ПО ОБРЕЗУ СЛОВ
смородиновый лес
а солнце – сквозь смородиновый лес
по тёмно-красным, розовым и белым
упругим бусинам прихваченным губами,
упрямым косточкам прикушенным легко...
(а там по краю: ива наизнанку
за пыльной тучей вскинута вдогонку
и от беззвучных судорожных молний –
которые одни и гонят ветер
вперёд товарняков и вертолётов –
уже знобит, метёт озон безумья...
и бьётся телефон – живой пескарик,
и оборвав натянутую леску
без плеска – в тишину, во тьму как в омут,
в расколотое зеркало как в сушь...
о нём, о немоте... в огне, во гневе...)
...утренним родинкам примятых летних ягод.
нет, мы другая половина неба,
где край листа двуручною пилою,
зелёным леденцом и двуязычным
блужданьем на просвет, на шёпот: слышишь,
садовник знает для чего привито,
а веткам незачем, им только дрогнуть
и прижиматься мокрым срезом к срезу,
и прирастать вживую, обнимая...
плести смородиновый лес... прилипших мошек,
мышей летучих с тонкими резцами,
грызущих нежный сахар полнолунья
и распускающих одежду у влюблённых
до нитки, до последнего, до "кто ты?"
_^_
читать
...по обрезу слов – босыми подушечками безымянных,
через абрис снов – осмелевшим кончиком языка,
от верблюжьих колючек кириллицы до лоскутка дыхания,
просыпая в кофе (Корфу?) пробелы – Сахару сахарного песка...
...между выпуклых строчек вен, виннокрасных родинок двоеточий:
сняв ненужную суперобложку, полями за склейку ресниц ведя –
то ла(донно) вдоль корешка, то ли лодочкой-оморочкой, –
но на слух тебя, и на вкус тебя, наизусть – тебя...
_^_
по красной нити
– Чего в такую рань? Эх ты. Легко ли
чём свет вставать, встречать идти старухе?
– Мне, бабушка, хотелось повидаться,
давно не говорили мы с тобою.
– А с дочками что не до разговоров?
– Да выросли они, живут отдельно,
к чему мешаться у чужого счастья,
я лучше к вам – ведь часто собиралась.
– Ну заходи. Дай поцалую... дылда.
Дом-от большой наш, и обняться есть с кем.
Мы все с тебя глаза-то не спускали,
не ждали правда рано так, но что уж.
– Что мама?
– Младшая моя краса и ныне!
Умней всех вас, всех лучше шьёт и вяжет –
светлее снега, легче паутинки!
Лишь тёплые ей вещи не даются.
– А папа?
– Нет, его ты не отыщешь.
Напрасный труд. Твой дядя тут пытался
свово сынка беспутного... соринка
во ста стогах. Но суть не в них, а вот где:
все, кто пришли – по кровной красной нити.
А белая не выдержит натяга.
– А как... не знаю, спрашивать...
– У нас он. Не толкошись, врачи сказали надо,
так им видней. А этот воздух лечит
и хвори, и обиды.
– Расскажи мне.
– Обычно здесь не любят нерождённых,
но твой весёлый. Мы назвали Ваней,
чтоб не забылось, каковы – дары.
Смотри-ко, вот и он. Беги, Ванюша,
встречай скорее маму. Зачерпни ей
пригоршню слёз, лицо умыть с дороги,
и молока грудного – ждать и пом[нить].
_^_
только начинаешь
только начинаешь понимать того медведя –
в сугробе протаяно дыхальце,
ноги-руки почти согрелись,
как – вот!
кот:
шагами охотника в камуфляже,
по-над головой крадучись, ищет-не ляжет.
пахнет дождём, листьями, больше всего землёй,
корой.
лютое кладбище полёвок, лягушек,
вытащенных из гнезда птенчиков.
беру поперёк пуза, укладываю к подушке,
слушаю.
запахи выдыхаются, приручаются на мурчательное,
мечтательное.
котики глазастые, похожи на младенчиков,
говорят, поэтому их и любят женщины.
верить?
снова белое по тёмному, и уже – медведица,
спи, кошенька-мышенька, няшенка-вишенка-хвостатик,
нам до весны хватит
снегу...
утренним апрелем загляну к прабабушкам,
прополю оградку.
держали таких простых-рябеньких
верно, и они. да всё остальное
нет, не другое.
_^_
про дюймовочку
к августу дюймовочка превращается в жабу.
обзаводится великовозрастным брекекексом,
в любом разговоре непроизвольно сбивается на дешёвые блюда из коловраток и тины,
начинает одобрять расправы рыжих лезвиезубых мирмиков с чёрными луговыми сладкоежками...
detroit, become human! – раздают вокруг, а вдруг прилетит цапля и в ваше болото?
ну и хорошо, регочет, всё разом и кончится, –
и лишний вес,
и пожизненное в однушке,
и муженёк безработный диванный, –
и память о чём-то сиреневом, дымчатом, то ли не было, то ли не будет...
а ласточка превращается в ворону.
красится в чёрный, читает чушь – эритропоэтин и пайетки,
не одни любовники но даже коты от неё разбежались, и к морю уже невермор,
хотя кормят неплохо и тут, вот золотой ключ от квартиры где день...
ты постарела, ворона! – кричит ей жаба при встрече.
здравствуй, моя дорогая дюймовочка, – отвечает ласточка, а помнишь, помнишь как ты мои крылья дыханием грела? как потом летали с тобой, то на итаку то в гаттаку?
дело не в старости, мне всегда! хотелось каркнуть громко, заорать так чтоб аж сыр выпал.
например что офисные хомо давно заслужили ядерную файрфокс, хотя бы за всех суточных затворников и шестипалых, живьём замороженных, не способных нести яйца в одну корзину. и если бы только за них.
но жалко красивых.
не слышит жаба, не прозрачнеет в ней сиреневая деточка на шару не нашарить. 30 лет спустя пора знакомиться заново, пусть и виделись каждую неделю.
будем о блюдах – и кто кого переждёт.
_^_
дерево и река
речь это дерево и река,
речитатив "бормочи пока",
речь это счёт и нечет,
м(учит), а хочет – лечит.
выпей воды раскалённым ртом:
где облетишь, поплывёшь листом,
лодочкой для кузнечика.
мимо чего? прилечь и –
над глухотой или надо прочь,
речь неразборчива (дочь и ночь),
очередь к водопою.
жди, чем тебя укроют.
речь недоверчива из теней,
дупел, пр(орех) и очей огней,
чей этот чёртов хищник?
чай, не тебя ли ищет?
речь это корень чужих чудес,
долго молчи (бесконечный лес),
ключ потеряй навечно
и возвращайся – речью...
_^_
а лето стоптано
а лето стоптано уже,
его подошвы просят каши,
о как ты кажешься вчерашней,
черешенка у гаражей!
да, лето сношено уже.
и с кем-когда оно сношалось –
ничуть не значащая шалость,
и в дождевальном литраже
не отбелить воротничка
опять-зимы, от старших (страшных)
доставшейся вовек донашивать,
до обмелевшего зрачка.
джинсовки рваной облачка,
облатки, скудные одёжки –
раздеться было ли балдёжней!
не растеряша: ни клочка.
линяя в серу и камедь,
пропахло пОтом, вышло краем.
и я стираю, всё стираю,
забыв из памяти стереть.
_^_
чья
1
...Чья жар-птица облако сахарной ваты скомкала?
Ты... Песчинки в шлёпанце... Берег – ломтик лимонный
на стеклянной (всклянь) каёмке ликёра... А сколько
нас, разноцветных осколков смальты – на Мальте?
Альт или кобальт? Плутаю пО небу пальцем,
рисую знаки (просто – просыплю – просо) вопросов...
Впросак, в сачок мотыльковый. Здесь есть мотыльки? Напротив
дремлет фламинго на двух коктейльных соломках...
Долгий глоток... Вплавь... Расплавь –
не знакомы?...
2
П ервая – я, но потом вернёшь мне
О стролиста заросли, ангела пёрышко,
Ц арицу-бабочку (улетела),
Е дкий сок океанской мели,
Л ьдинку зрачка, южный загар,
У зкий певчий бокал...
Й од и ранку – правда?
_^_
приворот
1
...Опутала живыми волосами
и стал – приёмыш, скрипка золотая:
и светится в руках, и ждёт, а танец
не оскользнётся, сон переступая...
Горящий лёд в глазах, глаза закрыты:
веди сама – звенящий и пустой и
из лезвий стужи выплавлен и выпит
тобой – смычковою, волосяною...
Слепое танго: пусть ладони видят
тростник хребта, излом колена – вот он,
не отпускай! а скрипка станет нитью,
а нить – игла и кровь, струна и нота...
2
Помани меня пальчиком-пальчиком – тАк хочу –
золотым ноготком удачи блесни, черкни!
Зацепился крючок в глубине, чешуя причуд
через сумрак вспыхнула лезвием... Край земли? –
Острой кромки льда, за которой – пропал, пропал!
Оступился в чёрное, – тонкое серебро
проломив коньками... а речка (не речь – река!) –
не поняв, всё бормочет страстное-не-о-том.
Озорна, жестока, веди ворожбы резец
коготком приманчивым, нежным, злым огоньком.
Или это я тебя, стёклышко-леденец,
прижимаю к нёбу танцующим языком?
_^_
40
(подражание Лорке)
Сорок сорок хвостами метут по снегу.
Сорок сорок рисуют углём и мелом.
Сорок сорок ко мне прилетели в гости.
Клюйте: зерно, ладонь до костей, и кости...
Сорок сорок взлетят и поднимут ветер!
Ветер сольётся с небом – одним на свете!..
Сорок сорок взлетят многокрылой птицей.
Я захотела в стае другой родиться.
Сорок сорок оставят следы в тетради.
Чёрные в белой, пре(красного) слова ради.
_^_
тень Ли Бо и другие
...слу–
чайны розы–
грыши, в небе чай–
ка, сто видов чая–
ний в огне печа–
ли...
а жизнь пре–
дательская штука еже–
ли ты в китае я же на–
ивна хуже не–
жных и страшных по–
вестей безумного по–
эта судьба иных стран–
ней но чудится кар–
еты а может тыквы скрип–
ка и дрожит конь–
ячно... выпей луну ли–
бо тотчас сойди с у–
дачной тропинки в к–
рай куда пе–
ром раж-птицы вольной ле–
тишь словами лья–
сь вот так легко ли бо–
льно...
_^_
словами
1
наив или наитие иль смехом
и мёдом но на вкус неосторожно
(колючий плод каштана – сердцевина
и пульс, и ласка-хищник этот случай):
вдохнувши раз, не выдохнуть. аиром
или другою страстоцвет-травою
вросло... в сибирских реках, мне сказали,
во льду умеет рыба спать до лета.
а я чему училась? не пойму, но
как золушка по бусинке капЕльной,
по кровной ягодке рябиновые бусы,
по буковке нанизываю – имя...
...наив или наитие иль смехом и мёдом...
2
Всё потому, что слово – те же губы,
с которых оно шариком воздушным,
с которых воробьиной че[пушинкой],
пчелой болючей, косточкой граната...
Всё потому, что губы – те же страны,
а ст[раны] – это встречи, то есть у[час]ть,
родство, какое [боль]ше чем медвежий
косматый космос но и [мель]че крохи...
А наши кр[ох]и – те, кто нам острее
и нас самих, и самой близкой речи,
но даже к ним мы не плывём немыми
пока из губ дыханье, то есть слово...
Вот потому... поэтому, вернее...
_^_
|
