"Если есть у свободы запах, это запах родной реки..."
ВОЛГА, ВЯТКА, ОКА И КАМА
Волга, Вятка, Ока и Кама - вот четыре родных сестры.
Между этими берегами пращур мой разжигал костры.
Волховал, приготовясь к севу, и поглаживал оберег,
Чтоб вовек родовое древо пило воду из этих рек.
Чтобы бьющийся слева бакен направлял бы уключин скрип,
И горел бы огонь прабабкин и прадедов на спинах рыб.
...Начинала цвести ясколка, разливался в лугах апрель,
Лучше няньки качала Волга лодку - мамину колыбель.
Знали слово "война" с пелёнок, но хранил беззащитных Бог,
И от "воронов" да воронок он судёнышко уберёг, -
Только омуты да стремнины, но недаром родня ждала:
Скоро доктором станет Нина, будет новая жизнь светла.
...Вечный зов соловьиной Вятки, зачарованный край отцов:
Здесь писал угольком в тетрадке душу русскую Васнецов.
Здесь грозила судьба расстрелом в сорок первом за колоски...
По сестрёнке, навеки в белом, плакал Ванечка у реки...
И остались они живые, целых пятеро, мал мала...
Славный врач из Ивана выйдет, будет новая жизнь светла.
...Первый скальпель, уколы, грелки и родительский непокой:
Это я родилась на Стрелке, между Волгою и Окой.
Если есть у свободы запах, это запах родной реки.
Напиши-ка, смеялся папа: наши с Вятки-де вы с Оки.
Вслед за мамою ехал Грека через реку, а в реке рак,
И молочными были реки, и кисельными берега...
Утка в море, хвост на заборе, Волга зыбает корабли,
В Жигулях Жигулёвским морем нарекли её журавли,
Натянув тетиву рассвета на Самарской Луки изгиб, -
Это красное пламя ветры зажигают на спинах рыб,
Это посвист далёкой Стрелки, что почувствовал печенег
По вибрации крупных, мелких - всех впадающих в Каму рек.
"Ты - река! И теперь ты - Кама!" - крикнут белые берега.
Может, это такая карма? Может, это одна река?
Может, это игра течений? Может быть, по воде круги -
Многоточия изречений той одной, родовой реки?
...Волга, Вятка, Ока и Кама, - и щепотью ведомый перст
На груди четырьмя штрихами, как судьбину, выводит крест.
_^_
СНЕГ БЕГУЩЕЙ СТРОКОЙ
... Снег, пожизненный снег...
...... Он присыпан землёй,
......... словно папин последний приют
............ в январе XXI века.
............... Век - хромой.
.................. Опираясь на палочку, он
..................... моей мамы считает шаги
........................ по безумно уставшему снегу.
........................... Снег на всём.
.............................. Неизбежен и неумолим:
................................. на ссутуленных крышах домов,
.................................... на тетрадях скамеек в полоску.
....................................... Вот и всё...
.......................................... Мне наверно уже не успеть
............................................. за бегущею белой строкой -
................................................ слишком скользко...
_^_
ТАБЛИЧКИ СИНИЕ ПРИЧУДЛИВО МЕШАЯ
Где майский Бор полощет даль
За Красной Горкой,
Дают младенчеству медаль
За город Горький.
Качает ласково у Лыскова водица,
Чтоб до Макарьева дойти и воротиться.
А там зефиры куполов - тебе гостинец.
Кто воротился, назовётся Воротынец.
Идёт родимое, да вспять,
Оброк взимает,
Ершистый Сундовик опять
Мосты ломает.
По бездорожью, по песку до Сельской Мазы
Возили зилы и чумазые уазы.
Но был так светел уголок и ласков слишком,
Что назывался он не Яром, а Яришком.
Опять зовут к себе пожить
Валки, где волки,
И шустро Керженец бежит
До самой Волги.
Ступая в след, созвучно папиной походке,
Ищу не отдыха себе - ищу Работки.
И вот когда земля в ногах задышит чаще,
Внезапно Выползово выползет из чащи.
Я здесь, живая, во плоти,
Промолвлю тихо:
Хотя б пушинкой прилети,
Перелетиха!
Таблички синие причудливо мешая,
Со мной в лото играет девочка смешная
С далёкой улицы того, кто всех живее -
Она жила когда-то здесь и не жалеет.
_^_
ВСЕ АВТОБУСЫ - БРАТЬЯ
Все автобусы - братья:
неразрывные узы дорог.
Зыбче зыбкого ради
я опять оставляю порог.
И с киванием мудрым
под сурдинку усталых рессор
с октябрём рыжекудрым
мой автобус ведёт разговор.
Вот, казалось бы, довод,
что поблизости, может быть, ждут,
только, как заколдован,
повторяется старый маршрут.
Под прикрытием неба,
и под локоть ведут дерева,
фонари будто слепы,
расстилается в ноги трава.
Мой ненастный, цветастый,
обучён волхованью ресниц,
обещает всё царство
милый нищий, и всё-таки принц.
Ибо горы и долы -
самый подлинный вид из окна,
ибо всё-таки долог
путь до счастья во все времена.
Влажной ночью зажжённый,
этот красно-зелёный восторг,
словно флаг, отражённый
в зазеркалье умытых дорог.
Бег серебряных капель
не удержишь на чёрном стекле.
Я уже умолкаю,
по знакомой ступая земле.
_^_
СУЛАМИФЬ
Стерегущее время колье - от богов! -
Околдует изяществом шейных оков.
Но блаженна из принятых нами неволь
Та, где молодость и красота - для него.
Головою прильнула к горячей руке,
Замерла на счастливом своём островке.
Но очнулась тотчас, поднимая лицо:
"Господин, где мой дар - золотое кольцо,
С письменами, которые мастер чертил?
Что "ничто не проходит", мне снова прочти!"
"Я прочту тебе, милая, тысячу раз -
Наизусть. Но невесел мой будет рассказ:
Некто в чёрном однажды взошёл на крыльцо,
Обещая бессмертных стихов - за кольцо.
Ты прости, но себя бесконечно кляня,
Я не выдержал - это сильнее меня.
Я растратил казну, заложил фаэтон,
Но всё нового золота требует он.
Так бесславен обмен и бессловен итог..." -
И под пальцами русый дрожал завиток...
...Но блаженна из выбранных нами неволь
Та одна, дорогая, где всё для него.
И рассыпав огни на атласном белье,
Соскользнуло с груди золотое колье.
Раздвоилась звезда, покачнулось окно,
И бессмертное слово упало у ног.
_^_
Я БЫЛА ЛЮБИМА
Я была любима.
И нечаянна.
Так в пустыне дождь врачует истово
Деревце поникнувшее, чахлое,
Что тому уже нельзя не выстоять.
Я была любима.
Так иззябнувший
Тянет руки к радостному пламени.
Отогревшись и родившись заново,
Он уйдёт в назначенное плаванье.
Я была любима.
Мати - дитятком.
На чужбину выброшенным - родина.
Вольность луга - алыми гвоздиками.
Берег детства - керженскими водами.
Я была...
Отчаянна и жертвенна.
Купина твоя неопалимая.
Я была любима так божественно,
Что любя тебя уйду любимою.
_^_
НА ОТМЕЛИ ВРЕМЁН
Я выплакивала тебя речному песку,
солнцу, которое через кепку мокло,
музыке, знающей не понаслышке тоску,
автобусу в равнодушные стёкла.
Выбрасывала тебя майскими жуками,
залетающими в ночное окно,
прокручивала обручевыми кругами,
кадрами кино.
Исторгала тебя уходящими килограммами,
пятнадцатью процентами живого веса -
чемодана с фотоальбомами ранними,
ужесточением пресса.
Вычёркивала тебя на простынях и листах,
и когда тебя во мне не осталось
(или только думалось так), -
оказалось,
что не стало меня...
_^_
ОБСЕРВАТОРИЯ
Хочешь увидеть Бога, соедини
Жемчуг зрачка со створками телескопа.
Глиняным пятилучьем себя распни -
Только тогда кручина высоколоба.
Кажется, это небо не удержать -
Рушатся мне на плечи его своды.
Не приближайте свет - тяжело дышать
Сдавленным горлом жалкой моей свободы.
Только бы пережить метеорный дождь,
Кажется, это зевсы сюда проникли.
Ярость непобедима, так для чего ж
Лиру укрыли волосы Вероники?
В тёмных садах межзвёздного вещества
Стынут ночами горькие оговорки.
Собраны до последнего все слова,
Яблоки, звёзды, - пусто... Задвиньте створки.
_^_
ДОЙДЯ ДО ТОЧКИ НЕВОЗВРАТА
О, одиночество привата,
Луновеликая жена,
Я чем-то очень виновата
И вряд ли буду прощена.
Солнцеподобные рычали,
Луновеликие несли,
За бесприютными плечами
С щеки взлетали журавли...
Но я была другому рада:
Дрожанью шины под ногой,
Цветным огням Димитровграда,
Строке, гудящей и тугой,
И в раме лужи привокзальной
Автопортрету фонаря,
И сбившемуся под Казанью
Сердцебиенью октября.
Дойдя до точки невозврата,
Пространство разрешилось мной,
Той, что прекрасно виновата
Своей немыслимой виной.
_^_
УЛИЦА КОМЗИНА В ТОЛЬЯТТИ
В прибрежном обществе осин,
Подобен парусу на нефе,
Иван Васильевич Комзин
Увековечен в барельефе.
Он заслужил его вполне -
Масштабом, а не скорбной датой.
...Война утихла, по стране
Катился год пятидесятый.
Ещё в чернилах был закон,
Но сборы выдались недолги,
И самый мирный батальон
Пошёл на штурм раздольной Волги.
Шагал по улице Комзин,
Красавец стати двухметровой -
От восхищенья Кать и Зин
Светился окнами Портовый.
Иван Васильевич Комзин
Громаден был не только ростом.
Те девять лет и девять зим
Дались ему совсем непросто.
Великий кормчий вёл вперёд,
Не ослабляя портупеи:
"Имей в виду, что Запад ждёт
Провала нашей эпопеи".
Пусть были жёстки времена
И строги будни ради блага,
Но всё ж любили Комзина
Рабочие Кунеевлага.
Да, он умел людей беречь,
Ему служили все законы,
И генеральские погоны
Честней не видывали плеч.
В науке строить нет чудес,
Она умеет много гитик...
Гудят турбины Волжской ГЭС,
Ждёт Асуанская в Египте.
Он помнил, как был редок дождь,
Но капля каждая хранила
Всю бриллиантовую мощь
Награды Голубого Нила.
И в орденах родной страны
Стучало сердце человека,
Чьей дерзостью возведены,
Считай, полсотни строек века.
Закон суров - оправдан риск:
Не уместив матёрых пальцев,
Мятежный телефонный диск
Будил кремлёвских постояльцев.
Он потирал высокий лоб
В предвосхищении успеха,
И не случилось без него б
Тольяттинского политеха.
Труду - учение не вздор,
А суть полезное знакомство.
Он мыслил: время вить гнездо
Для инженерного потомства.
Провидец, сеятель добра,
Ведь дотянулись эти руки
До биостанции - ядра
Экологической науки.
Пред нею Ставрополь предстал,
Как сам Комзин, сенсационен...
Здесь лектор Любищев читал,
И здесь же был он захоронен...
Под шум автобусных резин,
Летящих, будто жизнь земная,
Иван Васильевич Комзин
О чём-то главном вспоминает.
О том ли времени своём,
Когда в кунеевских карьерах
Дымились сапоги на нём
Неимоверного размера?
О тех ли днях могучих дел,
Когда, показывая норов,
Он над собою не терпел
Партийных разных ревизоров?
О планах с нового листа?
Ведь между гидро-рубежами
Так и осталась чертежами
Переволокская мечта...
_^_
ГОРОШИНА
Обычная горошина,
Племянница кусту,
Я кем-то в землю вброшена,
И вот - себе расту.
Но чья душа мне дадена,
Судьба вздыхать о ком,
Цепляясь за оградину
Зелёным стебельком?
Какому дню назначена
Средь заросли густой,
Обожествляя ржавчину
До вязи золотой?
Живу, дай бог, не овощем
На крохотном клочке,
А всё моё сокровище
В зажатом кулачке.
Господь надкусит бережно
Стручковое ребро:
- Ну, здравствуй, королевишна,
Хранящая добро!
Храни и дальше, матица,
На много-много лет,
Пока по кругу катятся
Горошины планет.
_^_
МОЛОДЕЦКИЙ
В Жигулёвских горах атаманят ветра,
А лесную тропу сторожит мошкара.
Но ведут на вершину чабрец и полынь -
И в глаза не вмещается волжская синь.
О пристанище-вольница буйным богам!
Дай примерить твой шлем, Молодецкий курган!
Эту гордую реку ты выгнул дугой,
Эти камни под Стенькиной были ногой.
Эти русские волны, послушно дружны,
По-персидски расшили накидку княжны...
Там, где Волге в подмогу, впадает Уса,
Поднимают утёсы свои паруса.
Города и деревни поют вдалеке
О великой реке, о Самарской Луке.
Только Девья гора не поднимет лица -
Уронила чело на плечо Молодца.
И впечатаешь в память гряду за грядой,
И Лепёшку запьёшь родниковой водой.
И, не вытерев капель с горячей губы,
Обернёшься на зов Жигулёвской Трубы.
_^_
ДЕДУШКА МОЙ БУЛАТОВ
Память ценнее клада, если добро в судьбе...
Дедушка мой Булатов, вспомнилось о тебе.
Вглядываюсь в начало: кто-то скромней едва ль -
Долго в шкафу молчала страшной войны медаль.
Это и мой осколок - жизнью неизлечим.
...Сельский директор школы слову детей учил.
Светлой души, нестрогий - с лёгкостью я пойму
Тех, кто с других уроков тайно сбегал к нему.
Письма писал - от Бога, всяк ему бил челом:
Было не так уж много грамотных на село.
Добрая слава греет щедрого на Руси:
Что отдавал на время, то забывал спросить.
Ну же, баян, играй-ка вальсы амурских волн!
Старая балалайка, вспомни байкальский чёлн!
Дедушка мой Булатов, в камне - овал простой...
Правнук уже в солдатах, правнучка - под фатой...
_^_
|
