// -->

"Густав" выходит на связь, или Шпионов никто не любит


Вилле Сонн до сих пор остается единственным эстонцем, который открыто признался в своем сотрудничестве с КГБ.

Пытаясь собрать о Сонне побольше информации, я расспрашивал о нем тех, кто его знал или знает. И в очередной раз поразился монолитности эстонского самосознания: все без исключения как-то нехорошо на меня смотрели и говорили: "Сонн? Да что о нем говорить! Он же сумасшедший!" И я подумал: может, я и сам с прибабахом? Чем еще объяснить, почему я чувствую какую-то неизъяснимую близость ко всяким уродам, пьяницам, попрошайкам - к тем, кого презирают и стараются не замечать, к тем кто валяется в луже блевоты со следами затушенных окурков на лысине? Спускаться по социальной лестнице гораздо легче, чем подниматься по ней. Важен первый шаг, дальше катишься сам собой. В этом смысле все мы - беккетовские персонажи, населяющие мусорные бачки. Потенциально, во всяком случае. Но мы не желаем признавать этот факт. "Другой", "ненормальный", "не-я" - универсальные конструкции ума, призванные спасти нас от видения реальности. А что до сумасшествия - иной безумец скажет вам больше правды, чем сотня нормальных. В конце концов, любой человек имеет право высказаться. Где в этом высказывании правда, где ложь, а где искренний самообман - пусть каждый решает сам.

Curriculum Vitae: Спортсмен, актер, псих

Вилле Сонн родился в 1950 г. близ Йыгева. Когда ему было 11 лет, родители разошлись. Поступил в Тартуское художественное училище, где учился в то время его старший брат. Жизнь в училище была бурной. Однажды Сонн, вынужденный защищаться от гомосексуальных домогательств, ударил насильника ножом, после чего попал в психиатрическую клинику. Вернулся в деревню, работал в колхозе, затем занимался в драматической студии и Тартуском музыкальном училище, подрабатывал техническим рабочим в театре. В 1974-м поступил на физкультурный факультет ТГУ. Занимался спортивной ходьбой, стал кандидатом в мастера. В 1979-м завоевал серебряную медаль на Всесоюзных сельских играх, а в 1986-м, уже отойдя от активных занятий спортом, неожиданно для самого себя стал чемпионом Эстонии. В 1976 г. был исключен из университета за участие в студенческом бунте, когда около 500 студентов ТГУ и Сельхозакадемии выступили с требованиями политического характера (участие Сонна заключалось в том, что он стоял на балконе общежития и играл на трубе мелодию, которая позже стала государственным гимном Эстонии). После исключения работал оператором вычислительного центра и тренером по легкой атлетике. В 1979 женился на девушке из Новосибирска, с которой познакомился на соревнованиях в Ужгороде. Сейчас живет в городке Эльва под Тарту с женой Галиной и двумя детьми. Работает в пожарной охране.

Однако известность Вилле Сонну принесла вовсе не его в общем-то заурядная биография и даже не спортивные успехи. В 1992 году он публично признался в том, что на протяжении десяти лет являлся агентом КГБ.

Из лучших побуждений

Его никто не вербовал, он не руководствовался ни политическим, ни денежными мотивами. По его словам, все, чего он хотел - это помочь близким людям, которые попали в беду. Вот что он рассказывает:

- В 1981 году мой брат Март, окончивший экономический факультет ТГУ, начал работать заведующим тартуской конторой вторсырья. Предприятие было небольшое, но должность руководящая, и брату очень нравилась. Он был человек честный и прогрессивный, а это тогда особенно не жаловали. Пытаясь наладить работу предприятия, брат столкнулся с коррупцией и разного рода аферами. Ему было предъявлено обвинение в финансовых махинациях и неумении работать с коллективом, и он оказался перед угрозой увольнения. Мне очень хотелось его выручить - он совершенно не умел защищаться. У меня не было ни больших друзей, ни больших денег, но спорт научил меня не сдаваться.

В один прекрасный (или, наоборот, ужасный) ноябрьский день 1982 года, бесцельно блуждая по Тарту, я попал на улицу Ванемузе, где находилось здание КГБ. Я вспомнил, что здесь работает мой старый знакомый, с которым мы с пятого класса учились в одной школе. Звали его Виктор Козлов. Я зашел, спросил, здесь ли Виктор Афанасьевич, меня направили к нему. Я рассказал о брате и попросил помочь. Он выразил сочувствие. Однако он был не только моим другом, но и офицером 5-го отделения, которое, кстати сказать, занимается идеологическими диверсиями. Не забывая об интересах службы, он задал мне несколько вопросов о моих знакомых. Я отвечал почти машинально и только вечером, обдумывая происшедшее, понял его истинный смысл: я попросил о помощи, но и меня в свою очередь - деликатно, без нажима - тоже попросили о помощи!

На следующий день я позвонил ему: "Витя, если ты можешь помочь Марту выкрутиться из беды, я раздобуду информацию, которая тебя интересует". Так началось мое сотрудничество с КГБ.

Брату помогли, он не был уволен, а ушел по собственному желанию, а против его главного недоброжелателя было даже возбуждено уголовное дело. Быть шпионом психологически очень трудно: все время нужно притворяться, вести двойную игру. Для честного человека, которым я был и которым остаюсь по сей день, это особенно нелегко, но я связал себя обещанием, а я привык держать свое слово. Кроме того, злоключения брата не закончились. Он стал начальником пыльтсамааского филиала завода "Вольта" (это место он получил благодаря протекции Козлова), но и там отношения с коллективом не ладились. Характер у него был действительно тяжеловатый. Опять-таки, я увидел, что через КГБ могу помочь и другим людям. Например, мой друг, известный марафонец Владимир Хеэрик стал в это время директором стадиона в Тарту и сразу же вступил в конфликт с коррумпированной компанией. Хеэрик - честный человек, работяга, к тому же они вместе учились с Козловым на физкультурном факультете ТГУ. Козлов согласился ему помочь, но просто так КГБ ничего не делает. Я должен был продолжать агентурную работу. Я как бы жертвовал собой ради других. Но вскоре я увидел, что мои усилия приносят довольно незначительный результат. Я разочаровался и перестал сотрудничать с КГБ. Это произошло в конце 1983-го.

Новый мотив - карьера

- Несколько месяцев я держался. Но Козлов стал соблазнять меня перспективами. Простейший психологический прием: "Ты прекрасный тайный агент, ты хорошо работаешь. Если так пойдет и дальше, ты, Вилле, станешь генералом". Мне было чуть больше тридцати, высшее образование у меня было... Я стал думать, а почему бы и нет? В апреле 1984 мой маленький сын чуть не попал под машину. И знаешь, я увидел в этом перст Божий - надо вернуться в ГКБ, а то с семьей произойдет что-нибудь плохое. Сейчас-то я понимаю, что это была всего лишь рационализация, как говорят психоаналитики, на самом деле, мне просто бессознательно хотелось работать агентом. И я вернулся. Но про себя решил: я не буду маленьким стукачом. Не буду ничего просить, вы сами увидите, чего я стою и сами предложите мне повышение.

- А сколько тебе платили?

- Вы можете мне не верить, но первые три с половиной года за свою работу я не получал ни копейки. Конечно, агенты, работавшие за границей, получали очень большие деньги... Внутри же СССР осведомители работали практически бесплатно. Был здесь и идеологический момент: иностранной разведке трудно купить агента, работающего из идейных побуждений.

- Забегая вперед - насколько ты успел продвинуться по службе?

- Довольно сильно. Никаких бумаг, конечно, не выдавалось. Но мне сказали, что мне присвоено звание майора и даже хотели отправить в Москву в Академию... Под конец я был единственным в Тарту агентом, имевшим высшую категорию. С 1986 я стал получать регулярную заработную плату, что тоже было, в общем-то, редкостью.

- А какая это была сумма?

- Первое время, прямо стыдно сказать, 45 рублей в месяц. С 1988 - 90 рублей и с 1990, после избрания Эстонского Конгресса - 170, при том, что младший инженер получал тогда рублей 150. Конечно, это все равно были небольшие деньги, если учесть, как мне приходилось ломать свою психику и нервы.

- У тебя была кличка?

- Да, конечно. Во всех документах я проходил под кличкой "Густав".

Милиус - друг и объект наблюдения

- Какие задания ты выполнял?

- В первый период я занимался почти исключительно Матти Милиусом.

(Милиус - человек в Эстонии известный. Поэт, скандалист, собиратель картин (в его обширной коллекции, собранной практически без денег - подарки - чего только нет! Кабаков, Соостер, московско-питерский и балтийский андерграунд). Нечто среднее между суперзвездой и городским сумасшедшим. Собственно, с Сонном меня познакомил именно Милиус. Произошло это на открытии инсталляции одного известного эстонского художника в ресторане "Мерихобу" под Таллинном, где Матти работает сейчас сторожем. Со слезами на глазах он шептал мне на ухо: "Мирза, ты собираешься писать о Сонне... Он будет говорить тебе, какой он хороший... Но помни, он стучал на меня десять лет, десять лет!")

Мы с Милиусом друзья уже четверть века - с 1970 года. Милиус очень интересовал КГБ, поскольку был крайне неясной персоной. Они не знали, поддерживает ли он связь с диссидентами. Человек, который занимался Милиусом до Козлова, упустил много важного. Например, Милиус перепечатал на машинке некоторые диссидентские тексты (в частности, несколько томов "Дополнений к "Свободному распространению новостей и мысли в Эстонии", переправил на Запад и их там издали. По тогдашним законам Милиус мог получить 10 лет. Но момент был упущен, доказать уже ничего было нельзя. Когда я начал заниматься с Милиусом, я пересмотрел все его книги и бумаги, носил его тексты в КГБ. Но ничего противозаконного там уже не было. Милиус был бурный, экстравагантный человек. Он мог кричать на улице: "Идите к черту, чекисты!" или еще что-нибудь в этом роде. И в КГБ никак не могли понять - то ли Милиус шутит и несет чепуху, то ли за всем этим скрывается какая-то тонко закамуфлированная подрывная деятельность. За три с половиной года я выяснил, что, по крайне мере, в тот период Милиус серьезными делами не занимался и, как говорилось, угрозы для Советского Союза не представлял.

- В какой форме ты подавал свои рапорты?

- В письменной. А если были какие-то материалы - книги, записи и т.п. - присовокуплял и их, кратко характеризуя в отдельном послании.

- Ваши разговоры ты воспроизводил по памяти или у тебя была какая-то аппаратура?

- Долгое время никакой аппаратуры у меня не было. Только в 1988 году я впервые получил миниатюрный японский диктофон. Самое интересное, что у местного КГБ тоже не было практически никакой техники. Тарту - это все-таки провинция.

- Чем ты занимался в свой "второй период"?

- Милиусом и некоторыми другими. Вплоть до 1987 года я выполнял относительно мелкие задания. Обычно сидел в кафе (чаще всего в "Вернере" или "Пюссирохукельдере") и просто слушал, кто что говорил. Милиус очень много болтал о КГБ и слушать это было не очень-то приятно. Но это так закалило мои нервы, что когда я проник в ЭРСП (Партия Эстонской Национальной Независимости), то работал почти без напряжения. Лагле Парек и компания по сравнению с Милиусом были сущие дети. А Милиус был хитрый. Он говорил, что интерес, который проявляет к нему КГБ, даже идет ему на пользу. Это прибавляло ему авторитета. Его всегда окружали молоденькие девушки, которым импонировал его ореол борца. Кроме того, было много эпизодических заданий. Например, одно время я сблизился с эстонскими уфологами. Эти безобидные люди, занимающиеся летающими тарелками, почему-то очень интересовали КГБ.

Из Савла в Павлы

- Причины, приведшие меня в КГБ, не имели никакого отношения к политике. Политика стала значима для меня позже, когда я вошел в круг эстонских диссидентов. И то, что я там узнал, вызвало во мне глубокий идейный кризис, разрешившийся моим признанием. 23 августа 1987 года в Таллинне состоялся исторический митинг, организованный Лагле Парек и Тийтом Мадисоном. Они требовали предания гласности "пакта Молотова-Риббентропа", о котором до тех пор я даже ничего не слышал. Я получил приказ внедриться в эту группу и мне удалось это без всякого труда. И неожиданно для себя обнаружил, что мне нравятся эти люди и о, что они борются за независимость Эстонии. Я понял, что то, что пишут о них в газетах - сплошная ложь.

До этого я был совершенно равнодушен к политике. "Оккупация", "независимость" - для меня это были пустые слова. Я преследовал совершенно другие, личные цели. Но постепенно эти понятия стали наполняться смыслом. Произошло нечто странное - те, за кем я следил, произвели полный переворот в моем мировоззрении. Я уже говорил о том, что я - человек честный и что мне нравится бороться до конца. Я понял, что до того времени у меня просто не было настоящей цели. Теперь большая цель появилась - независимость Эстонии. Когда я осознал это в полной мере, я публично признался в своем сотрудничестве с КГБ и заявил, что хочу бороться за свободу Эстонии. Самое печальное, что к этому времени Парек, Мадисон и прочие уже предали свои первоначальные идеи.

Кругом одни агенты

- Ходят слухи, что Тийт Мадисон сотрудничал с ГКБ. Что ты об этом думаешь?

-Кто это может доказать? Слухи могут быть какие угодно. Отдел дезинформации КГБ тоже ведь без дела не сидит. Пока мы не видели бумагу, где человек заявляет о своем желании работать на КГБ, мы ничего наверняка сказать не можем. Где эти документы? Может быть, в Ульяновске, может быть, в Красноярске... И Эстония вовсе не заинтересована в их обнародовании.

- Почему?

- В Эстонии очень нездоровая атмосфера вокруг КГБ и никто не заинтересован в том, чтобы люди узнали правду. Известно ведь, например, что в советское время руководящие посты (такие, как директор завода и выше) могли занимать только "верные люди" - те, кто дали подписку о сотрудничестве с КГБ. Подумай, сколько таких людей в нынешней Эстонии! На самом деле, нынешняя атмосфера всеобщего страха на руку советской разведке. Ведь это прекрасно: раз все боятся, то ими легко манипулировать! Я считаю, что правительство должно четко и однозначно заявить, что не будет преследовать бывших агентов КГБ. На мой взгляд, в нынешнем Рийгикогу (Парламенте) работают около 60 человек, которые в свое время дали подпись. Если бы они набрались храбрости и откровенно рассказали, кто что в свое время делал - это был бы удар по советской разведке!

- Ты считаешь, что Народный фронт был инспирирован КГБ?

- Безусловно. Народному фронту сразу же дали зеленую улицу и КГБ ни разу не просил меня собрать информацию о его деятельности. Для меня это очевидный знак, что дело тут не чисто.

- Как ты думаешь, руководство ЭРСП было связано с КГБ?

- Об этом можно только догадываться. Я думаю, что первоначально - нет, но очень похоже на то, что позже, уже во время Эстонского Конгресса, когда дело стало идти к отделению от Союза, кое-кого завербовали.

- Какую реакцию вызвало твое признание?

- Я сделал его 25 марта 1992 года - выступил по радио, дал интервью газетам... И немедленно был изгнан из ЭРСП, из Кайтселита (Союз обороны) - отовсюду. Где здесь логика? Что это - трусость руководителей или что-то еще? Очень скоро возможность публичных выступлений у меня исчезла. Ни политики, ни пресса не желают иметь со мной дела. Я до сих пор остаюсь единственным эстонцем, который публично признался в том, что он работал на КГБ.

- Насколько широко, по твоему мнению, российская разведка развивает свою деятельность в Эстонии сейчас?

- Гораздо шире, чем прежде. В этом смысле можно даже сказать, что Эстония не вышла из Советского Союза. Кто может помешать русской разведке? Я пытался, но меня втоптали в грязь, объявили ненормальным, не дают даже высказаться... Полиция безопасности разоблачила хоть одного шпиона? А ведь у Москвы в Балтийском регионе большие интересы...

Подведение итогов: "Чужой"

Недавно Вилле выпустил книгу - автобиографическую повесть под названием "Чужой". Имена изменены, но прототипы легко узнаваемы. Иллюстрации - рисунки несколько в духе Йозефа Лады - Сонн делал сам. Любопытно, что все эстонские издательства, в которые он обращался, под различными предлогами рукопись отклонили. Пришлось издавать за свой счет. А деньги дал друг - Марек Соонпуу, тоже пожарником работает.

- Вилле, как ты оцениваешь сейчас свое сотрудничество с КГБ - ошибка, трагическое заблуждение или - неизбежность?

- Это моя жизнь, моя судьба. Сложная изломанная... Но разве может судьба быть легкой? Можно ведь сказать, что родиться на свет - значит, уже совершить ошибку. Но все на свете имеет свой смысл. Если прибегнуть к религиозным категориям, я бы сказал, что для меня это было испытанием. Бог меня испытывал, честный я человек или нет. Я поддался соблазну, прошел через ад, но в конце концов нашел в себе силы покаяться и вновь вышел к свету. Мне хотелось бы верить, что мой пример может помочь другим - тем, кто запутался в самом себе и уже не отличает правду от лжи.


Мирза Бабаев

День за Днем, 26 июня 1995