НА БЕСКОНЕЧНОМ СКВОЗНЯКЕ
* * *
На снегу птичий след.
Разметались рябины.
На свету - птичий снег,
Голубой, голубиный.
Он поёт на лету,
Он воркует о лете.
А рябины - в снегу
И в рубиновом свете.
Тень моя и твоя,
Сиротливые серо.
Прогорит января
Золотая пещера -
На ладонях зола,
На снегу и на свете.
Где рябина была -
Ветер.
_^_
* * *
Мы затонули, разминулись в море,
В толпе его зеленоглазых рыб.
Рак свистнул на горе - ещё не горе,
А горькое горение горы.
Она полна значения и суши,
Где яблони цветут и на цвету
Туманами заснувших деревушек
Мою благословляют нищету.
Плыви, плыви, игрушечный кораблик,
Сады перевозящий цеппелин:
У нас ещё довольно в море яблок,
И в небесах достаточно земли.
_^_
* * *
Спросят меня на своём языке -
Что на вопрос я отвечу
Вдаль ускользающей тихой реке
Сквозь монолог человечий;
Листьям на крыше, дымку из трубы,
Сполохам свежей соломы,
Где колея от судьбы до судьбы -
Как до соседского дома?
Может, и я - позабытая речь
Ветра, прильнувшего в поле.
Вот он поднял прошлогодний орех,
Словно сожмёт и расколет.
Выйдет звезда над сквозною листвой,
Холод повеет простудный.
Что я скажу скорлупе золотой
В чаще её изумрудной?
_^_
* * *
Час вечерний, прозрачно и мило.
Ветер стих, опустились листки.
Где-то душу мою прищемило
Валуном безотчётной тоски.
Сверху облако сизой тряпицей
Протирает остывшую гладь.
Есть у русского право напиться,
Если нечего больше желать.
Скрипнет дверь, открываясь кому-то.
Обернёшься... Один на один
Задрожит, отрываясь, минута
От её породивших глубин.
Опадёт, прогорев на излёте.
Отхлебнёшь-таки на посошок.
И распишешься на горизонте
Послюнявленным карандашом.
_^_
* * *
Под шум соседской циркулярки,
Возне и стуку вопреки,
Смотреть, как шмель большой и жаркий
Взлетел с невидимой руки.
Мечтать о заморозках ранних,
Когда прихватится вода,
И разноцветное страданье
Перегорит под холода.
С природой спор у нас от века.
Подует в щель, и между звёзд
Мы замечаем человека,
Идущего среди берёз:
Смахнёт слезу и растворится
На бесконечном сквозняке.
А на ветру кружатся лица
И прижимаются к щеке.
_^_
* * *
Белый ангел поле перешёл
И растаял, обернувшись влево.
Бабушка учила: крест тяжёл,
Потому что в нём земля и небо.
Потому живётся наразрыв.
Ты налево, а земля направо,
Где бредут кочевья и костры
Сквозь твои нехоженые травы.
Ночью небо щурит кругляки
В густо населённое бездонье,
И, поймав движение руки,
Хлеб берёт с протянутой ладони.
Машешь рукавами в небеси,
За кусты цепляются штанины...
В наших палестинах моросит,
И цветы растут из крестовины.
_^_
* * *
Тень Женщины, во сне идущей рядом,
Её лица неизъяснимый свет...
Каким неуправляемым снарядом
Жизнь расплескало по сухой листве?
Посмотришь вдаль, слезы не утирая,
И в этот миг приснится наяву
Девчоночья косынка голубая,
Летящая на влажную траву.
И ты за ней сквозь время и сквозь поле
Бежишь, коленки в небо окунув,
И всей своей невысказанной боли
Несёшь её тепло и тишину.
_^_
* * *
Светлая лодка печали
В пасмурном небе плывёт.
Вечер идёт со свечами,
Вечер стоит у ворот.
Дай мне огарок горящий:
Звёзды забросят уду,
Хрустнет невидимый хрящик,
Я соберусь и уйду -
Только вздохнут занавески
И половица всплакнёт.
Люди восходят по леске
Вместо пронзительных нот.
_^_
* * *
Будем жить - устали умирать.
Я одно скажу тебе, не целясь:
Где-то в позаправдашних мирах
Мы не дотянули до апреля.-
Разрывным снарядом обожгло,
Или бомж зарезал в подворотне, -
Выбор есть, и это хорошо,
Только - не для нас с тобой сегодня.
Поживём затерянно, и пусть
Кто-то несговорчивый и строгий
Напрочь позабудет этот пункт
На пустой просёлочной дороге,
Где не трудно голову сломать
В поисках огня, питья и хлеба,
Чтоб не растерять из-под заплат
На двоих оставшееся небо.
_^_
* * *
Сирень цветёт, и ничего такого -
Вскипающие шелесты и дождь.
Так много в них от музыки и слова:
заслушайся - и тоже расцветёшь.
Случишься, независимо от роста
И пропасти застопоренных дел.
Ты думаешь, так проще? Нет, не просто,
Когда своей листвой зашелестел.
Кого теперь нашепчешь и надышишь,
О ком смолчишь, не в силах умереть,
В густой туман, над городом повисший,
Лиловую расплёскивая нефть?
_^_
* * *
Шиповника побеги, и трава,
И лепестки неведомых дорожек.
Когда кресты рубили на дрова,
Здесь было так,
века - и будет то же.
И выйдут из невиданных зверей
Вполне цивилизованные люди.
Вот бабочка - о чём расскажешь ей?
Она вспорхнёт
и про тебя забудет.
И ты забудь. Пускай летит она,
Ни буквы, ни звезды не понимая,
Одна за всё на свете прощена,
Прекрасная
и жуткая
такая.
_^_
* * *
Воздух полон раздумий и Бога.
Возвращаются тени с заката.
- Поцелуй меня в губы живого!
Говорит мне стихами женатый.
- Я повесился в ночь на второе -
Назначай нашу свадьбу на третье:
Проблесну в вышине над страною
И тебя заберу на рассвете.
Мы пройдём между тенью и светом,
И никто нас назад не прогонит,
В тишине обезумевших ветром,
Вышиной опаливших ладони.
_^_
* * *
Заснёшь, а дальше - сны кто подглядит?
В их неизменный обморок впадая,
не потеряйся.
Белые ладьи
уносит вдаль верёвка бельевая,
и крылья их трепещут на ветру,
я не умру - лепечут - не умру,
и вслед ладьям взлетает над травою
рисунок детский, кружит по двору, -
не посмотри в отверстие дверное,
оступишься и в бездну упадёшь,
а там - какие там боятся люди
не пережить разлуку при простуде,
и не поможет им приблудный дождь?
Удержит ли кого моя рука,
дрожащая сама смычком неверным?
Так музыка беззвучная горька...
Так ветер над рекою клонит вербы...
_^_
* * *
Прозрачно и неуловимо
Над шумной рекою людей
Проносят челнок Лоэнгрина
Серебряных семь лебедей.
Куда он плывёт издалёка
В тоске или в радости сам?
Пронзит человеческий клёкот,
В пути догорая, слеза
И падает звонко на рельсы
Среди корпусов заводских,
Где ждёт сумасшедшая Эльза
В пустой пропускной сторожих:
Сердито посмотрит на двери,
Ладонями стиснет живот,
И бьёт очарованный берег
Ребром запылившихся бот.
_^_
|
