* * *
Инна может быть зоркой.
правда может быть горькой.
Есть и строчки и створки.
тишину нарушая,
открывается раковина большая.
Там есть розовость нежной пучины
постели.
Там жемчужную нитку увидишь на теле.
Там есть маленький мальчик.
Одеяло уронит.
Тишину можно видеть.
И никто не прогонит.
_^_
* * *
Как в зеркало, в часы гляжусь
узнаю; где я нахожусь
я по ошибке поднесла
а стрелка есть рука числа
Я по ошибке в стороне,
шаги неспешные ко мне
они идут не приближаясь
Вот осень ранняя; я жалуюсь
сближаюсь в этом сне своем
с невидимым в душе; в былом
они идут не приближаясь
не в их я круге; в стороне
шаги неспешные во мне
они идут не приближаясь
_^_
* * *
Одна зеркальная поверхность
сейчас притянется другой
и беспредельность, неизвестность
меня потянет за собой
они скользят и совмещают
улыбки, тонкие черты
и нас они не отличают
от непроглядной темноты
тех, кто ушел, оповещают
об умножении тщеты
Я просто не могу понять,
зачем хочу себя понять
и что меня оберегает
и кто здесь я, кто это знает
_^_
* * *
Пение труб, пытающихся выдуть
некие звуки, просящие помощи
Вы на часы положите солнечные
некие бумаги, может, записку
тени умершего некогда отчаяния
звуки, полные одичания
Только о них не скажешь: певучи
может быть, лучше сказать: живучи
Старые, может быть, сны и угрозы
смерть внезапная, необъяснимая
стали слезами застывшими; слезы
ты всегда получаешь просимое
Помнишь пять апельсиновых зернышек
звуки какие-то шелестящие
сыщик, давнишний знакомый наш,
слишком поздно увидевший истину
Лишь восклицанье и тишина
в темную воду уходит канала
жертва намеченная; не мог
предотвратить преступленье Холмс
тонет, идет человек ко дну
он покидает страну одну
гаснут как пять ярких солнышек
пять для него апельсиновых зернышек
_^_
* * *
Из листьев хочется составить
трилистник
во тьме меня тревожит память,
завистник
оставь пылиться на витрине
пустое
весь этот мир неотменимых
условий
в бессонной ночи наважденья
звук бывший
встречаю вас, все измененья
охрипшей
_^_
* * *
Благодарить кого-то за то,
что по забывчивости
я не держу сковородку пустой
так до коричневости
я не сжигаю руку в огне,
разум теряя
не удивляюсь своей седине,
утром вставая
я узнаю себя это блаженство
близок мой берег
невыразимо знакомое место,
ноты истерик
Холод. И я, одиноко вздыхая,
блузу снимаю
словно веду я рукою по камню,
кожу стирая
_^_
* * *
о кто сейчас на миг покусится
на крохотную тишину
моя улыбка - это устрица,
которая идет ко сну
она привыкла к созерцанию
не растворяет скорлупу
и светится ее дыхание
и с миром хочется уснуть
и гаснет сердце с предвкушающей
улыбкой, все предощущающей
_^_
* * *
Отрепетированные речи
перед зеркалом, как перед вами
я держу мне становится легче
шевелю потихоньку губами
пусть от меня останутся уши
самый тоненький звук насмешки
вашей слышать
Простуженного деспота-ребенка
изображаю, избалован только.
Боюсь я выйти к вам. Звезда, роса.
Я так боюсь. Скрипучи голоса.
Пока сидела не меняя позы,
молчала. Были в уголочках слезы.
Я - разное. Все линии округлы.
Замерзшие все свертки, будто куклы
_^_
|
