МАРТ
* * *
Каждый по-своему, но всё равно одиноки,
пишем в одном нескончаемом дневнике.
Снег начинает идти, накрывает истоки,
и корабли спускаются по реке.
Помнишь, как треснул лёд и тонул, ребенком...
холод палящий, падение, искры, мрак.
Так и живешь - боишься, что дальше тонко,
если выходишь на берег речной, рыбак.
Так и живешь, как будто о чем-то помнишь,
не различая по вкусу болезнь и ложь.
Просишь - напрасно. Пока не приходит помощь
тех, кого в эту пору совсем не ждёшь.
Ходят по водам, повелевают стихиям,
сквозь полудрему бормочут свои псалмы -
малые мира сего, одинокие и простые,
спящие в серых постелях среди зимы.
_^_
* * *
В марте по небу скитаются тусклые рыбы.
Видишь, - повсюду вода, не дождаться ковчега.
Суша всё меньше. Мы гибнем с тобой. А могли бы
вместе уйти по последнему талому снегу.
Нам бы в пути помогали герои и боги.
Я бы учился любить тебя верно и тихо,
гладил бы волосы, трогал бы тонкие ноги.
Так и глядишь, избежали бы горя и лиха.
Вот и вода у ступней. Прибывает к коленям.
Море сильнее любого, любому по росту.
Ты понимаешь внезапно: нет смерти и тлена.
Мы просыпаемся рыбами. Как это просто.
_^_
* * *
Чернеет снег на старой даче,
к тропинке клонится забор.
На простыню излился мальчик
и с живота остатки стёр.
В горах и долах бродят соки,
и пахнет деревом с утра.
По небу плавают молоки,
а ночью - крупная икра.
Есть только март, но он проходит,
длиннее день, грубее ствол,
и во саду ли, в огороде
уже давно тюльпан отцвёл.
И я бы замер у ключицы
и стал с тобой - один изгиб.
Но не летают больше птицы,
а рыбы пожирают рыб.
_^_
* * *
Бог ещё затейливей, чем Босх,
он лишает голоса и слуха,
в форму льет сургуч, свинец и воск,
по живому вспарывает брюхо.
Ты не умер, не лишился чувств -
стынешь у него на грязном ложе,
оскоплён и выпотрошен, пуст -
голый ком, ни чешуи, ни кожи.
Мир, как прежде, нежен и суров.
Рыбаки забрасывают сети.
Серебро соскабливают дети,
помогая разбирать улов.
Выгнут крюк, тупой, как божий перст,
и плывут бесформенные души
под водой и высоко над сушей,
прочь от этих тел и этих мест.
_^_
* * *
Подноси к тряпью лучину, раздувай просохший трут,
хлопок, хвою, древесину. Ты ещё - пустой сосуд.
Буква на листе бумаги (будь и он благословен!)
Ты ещё в начале саги. Будет пища, будет день.
Будут окна, будут двери хлопать за твоей спиной.
Ты еще - песчаный берег; след, не тронутый волной.
Север сушит, сад стареет, долго созревает плод.
Почему любить сильнее что-то сердцу не дает?
Нарасти другую кожу, облекайся хоть в виссон, -
почему любить не можешь, словно этого лишён?
_^_
* * *
Отсидеться бы в спокойном закутке,
где диета и ослиная моча.
Только рыбу не стряхнуть, на поводке
бьётся, тянет, не дает тебе молчать.
Леска крутится и вьется как петля.
Воздух шепчется с огнем, "лишь не убий";
держит ноги равнодушная земля,
но четвертая - сильнее всех стихий.
Изначальная, в ней скрыта темнота,
что щадит от слепоты холодных рыб,
принимает форму уха или рта,
и в груди растит причудливый полип.
_^_
* * *
На склоне оживает бурый вереск,
март прогревает воду и траву,
уносит лёд и гонит рыб на нерест,
удерживает лодки на плаву,
бросает горсть зерна и щепоть пепла,
не оставляя никаких причин
грустить, что так прекрасна и нелепа
любовь двух женщин или двух мужчин.
И небо день за днём теплей и шире.
И мы, остановившись на бегу,
сейчас одни - пускай не в целом мире,
а здесь, на этом тихом берегу.
_^_
* * *
Назови мне несколько отличий,
кроме самых явных: гуще мгла,
непривычна тяжесть, непривычно
непослушны вещи и тела...
Дышим ли под водной толщей, либо, -
с чем ещё не свыкнуться самим, -
трёмся друг о друга, как две рыбы,
зная, но не веря, что творим?
Пахнет травами и терпким потом,
мягкий ил укрыл речное дно.
Неужели мы составим что-то
цельное и целое, одно?
_^_
* * *
Как случилось, что враги уходят,
жгут у стен прощальные костры?
Мягче и доверчивей природа,
и мальки выходят из икры.
Ненадёжно и волшебно, словно
подошел к концу какой-то срок.
После водолея, перед овном
не прядётся нить, не страшен рок.
Ветер обнажает плоть обрыва,
море принимает кровь реки.
Сердце в рёбра тычется, как рыба,
мягко расправляя плавники.
_^_
* * *
Тлеет, как огарок,
солнце за рекой.
Сделай мне подарок,
пусть совсем простой -
право на ошибку,
право на пустяк;
золотую рыбку,
в банке или так,
пушку или саблю,
книгу (я прочту!)
но сперва кораблик,
чтоб играть в порту.
Бог бросает кости,
выпадает пять.
Спой мне или просто
волосы погладь.
Ночь и темь лениво
бродят по дворам.
Сделай мне красиво,
а усну я сам.
_^_
* * *
Мы шли по городу в субботу (без шапок, шарфов и пальто).
не торопился на работу на тихой улице никто.
На ветках в парке пели птицы. Мы нагуляли аппетит,
поели сэндвичей и пиццы (а солнце перешло в зенит).
То здесь, то там играли дети. Мы подошли к большой реке,
уселись, расстелив газеты. (Паслись овечки вдалеке.)
И в этот день прошли печали (а баржи плыли под мостом).
Никто не слышал: мы молчали о чём-то очень дорогом.
Потом мы шли обратно в город, совсем не разнимая рук.
дул ветер в волосы и ворот. (И замыкался странный круг.)
Мелькали пёстрые кварталы, и пахло в воздухе смолой.
Никто не видел: мы летали (в двух сантиметрах над землей).
_^_
|
