| Сетевая Словесность |  |
|
|
|
|
Новый виток возрождающейся традиции всегда по-своему интересен. Каков же он, "лишний человек" рубежа XX-XXI века? Оказывается в наше насыщенное результатами технического прогресса время с его безграничными возможностями для самореализации, нет места людям, нестандартно мыслящим. Впрочем, как не было век или два назад." (Галина Гампер, поэтесса)Отрывок из повести "Газета"
... У русского человека пьянство есть генетический стержень. Думаю, что все эти цепочки ДНК нанизаны на что-то, что заставляет человека неизменно прикладываться к спиртному, чтобы поддерживать жизнедеятельность физиологической системы.
Помню, мне попалась на глаза заметка, датированная 1989 годом из авторитетного советского издания "Гигиена и санитария" в ней, в частности, говорилось: "... большинство рабочих, занятых очень тяжелым трудом, выпивает за раз по бутылке алкогольных напитков, в то время как ИТР ограничиваются ста граммами" 1 . Вот уж, скажу вам, полная чушь. Довелось мне поработать лаборантом в одном из советских НИИ. Институт производил какую-то вакцину, для чего на бульоне из водорослей агар-агар выращивали вирусную культуру. Бульон этот служил питательной средой, то бишь давал вирусу силы для сексуальных утех - помогал размножаться. Не помню, что там произошло с Индией, откуда поставляли водоросли, может, какой политический конфликт был, только агар-агар перестал поступать в наш НИИ.
Представляете, целая отрасль завязана на светящиеся морские ниточки ласкаемые водами Индийского океана. Казалось бы - тупик. Но не тут то было. Только советский ум мог догадаться в качестве корма для микробов использовать пивные дрожжи! Скажу вам, они полюбили их. Как собственно и все сотрудники института.
Пивные дрожжи воистину уникальны ввиду своей неприхотливости к вариациям на тему возможных напитков. Что можно сделать из спирта, разве что пить его чистым или разбавить один к пяти дистиллированной водой, как завещал великий Менделеев...
Кстати, я глубоко убежден, что свою водку он придумал для утешения сердечного горя своей дочери, которая на беду была верной женой Блока. Блок же в свою очередь считал, что спать с женой - это противно и грязно и отправлялся по бабам. Жена же металась по дому. Искала утешение и лекарство во всем...
Теперь русский человек с детства знает, что лучшее лекарство - это... Так, наверное подумал и Дмитрий Иванович. Не мышьяк же было дочери давать...
А вот дрожжевые напитки можно комбинировать, искусно создавать, как на скорую руку, так и загодя, продумав заранее "короля стола", скажем, ко дню аванса или концу квартала. Немного сахара, воды, натуральной добавки, искрометной фантазии и вот, в какой-то лаборатории появляется признанный всем институтом сомелье в белом халате, - повелитель процесса брожения. А какие названия были: "Интеллектуальный потенциал", "Огуречная вытяжка, молодецкая", "Автоклавная пятиминутка", "Томатная Слава науке" и сотни других...
Так что врали, я думаю, в "Гигиене и Санитарии" - пьют все одинаково. Как ни душили нас, ни отвратительным качеством напитков, ни очередями к двум часам дня, ни Сухим Законом, - все мы пили, и пить будем, на том, как говорится, и стоим. Пусть не на твердых, а ватных и непослушных ногах...
На моей памяти главным вопросом русского человека был не "что делать?", а "что вкуснее "Колос" или "Жигулевское"?". Уверяю вас, что даже сейчас, когда этих (в смысле именно "тех") напитков в продаже нет, люди до сей поры спорят. Спорят по памяти. Вот она истинная вкусовая память народа: помнить сомнительные нюансы вкуса противной солодовой браги...
Один мой знакомый профессор Либерман в свое время сделал массу головокружительных открытий, а с восемьдесят девятого года отошел от дел. Читал какие-то лекции, что-то преподавал.
- Куда, - спрашиваю его, - делся ваш творческий гений?
- Никуда, - говорит, - он не делся. Просто "Агдам" теперь не тот...
Поехал в кафе Дома Журналистов. К восьми вечера я был уже "косой". Досиживал последний полтинник. Перспективы смутные. Работы нет. Думаю, может грузчиком куда пойти или, скажем, кочегаром, учитывая мой армейский опыт. Но, думаю, это лишь перемена места, - суть останется прежняя, только руки огрубеют, да спина заявит о себе радикулитом.
Встретил Игоря Яшина, он называл себя поэтом и халтурил написанием заметок о светских мероприятиях, которые с удовольствием посещал. Еще бы, бесплатный фуршет плюс какой-никакой гонорар.
- Привет, - говорит, - пивком не угостишь?
- У меня денег полтинник, на две кружки не хватит.
- Возьми одну, отольешь мне половинку!
Что с ним поделаешь, взял.
Яшин нескромно глотнул и говорит:
- Я тут для Васьки стишок написал, про дружбу нашу.
- Какому, - говорю, - Ваське? Губерману?
Вася Губерман рисовал портреты у ограды Екатерининского сада. Рисовал, скажем неплохо, соответственно зарабатывал. Но во всех компаниях прослыл халявщиком: с собой не приносил, никого не угощал, постоянно брал взаймы, но не отдавал.
- Ну да, - отвечает Яшин, - ему. Слушай.
Я возьму тебя за руки, Вася
Приведу тебя в грязный свой дом
Будем водку с тобою мы квасить...
Будешь камнем ты, Вася. Я льдом...
Вот, думаю, квасить чужую водку он может. Это в его крови. Говорю:
- Ты, Дима, последнюю строчку перепиши, тогда все правильно будет.
- Переписать? Как?
- Примерно так:
Буду льдом, я. Ты, Вася, - жидом!
Яшин молча допил пиво, обиделся и ушел. И, слава Богу.
Выходя из Дома Журналистов, я случайно задел постового милиционера. Он критически осмотрел меня и взял за рукав.
- Документы предъявите!
Я показал ему свое удостоверение журналиста.
- Извините, - говорю, - отмечали годовщину обличительной статьи об Ахматовой на страницах журнала "Звезда" за 1946 год. Сами понимаете, повод какой. В другое время злоупотреблять не стали бы, конечно.
Пальцы милиционера разжались (может он Ахматову любит, подумал я).
- Идите скорее в метро, гражданин, пока в вытрезвитель вас не доставили.
- Спасибо, - отвечаю, - под землей оно все спокойнее. - Все там будем, - про себя добавил я.
На парадной дома заметил объявление: "Даю уроки английского и немецкого языков. Детям и не очень". Думаю, может выучить немецкий и махнуть в Германию? У них там пиво так не развозит, да и похмелья нет.
Жена, взглянув на меня, скривила губы и молча ушла в комнату. Разделся. Сполоснул лицо холодной водой и упал в кресло перед телевизором.
Показывали передачу о сельской жизни. Одно село, волею судьбы, находилось вблизи ракетной части. Предприимчивые селяне постоянно воровали (доставали другим способом?) из этой части брезентовые чехлы от ракет. Находили им применение в своем натуральном хозяйстве. Русскому мужику все сгодится, что плохо лежит. Так вот. Корреспонденты решили выяснить у стоявшего на посту часового, не из этой ли части пропадают ракетные чехлы. На что был дан исчерпывающий ответ:
- Не знаю, сегодня же суббота!
Жена появилась на пороге и заявила, что если я еще раз приду домой в таком состоянии, она навсегда выгонит меня из дома. Я пообещал бросить пить.
- Больше не буду, - промямлил я.
- Да в тебя больше и не влезет! - парировала супруга, хлопая дверью.
Надо предложить ей написать брошюрку с названием "Прикладная Тирания. Практическое пособие".
На утро меня толкнули в бок. Я приподнял свинцовые веки.
- Отведи ребенка в садик, мне надоело вставать каждый день в семь утра.
- Слушаюсь.
- Хорошо почисти зубы и купи по дороге жвачку, а то от тебя воняет.
- Естественно.
- Мама, - кричит ребенок из соседней комнаты, - я папу нарисовала, коричневой краской!
- Странный, - говорю, - выбор цвета...
Маленькое чудо держалось за руку, и послушно топала по загаженной собаками дорожке. Было весьма прохладно. Я пожевывал огрызок мускатного ореха. Обдать воспитательницу переварившимися парами "Балтики" мне и впрямь не хотелось.
Чуть впереди строгая дама вела в садик сынишку.
- Мама, - спрашивает дитя, - почему я ношу колготки, а папа нет?
- Потому что нет таких больших колготок, - чуть подумав, отвечает мама...
Вернулся домой, когда на часах было примерно восемь.
- Тебе звонил какой-то финн.
- Какой финн?
- Откуда я знаю? Сказал, что перезвонит через пятнадцать минут.
Я поставил чайник на плиту и соорудил несколько нехитрых бутербродов, которые затолкал во чрево микроволновой печи.
- Вставай, позавтракай, - крикнул я в пространство коридора.
- Угу, - донеслось оттуда.
Финн позвонил ровно в восемь пятнадцать.
- Эрки Каурисмяки говорит, - раздалось в трубке.
- Кто?!
- Мы с тобой недавно в сауну ходили!
- А, понял, - странное дело, мы с этим финном пили всю ночь, были в сауне, а я даже не знаю, как его зовут.
- Приезжай ко мне в Асторию, есть деловой разговор.
- Действительно деловой? - неуверенно спросил я.
- Деловой, - рассмеялся финн, - не бойся, девушек не будет.
Может и жаль, подумал я...
Я, одетый в костюм и удавку, называемую галстуком (Астория все-таки) трясся в маршрутном такси. Водитель был поверхностно знаком с правилами дорожного движения и стремглав несся по заполненным питерским улицам. Внутри полуразвалившейся "Газели" скотчем были приклеены несколько бумажек со стоимостью проезда, маршрутом и рекомендациями для пассажиров, примерно такого содержания: "Уважаемые пассажиры, просьба семечки есть вместе со шкурками", "Водитель "где-нибудь здесь" не останавливает" и так далее.
Финн сидел в холе гостиницы в мягком кожаном кресле. Закинув ногу на ногу он читал Helsingin Sanomat раздел "Kulttuuri". Одет он был безупречно, возможно даже чересчур. Его накрахмаленный белый воротничок выделялся пятном на общем фоне, даже, я бы сказал, светился. Мы поздоровались и прошли в бар, где финн заказал Hennessy и сигары Cohiba III. Многообещающее начало.
- Как, - говорю, - ты меня нашел? Ведь я в издательстве больше не работаю.
- Мне сказали твой домашний телефон.
Вот, думаю, корпоративная политика! Раздают домашние телефоны неизвестно кому. Может, правда, в издательстве решили, что я ему должен...
- Что за предложение?
Финн задумчиво выпустил струйку дыма и по часовой стрелке закружил содержимое пузатого бокала.
- Мы собираемся издавать здесь газету.
- Какого содержания?
- Культура и отдых, если в двух словах, - он выпустил еще одну ароматную струйку дыма...
Вообще, финны весьма инициативная нация. Энергии им не занимать. Помню, в девяносто третьем году они решили "стать к нам ближе". Развесили в метро различные плакаты призывающие к культурному обмену, организовывали мероприятия, зазывали народ. В ЛенЭкспо готовилась выставка, посвященная туризму и путешествиям по землям северного соседа. Называлась она лаконично - "Путешествие", только на финском языке. Видимо, так они хотели привлечь внимание еще и к своему языку. Дизайн плакатов, перетяжек, щитов и билбордов тоже был аскетичен: красный фон, огромные белые буквы названия и мелко снизу дата и место проведения. В итоге два месяца в Питере висели плакаты загадочно пугающего содержания:
MATKA2
и что-то там мелко снизу
Правда и у нас бывают недоразумения подобного толка, но о них чуть позже.
- Зачем, - спрашиваю, - вам эта газета в Питере?
- Бизнес, - отвечает он. - Сейчас объясню тебе основную концепцию (он сказал основной concept, видимо не знал русского слова).
Я достал свою записную книжку и ручку. Думаю, может хочет чтоб я статью об этом написал. Решил черкнуть основные тезисы. Записная книжка была новая. Она призывно хрустнула переплетом. Мне не везет на записные книжки - я их постоянно теряю. Поэтому на первой странице всегда пишу: "просьба нашедшего, вернуть за большое вознаграждение" и свой телефон.
Однажды потерял очередную. Там были весьма неплохие стихи, наброски сюжетов, забавные объявления и наблюдения и множество различной писательско-редакционной чепухи. Короче, жалко было.
Вдруг вечером раздается звонок.
- Вы писатель? - голос в трубке.
- Да, - отвечаю, - а вы читатель?
- Вас ждет успех.
- Надеюсь, - говорю, а сам думаю, - ждет, как же, в соседнем зале ожидания.
- Я нашел вашу книжку.
- Отлично!
- Какое вознаграждение?
- Что угодно! - кричу в трубку, - Готов не раздумывая отдать 1% от последнего гонорара! Берите такси, я вас жду!
- Где вы живете?
Я назвал адрес.
- Такси не понадобится, я на трамвае доеду, тут недалеко.
Минут через сорок обладатель телефонного голоса стоял на пороге. Я буквально выхватил у него из рук свою книжку, всучил ему весьма пухлый конверт и со словами "спасибо" закрыл дверь. Прислушался к шороху на лестничной клетке. Звякнул звонок. Думаю, ни за что не открою. Слышу голос из-за двери:
- Вы весьма остроумны!
- Естественно, - отвечаю.
В конверте была газета "Вечерний Петербург" с моей последней заметкой, которую я обвел красным фломастером, квитанция о расчете авторского гонорара (155 слов, 75 копеек за слово) и 1 рубль 16 копеек обещанного вознаграждения за записную книжку в размере одного процента.
Потом, в почтовом ящике я обнаружил визитную карточку сотрудника РАО: видимо книжку потерял, когда ходил в Союз Писателей, они сидят в одном задании на Невском проспекте...
- Concept следующий, - продолжал финн, пригубив Hennessy, - все самое интересное в культурной жизни Питера, модные места, разные клубы, интересные люди своей профессии.
- Здорово, - говорю, - только конкуренция большая.
- Конкуренции нет.
-?!
- Проект уникальный.
- Странно.
- Ты скоро это поймешь.
- А я-то, причем?
- Мы хотим, чтоб ты взялся за него. Будешь, как это сказать, publisher.
-?
- Ну, твои связи в издательском бизнесе, редакторы, авторы и так далее нам будут очень полезны. Что бы долго не думал, вот тебе аванс, - он вынул из нагрудного конверта длинный конверт с надписью "Merita" на стол рядом с массивной пепельницей для сигар.
Я осторожно приподнял краешек конверта: внутри была увесистая кучка зеленых банкнот. Сглотнул от удивления.
- Да, - продолжал финн, - мы хоти, чтоб ты стал publisher. Также мы подключили к проекту различных хороших и известных людей. Уверен, что вы сработаетесь. С одним из них у меня встреча (он посмотрел на свой швейцарский хронометр) через двадцать минут. Я хочу, чтобы ты присутствовал.
- Без проблем, - сказал я, все еще ошарашенный.
- Бери это, - он указал на конверт, - и переберемся в ресторан, надо перекусить.
- О’кей, - говорю, - мне нужно в туалет.
- Я буду ждать тебя в ресторане, - кивнул он и жестом подозвал официанта, доставая кредитную карточку из портмоне.
В стерильном туалете гостиницы я закрылся в кабинке и выудил из кармана конверт. Вынул содержимое и пересчитал. Было восемнадцать бумажек по сто долларов каждая. Лицо стало горячим, а руки липкими...
Примечания:
1 "Гигиена и санитария", 1989, № 7, С. 55.
2 matka (финн.) - путешествие.
