, - как не возроптать, так и не подлизаться,
а только помнить: и ОТ неё все дороги - К ней.

_^_




АЭРОСДВИГ

Начнём с того, что, по определению, любой авиарейс летален.
Пускай "летателен", но разве только по случайности Дедал (Икар)
осмелился добавить к смерти те детали,
что унесли её за облака?

...Сначала кажется: они тверды, как камень, -
но, совершенно невредимы, крылья, хвост и фюзеляж
проходят сквозь него и вот - уже над облаками,
и где-то лишь под ними в самом деле твердь - Земля ж...

Теперь они - бескрайние небесные перины:
пух - здесь, он, в подтвержденье вездесущего Добра,
нежнейшим розовым - пусть это и закатно-лебединый -
ласкает взор, смягчая перелётный страх.

Крыло простёрто... Чуть дрожит... Почти неощутимы
ступени возвышений и снижений... А ведь воздуха поток,
порой крушит, как скорлупу, не только алюминий...
И им же иногда захлёбывается мотор...

Но страхи прочь! Уже в надёжный рёв моторов
вплетается победный клёкот наших опытных орлиц -
нам предлагают здесь питьё и снедь - пикник с царицами сияющих просторов!
На это, думается, отвлекутся даже самые пугливые из птиц.

Нас ублажают пением о гарантирующих чудо нормах
происходящего по обе стороны бортов - в то время как уже едим и пьём -
не ангелы ли? Или гурии... - Вот только в этих, нас ещё щадящих, униформах...
Хотя мы, кажется, уже давно готовы видеть их в своём...

И, верно, мне не одному захочется совсем переселиться
в такое обиталище отрады: да, всего лишь креслице, но - "люкс"
здесь и под курицей. Да что там! - ведь обыкновенная синица
и та ни в чём уже не уступает журавлю.

Но сила или качество восторга измеряется его же мукой, -
отчасти кресло - это кресло пытки: "Вам удобно ли?" "О, да!"
"Которое уже тысячелетие мы здесь!" - и с неизбежной скукой:
"Должно быть, так оно теперь и будет впредь, всегда..."

Мы победили время: комфортабельная вечность
уже ничем не настораживает - т. е. мы попрали смерть,
с ней, как ни странно, не имея никакого дела, - о беспечность
беспочвенности, похищающей наверх!

Мы победили мир: мы для него, как он - для нас, исчезли,
в заоблачных высотах нет резона поминать
места земного притяжения
          - конечно, если
заметил, что взлетел, и пожелал - Летать...
................................................................................

Летим....................................................................

.................................................................Летим...

...А в случае упрямо тянущего вниз осадка -
спроси у ясноглазой ангелессы! - в полуночной мгле
нас всё же ожидает мягкая посадка,
и - возрождение для прежней жизни на Земле.

2004

_^_




СОН-БАЛАГАН

1

Луч бил анфас:
страсть, скорость, риск неистовств -
всё целилось в меня...
Сверкал тот час!
Сверкал, как лютый лоб артиста,
как взмыленная грудь коня...

Конь был не одинок:
тугою шеей кобылицы
владела бешенного кровотока дрожь;
как шея над упругой дробью ног,
так, трепеща над сомкнутой зеницей,
тугой дугою выгибалась бровь...

Но... вышел конюх:
у него метла, как посох,
в другой руке - совок...
Что, дерева подобный корню,
он неизбежен, знают все, - и с "ох-ох-
ох" он перемешал зевок.

Очередным проходом
и короткой остановкой в полумраке
обескураживая нервных лошадей,
не думал ли он год за годом:
Что ж навоз! В любовной драке
всё - для людей!

И вот теперь (на бис?
- Когда б от срама - провалиться!
Ведь хохот будет зол и весь извне)
конь вздыбился, (под чей-то свист -)
принудил око лошади раскрыться...
Луч бил ещё сильней.

2

На сцене - мим.
Он, кажется, моряк и чужестранец...
Он не сказал.
"Не ты ли это был самим
арабским скакуном, засранец!" -
гогочет зал.

Но он уже один.
Он, словно всё истратив,
или, по мании внезапно всё бросать,
входя в отрыв и отречение,
но: от чего! куда! зачем! -
уж не себя ли и опередил
одной лишь силы урагана ради -
сам волнорез, кормило, паруса...
И, наконец, он - кораблекрушение,
глумливая вы чернь...

- Идёт ко дну.
И сам ли он тот берег,
куда отплыл?
(Но не об этом сон.)
- Всё к одному:
теперь, уж точно, не проверить,
кто это был
(и есть ли в том резон)...
______________________________
Бывает, роясь в дебрях сновидений,
как в стоге сена, нашей яви знак
мы и отыщем, но никак не вденем
нить смысла в тонкую иголку сна...

Луч бил анфас... В лицо...
И всё же слишком узок
и тесен был его прострела след, -
среди петель, в конце концов,
образовался узел:
лишь разрубить его и смог рассвет.

2002

_^_




Ж. Д.  МОРГ

Без сплетников, узкокелейно,
в последнюю оснасть калеки
(поклонника узкоколейки)
вник (вверенный ей же -) асклепий
(- слепыми тоннелями лет)...
По убежденьям - эклектик,
как понял дежурный электрик,
пьянчужка и эпилептик -
но, ревностный к собственной лепте
внесения ясности в склеп,

доверчиво сунулся в клеммы
и, встретив лишь подлость измены,
принёс, наконец, сокровенный,
нетленный - пусть жалкий и пленный -
клятой керосиновый свет, -
хотя и с таким освещеньем
погибший во всех отношеньях
являл лишь картину смешенья
бессвязных последствий крушенья,
в которой наглядности нет...

...И доктор, проверив билеты,
взял книжку про Берег Скелета -
электрик читал её летом,
с живым ещё здесь же валетом
деля прокопчённый топчан...
Теперь бы и выпить, но - где там! -
на клич его "ёбнуть дуплетом!",
поправив застёжку браслета,
врач как-то замялся с ответом;
покончивший... тоже смолчал.

Но гости бывали здесь редко, -
не будучи слишком корректным
(он был здесь хозяин и предок
пути, чьей фатальности вектор
изжил заблужденья начал),
электрик по правилам метра,
не выпустив и междометья,
"по дружбе", но авторитетно,
"совсем не в обиду", но метко
блядь с господом враз обвенчал.

И понял уклончивый доктор
(он, в общем, был добр, даже кроток):
пиратской судьбы повороты
не стоят врачебной заботы.
Электрик печально свистел...
Врач вспомнил больницу, палаты...
Давно не платили зарплаты...
И, несколько пусть суховато,
сострил: "На троих - маловато..."
Электрик уж пил: "За гостей!"

Гудели вдали тепловозы,
ветра предвещали морозы,
пути ожидали заносов,
вагонники - лишних вопросов
всё о положении дел...
"Для морга тут слишком уютно, " -
минутами думалось смутно
к проблеме сохранности трупа
врачу: "Да не надо тулупа..." -
он даже немного вспотел...

1999

_^_




* * *

Сегодня небо, пролетая мимо,
шепнуло, отменяя утро: Спи.
Всё подо мной не так необходимо,
как кажется труду согбенных спин...

Послушавшись, проспал я на работу;
но, так как небу было недосуг
остаться и увещевать кого-то,
я всё же встал, предчувствуя недуг.

Погода. Небо говорило правду -
коль есть возможность не тащиться вон,
вкушай себе домашнюю отраду
да слушай в голове давлений звон...

Но, с этим колоколом на плечах, я
иду трудиться, присутулив стан:
- Эй, небо, мы забыли попрощаться.
- А, снова ты? Не до тебя, отстань....

Но звон в ушах удерживает небо,
со мною близорук его обзор, -
и сердится оно и даже снегом
кидает мне в лицо:
      - Какой... позор!

- Но, небо! Уж прости, что так навязчив -
мешаю дню твоих белёсых дел...
Побудь со мной, останься здесь - стоящим,
летать ты сможешь завтра целый день...

Что делать мне с твоим ненастным звоном?
Коль нет тебя, то как мне объяснить
себе существованье колоколен
и странную способность их - звонить?
Коль ты - звонарь, не отлучайся с места:
ты вездесуще, - и поспеть везде,
ко всем твоим трезвонам, как известно,
совсем не затруднительно тебе...
Ау?
    - Ну, вот я! Что тебе за дело,
где вообще я? Разве ты такой,
чтобы вот так, со мною, до предела
силёнок, всё таскаться день-деньской?
Не очень-то люблю я деловитых...
Я - деловое, но, при всех делах,
бездействую, пока вы.... целой свитой...
натягиваете мне... удила...
Во прицепился! ты ещё... Такое
тут дело, что... А впрочем, постою...
Ну? Что за дело? Верно, всё... пустое...
Ты... сам - улавливаешь мысль мою?
- Вот! Вот и будь тут! Неужели нечем
тебе заняться... в том числе и здесь?

Но звон вдруг смолк. А с ним и наши речи
утихли под молчание небес.

1996...

_^_




из  РФЕЯ  АДСКОГО"

* * *

"Как говориться, я своё отжил.
Но не для старческих преображений
тащу я то, что темой ностальжи
могло бы стать, через мосты сожжений.
Всего и проку в том, как налегке
идёт иной, что "в памяти воспрянет
лишь лучшее былое". - Эх-хе-хе,
лишь лучшее... - Своя ли ноша тянет!

Конечно же, в капризах забытья
легко принять за детскую беспечность
и злобу, и тоску - ведь жизнь, свинья,
устроила подкоп под бесконечность!
Но бесконечность эта впереди;
а то, что позади и злободневно,
настолько кратко, что неизгладим
быть должен всякий миг, и в нём конкретно
всё то, что сбросить в Лету норовит
брюзги-маразма память-привереда,
на чьём ландшафте всякий мост горит -
суть всякий опыт безоглядно предан...

Должна быть память. - И костром стыда,
и льдом ума, и скорбью многознанья...
- Тюрьмой вины, бессилием труда,
и - камнем преткновений упованьям.
Должна быть память, а не тот талант,
с которым, зарывая время в землю,
на страуса похожий экскурсант
экскурсоводу так наивно внемлет.
Что толку в тех осколках старины,
чей блеск приятен коллекционеру! -
Должны мы помнить всё, и всё должны
мы видеть, а не принимать на веру.

Суть годен тот лишь ностальгии вид,
какой не только счётом дней, что прожит,
нас угрызает, но - как Главный гид -
уже и поздних дней остатком гложет
в том будущем, где, сами став собой,
своё усвоив всё без исключенья,
любое упущенье как разбой
расценим мы, отвергнув обольщенья, -
и где наш самосуд к себе - как Суд -
далёк лицеприятия и в малом,
давая знать любым штрихом к лицу:
уже нет места памяти провалам.

1995

_^_




* * *

"Живут один, другой и третий - все живём...
И, против дум о смерти, жизнь - такая малость,
что на поминках, возмутив покой времён,
как не спросить и нам: от нас-то... что осталось?

То ли костёр - в предвосхищенье пепелищ,
то ли - во имя веры - имя Бога всуе,
то ли полшага до обрыва, то ли лишь
простывший след, когда чутьё уже пасует...

- Куда идти, коль, в принципе, окончен путь?
Какую пядь, какую пыль попрать ногами?
Да мы ли вспомним, где не удалось свернуть
и понесло нас мимо - между берегами?

Отнюдь.
    И это не противно естеству:
бывает, выплывешь, - но, значит, плавать - создан! -
то есть тонуть или держаться на плаву -
и даже мель дана лишь как короткий роздых.

- Снесёт.
    Не вилами ли писано - и где! -
что, мол, утопленник и тот забыт не будет?
И что же выведет кругами на воде
последний всплеск, когда вода ещё прибудет?

Пусть даже вынесет из недр древнейший сор,
и, после нас, гадать над гущей применений
сбегутся наново открывшие простор
за горизонтом очистных сооружений, -

всё это лишь пока пловцы ещё над ним,
пока они ещё не сами в группе риска
стать увлечёнными усталостью волны
на дно - пропащими камнями обелисков...

А коли не слизнёт волна, так смоет дождь, -
вполне доказано: экологична вечность.
Следы, последствия, плоды - всё пыль, всё ложь;
одно правдиво в них - их скоротечность.

Помедлив у своих потухших очагов,
жизнь разве только странно улыбнётся:
здесь от меня не остаётся   н и ч е г о, -
да и навряд ли плохо, что не остаётся.

1993

_^_




В  НОЧЬ  С  ДОЖДЁМ

"Кого ни встретить - лишь бы ненароком,
не без опаски - обойти поодаль,
нигде - ни опрометью, ни продленьем срока -
не возместить обилию судьбы;
бегом - от полчищ холостых припоминаний,
в разгар их тщетных, но назойливых топтаний
лишь огорошиться: как искренне кустарны
подробности изделий из воды!"

(И удаётся: время дарит пропуск
набору слов всего лишь в мелкий опус.
Последний припозднившийся автобус
вот-вот уже забудет свой маршрут,
как и меня уже не вспомнит завтра
его водитель, поглощая завтрак, -
пусть это даже туша динозавра,
вода да тьма и эру всю сожрут...

А коль побрезгуют они, поможет банда
голодных, мокрых, пьяных хулиганов, -
и мозга потрясённого команда:
жить будущим и только там вставать,
где знаешь от чего выздоровленье
лишь по своим трясущимся коленям, -
бок о бок с памяти непротивленьем
уложит вновь в больничную кровать.

(Набедовавшийся дождливой ночью
прибавит к краскам по околоочью,
возможно, колористику и щёчью,
предчувствуя понятливость ежа:
бываете ли вы грибными, ливни! -
когда любая яма выгребным не
в укор, но - знак в ежовой парадигме:
кому куда и от чего бежать...)

Скорее всё же, что с ночным дождём мы
остатки навигаций переждём и...
И кинемся путём освобождённым
со стольких мокро шлёпающих ног,
что, будь я даже хитрый мальчик-с-пальчик,
следа столь опостылевшего жарче
не сыщешь, ибо будет так запальчив,
что высохнет, ведь был лишь тот, что мок.
......................................................

Пусть даже ночь с дождём не перестанут -
на свежину седьмого захолустья
не подивлюсь ли, вольными глазами
прожаривая старое сырьё):
"...Какое утро так и не припомнит,
как забывалось, собственной персоной
изобличив бессилие бессонниц
и некое усилие - твоё..."

1986, 2010

_^_



© Дмитрий Блохин, 1995-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2014-2024.




Версия для широкого дисплея
[В начало сайта]
[Поэзия] [Рассказы] [Повести и романы] [Пьесы] [Очерки и эссе] [Критика] [Переводы] [Теория сетературы] [Лит. хроники] [Рецензии]
[О pda-версии "Словесности"]