ГОРЯЧЕЕ ЛЕТО
IS IT EASY TO LOVE?
То катаюсь на старом стуле и задеру голову к потолку, то вздремну,
То уставлюсь на белизну, то поприжимаюсь к глазному дну.
А ты вино пьешь
и "so easy to love" поешь.
"Тебя так легко любить", - говоришь, глядя на меня.
Так хорошо тебе верить, что все честно-честно и не фигня.
И я верю тебе, и люблю тебя еще легче.
Легче, легче. Совсем легко.
Взмываю под люстру волшебным шаром.
Дада, абсолютно летаю, но вдруг
Ты возвращаешь меня в мое тело,
Как сетчатый хитрый паук.
Мы целуемся под шум подметающих пол Маргарит,
Пока глаза не вылезут из орбит.
21010
_^_
КУРИЛЬЩИЦА
Она обхватывает сигарету
Губами красными, как-будто вовсе
Не курит, а вбирает жадно
В себя, несчастную, сокровище-бревно,
Самозабвенным предвкушением
Сиюминутного несбывшегося кайфа,
Пикантно прикрывает веки, а затем
С похожим на акулий, взглядом
Затягивается, как в кино.
191110
_^_
СИДЯЧИЙ ВАГОН В ПОЛНОЧНЫЙ ЧАС
- Налей-ка водки! Ты грустную тему затронул, -
Чисто выбритый парень звонко трещит в трубу.
Балерина Жужу в застиранной майке /кожа да кости/
Порхает по длинному коридору,
А я хочу одного - снять линзы и изваляться в белом снегу.
***
Вид из окна все мельче и мельче. Какой абсурд!
Кажется, поезд почти летит.
Длинноволосая женщина говорит про каких-то сук,
Жалуется на то, что рок-н-ролл всех нас опустошит.
Человек выгорел, как волосы на ветру южном,
Говорит она, задумчиво наклонясь,
Или сгорел моментально, что, разумеется, хуже.
А толку? Мир давно превратился в мокрую грязь.
***
Ночные антенны - укусы на теле неба -
Прикинувшись фонарями, бросают сиянье на гладкую тень.
Скорчились бодрые пьяные люди в сидячем вагоне.
Вдруг кто-то резко посетовал на мигрень
И тут же удивительным образом захрапел.
Мой веселый свирепый сосед сделал шаг в сумеречную зону,
А в темноте кого-то смачно, но быстро раздел.
***
Что-то в храпе спящих соседей я от пения птиц наблюдала,
От вороньего ора погостного на родительский день
и басовитого пения "интернационала"
после того, как допьешь последний глинтвейн.
***
"Приобретаем мужской набор, - раздавался гул проводницы
/она прохаживалась на месте испарившейся балерины Жужу
И сбоку походила на переевшую зерен птицу/, -
Тапочки, щетка зубная, расческа и кое-что, о чем не скажу!"
***
Хотелось без мыслей смотреть на свое лицо при луне,
Представлять, что я - бракованный манекен, сбежавший с витрины,
Но на ум приходили придуманные цитаты для горьковского "на дне"
И ненаписанные босховские картины.
161210
_^_
КОМНАТЫ И УЛИЦЫ
Пробираясь по душности коридоров,
Отворяя тяжелые белые двери,
Вижу пухлую голую ногу на старом диване,
И этому сюру почти не верю.
Голоспинная люмпенша в синтетическом платье
Обнажает ползада, на вздох не скупясь.
Кто-то тихо гремит ведрами в белой ванной.
Ванная комната - белая, прочее - грязь.
Запах гари, борща, недожженного хлеба
Перебьет аппетит бывалого едока.
"Обоссаться, не жить!", - закричат сумасброды сверху
И почешут прокуренные бока.
Петергофский проспект. Остановка. Трамваи
Мельтешат очень тихо, зато про войну.
Под карнизом стоит человек в безграничном раздрае
И в зипун одичавший пускает большую слезу.
По морщинистым выемкам около глаза
Катит жидкость соленая, словно вода
Из бескрайних морей, где трещал он сигарой два раза,
Гордо стоя на палубе, думая о портах.
Солнца луч отражается в смуглой морщине,
Блик слезы затмевает мне номер авто.
В иструдившихся пальцах чужого мужчины -
Картинная рама, он прячет за нею лицо.
Через девять минут он уходит за угол
К Обводному каналу, ссутулив хребет,
Оголяя невольно мне плечи под тяжестью смога,
Что обильно сочился из глаз старика, ненавидевших свет.
190110
_^_
ПРО ГРУСТНУЮ БЛЯДЬ
Мне строит глазки молодая блядь.
Хотя... какая молодая? Лет тридцать пять.
Блестит небритою щекою на электрическом свету
И что-то басом тихо воет в мобильнопресную трубу.
Назавтра явится с мохнатыми ушами,
В уборе головном с названьем "Жуть",
С такими одинокими и тощими глазами,
что еще чуть-чуть, и старый мальчик
Вольдемар Петрович, рехнувшийся сосед,
С нетленной чистой совестью надумает всплакнуть,
Прощебетав под нос, как водится, беспрецедентный бред.
А блядь меж тем заботливо притащит банку корнишонов,
пучок загадочных цветов и пару неуклюжих снов,
Завернутых в газету "Правда" за тридцать девятый год,
И целомудренно в запой со мной уйдет.
131110
_^_
ДОРОГА ДОМОЙ ПОЗДНИМ ВЕЧЕРОМ
22:15.
Крылья из меха густого, пушистого
Одеваю на голову, на затылок.
Выхожу. Небо - бархатно-мшистое.
Закрываю вход, чтобы не было лишних дырок.
Дверь тяжелая пассивно сопротивляется,
Яростно борется с моим актом,
Будто изнутри кто-то пытается
выстоять, остервенело кривляется
и выражается отборнейшим матом.
***
22:35
Двойная надпись на троллейбусе
Устало повторяет: "В парк. В парк".
Он просто хочет уйти с дороги,
into the darkest dark.
***
23:05
Вас не пугает видеть в лице чужого прохожего
облик забытого человека?
Нет между ними ничего мало-мальски похожего,
Но придумываешь никчемно,
Что это тот, забытый зачем-то,
наклоняется к своему ребенку (пока без пола,
в шапке с белым чудесным бомбоном)
И заботливо опускает удивительное надменное веко,
Фокусируя зрение на ворсе и радиопомехах.
***
23:15
Дорога луны в узком канале яркая,
Фонари оранжево блестят.
Так красиво, что не дышу, скоро закаркаю,
А вороны в округе непременно заговорят.
***
23:30
Кость болит на левой ноге,
Большой палец на правой руке сводит.
Невозможно ходить и писать без боли.
Реальность вырывается и происходит.
101010
_^_
ВРЕМЕНА ГОДА
Оперевшийся на раздавленный подоконник,
Глядящий на кору придуманных веток,
На лепестки неживущих цветов,
Он напоминает самому себе горячее лето.
Горячее лето есть снаружи.
Оно же сидит в желудке.
Лето втекает в тело,
Как вода из лужи.
Не вытекает десятые сутки.
***
Когда горячее лето вытечет,
/а это непременно случится/,
Легкие его наполнятся сырой осенью,
Которая тоже как-будто лето,
Только похожа на полувысохшие простыни
После пронзительного минета.
***
Зима, разумеется, тоже произойдет.
Она будет совсем сухая, как хвост собаки,
Что сумрачно тулится, поджимая его, поднимая.
Никак, подлая, не уйдет
В трепетном ожидании обещанной драки.
***
А весной он снова оседлает окно.
Подоконник обвалится,
увлечет его в никуда.
И там, где есть только он
и что-то с названьем "ничто",
Ему очень понравится.
А на шею его /звонкую без звонка/
мелодично закапает,
спускаясь до пятого позвонка
Ледяная и неразборчивая вода.
лето 2010
_^_
ГОРОДСКАЯ СУМАСШЕДШАЯ
Слово "идиотка" - не для стихов, ты - просто дебильна.
"Ты - просто дебильна" звучит просто дебильно.
Какая досада, слово "дебильность" тоже не для стихов.
А ты простая и настоящая - и у тебя нет мобильного.
Создана, чтобы тебя видели, рожденная среди мотыльков.
***
Не смотри, я сейчас зарыдаю, я и так простужена сквозняками.
Песочные люди слушают твои нелогичные фразы
И, разозлившись, царапают джинсы.
Деваться им некуда - толпа. Они неприятно разные.
А слева наискосок - твои чистые глаза цвета листопада.
Ты улыбаешься им, заглядываешь в их лица.
Они же басом кричат, будто ты проездом из ада
и в прошлой жизни была блудницей.
***
Ты улыбаешься, честно, и слушаешь музыку снов.
Твоего мира нет и не будет, песочным людям его не узнать.
От твоей простоты мне хочется быть тобой.
Не смотри на меня, перестань, у меня болит голова.
Будучи тобой, как я смогу о тебе писать?
Да, и смешную шапку клошара
придется бережно надевать,
и превращаться в большего клоуна, чем я есть.
Это похоже на слово "жесть".
***
А ботинки твои на зверьков похожи,
живущих немного глупо, но радостно.
У тебя нет обиды на то,
что мир тебя не увидел,
В итоге жизнь - это просто факт
Для признанья в конце, что ты мало кого ненавидел.
Поди вон, черт возьми, забери свою настоящесть.
Оставь меня с куклами из соляриев,
С деревянными бездушными лопастями их сознаний,
С выстукивающими ритмы острыми каблуками.
Голубые пустые глаза мне ближе /хотя для этого нет причин/
Блеска твоих неземных зрачков и тепла подглазных морщин.
180509
_^_
МОСКВА, СОЛЯНКА, МАРТ
Солянка-улица. Солнце.
На голову капает с крыши дрянь.
Хорошо. Рядом люди как люди,
река и, наверное, древние духи сгустились.
"В такую рань?"-
шепчет старушка
В обезьяньем воротнике
И скрывается в пыльном грузовике.
***
Видели всё дома в переулке.
Голые кирпичи на стенах
за глухой стеной штукатурки,
вдоволь наслушались голосов
сегодня, аккурат в пять часов.
Я оглядываюсь на пустое окно,
И мне грустно, оттого что все меньше верю
в богов и богинь,
Но мечты мои упираются,
Жмурятся, скалятся.
Строгим ошейником уши помяты.
И всё равно. Лезут, звереныши,
Как дьявольские детеныши.
- У тебя льдинка в уголке рта.
- Ерунда.
***
Ночью я видела свои руки на незнакомом лице
И чьи-то ладони стирали пыль с моих щек.
А затем все встали, отряхнулись
и отправились
На кухню варить борщок.
***
Восточные иностранцы
в апельсиновых жилетах
(клац-шмяк) долбят лед.
О чем они думают, разбивая стекло?
Кто их разберет?
Получили, заплатили, куда-нибудь унесло.
Вверх по горе - церковь и колокол.
Ни души.
- Какое ложное здесь тепло.
- Не спеши.
Желтая дорога, ноги в мурашках,
Тихо вокруг
И не видно в карманах рук.
***
На Покровском бульваре
мужчина в тонком пальто
Марширует, размахивая руками,
Будто он героиня Барто.
Бесплатный туалет,
скромный парк с детьми,
Морской аквариум
с акулами и зверьми
На цокольном этаже.
В витрине на перекрестке - стол,
две желтоволосые дамы
усаживают в вазу желтые тюльпаны
и делают им сахарный укол.
Почему, почему
Не взяла я фиксатор своего сна
Ко всему прочему?
Капилляры перетянуты,
заморожены, кровь не пьется.
Пальцы от холода липнут к бумаге,
где толпятся слова
без верха и дна.
А тем временем из-за угла
Молча смотрит сырая весна
И смеется.
_^_
ПОСИДЕЛКИ
Она слушала песню про Питер и Магадан,
Притворялась женщиной-вамп.
Вода лилась за шиворот вам,
И стекала по позвонкам.
Девушка с белыми волосами,
Не очень красивая на свету,
Смеялась разными голосами
И несла откровенную ерунду.
Ночью дед ее лысый
торговал сундуками,
запущенным барахлом, старыми штанами,
мерз всю ночь,
не хотел уносить их в дом.
Выживший из ума пьяный гном.
***
Мальчик в толстовке
с губами Цоя под капюшоном
и Дэйв в рубашке с коротким рукавом,
решили сбежать на другой конец света
и любить шестьдесят восьмой год,
будто он женщина Виолетта.
***
Я украла велосипед
и пушистые белые рукавицы
у одной душевнобольной девицы.
Мне было стыдно, чего уж там..
А было бы стыдно вам?
***
Красные стены не помогают.
Чакры закрыты.
Мне чудится, что вы убиты.
Совы в пучках травы,
Ухают, сторожат наши сны
И плачут.
Чувственное безумие хорошо тогда,
Когда по игрушечным проводам
фальшивые чувства скачут.
Настоящие -
ни-ког-да.
Настоящие не водятся в проводах.
_^_
НАДЯ ПЕТРОВА
За решетчатыми окнами
разгорался тусклый свет
Пыльный фикус тулился
в углу, там, где буфет.
"О боже, боже, что же там, что же?-
Надя Петрова неистово восклицала,
Хватаясь за метафорические ножны
Нетерпеливо топча асфальт тротуара.
"Ах, я чую этот свет кожей родной!"
Ну, уж, Надя, прости.
А какой ты хотела чувствовать?
Чужой?
080509
_^_
О ПРОДАЖНОЙ ЛЮБВИ
Не помню. Кажется, была в трамвае. Из августа выпаривался день.
Не помню. Кажется, от Ленинского ближе к югу /там чадит промзона/
звучало и звенело что-то очень живо.
Мне даже на секунду показалось
Что настал апрель.
И за спиной нетрезвые мужчины костерили Аризону.
***
Говорили? Молчат, сторонятся. Молчали? Трезвонят, стучатся,
Обнять не боятся в немытом метро. Я лягушка-квакушка, мне светло.
Шмыгаю носом, ем вафли, пью чай, ночью не плачу, слушаю лай.
Лают собаки, гавкают псы, люди снимают с людей трусы.
Всюду жизнь, везде облака, на горизонте гниют стога.
Ты уходи оттуда, не цепляйся как хвост, не вонзайся руками
в чужеродность волос. Не стучи сапогами... или что у тебя, носки?
Шлепанцы? Ботинки? Портянки? Бесформенные кульки?
... один черт! Я б нашла изысканнейший бордель,
там совы над входом вниз головой
и пернатая трель, и над выходом сычей одноглазых строй.
Приходили бы грустные люди, засыпали к утру,
Платили деньги, получали любовь. Не ваш пресловутый секс,
а чувство кипящее в кровь, испытанное к нетронутому нутру
бонусом или в подарок или по акциям или со скидками.
Ночи любви бы плавились в промежностях арок,
предваряя явление солнца, превращаясь в огарок
в красном огне под уханье филина при погасшей луне.
Ты хочешь спросить, что бы было не так?
Ничего. Высматривая тени души в углах,
ты всю ночь бы сидел, лежал и ходил,
любовь вдыхал, одуревши платил,
а в полдень бежал за порог. И танцевал на холмах.
И бродил.
_^_
НА ОХТИНСКОМ МОСТУ
Когда стоишь на Охтинском мосту
Глубоким вечером,
А, может, ранней ночью,
И сквернословишь где-то на судьбу,
А где-то на себя,
Ругательства отборные
разбрызгивая крошкою песочной,
Ты смотришь вправо - ничего там нет,
Налево - там Манчестер горбится надменно.
К весне завесят белой пеленой,
И он исчезнет непременно.
***
За шкирку тащишь, чтобы не замерз,
Шамана дикого, накуренного травкой.
Откуда здесь, на Охтинском мосту, шаман?
Все проще легкого,
из плоскости, которой нет для нас
и для твоей /читателя/ затравки.
А под мостом собрание ворон.
Вороны что-то обсуждают.
Ты материшься, как дракон.
А птицам все равно,
Поскольку птицы думать не желают.
***
Он слишком быстро выгорел вначале,
Освободив заточенных из плена.
Страстями жег душевно и печально
Все, что пульсировать могло,
как вена.
Осталась плоть - груба, как пятка пса,
Которого машина сбила где-то в девяностом.
Все загрубело, поросло мозолью,
Ты можешь шрам на животе лизнуть,
Но не забудь посыпать солью.
***
Одной товарке удалили
Орган внутренний
/похоже, что желудок/.
Две трети удалили как с куста.
То, что осталось,
научно называется
"культя желудка".
Звучит ужасно терпко, да.
И неприятно,
Как-будто черт царапает мозги.
Но что поделать? Жизнь
жестока, а товарка рада,
что мало ест
и даже полюбила вдруг стихи.
***
Моя подруга дней
или мой друг сердечный,
Хочу признаться я,
Что в то чудное время,
Когда луна выходит из-за туч,
Меня тревожит культя восприятия.
Она хватает спазмом под ребром.
И если третью треть вдруг кто-то иссечет,
Ты погрузишься в вакуум бессрочный.
Исхода я такого не желаю.
Хотя все это разговоры. Точно.
Останься, улыбнись,
Симпатизируй мозгу и ногам
Бегущих мимо женщин и мужчин,
Кричащих фразы из великих книг.
Одни живут в страстях, другие ищут страсть.
Куда бы ты хотел попасть?
***
Матильда где-то матерится.
И я хочу сказать: "Матильда! Боже! Боже!"
И что-то закричать в приливе сил и страха.
Сигара медленно в углу коптится.
Безвестная Матильда, я твоя собака.
***
Рожай слова, вытаскивай обиды,
Бей по спине, безумствуя в ночи.
Но только не молчи.
100809
_^_
КТО ПОДСТАВИЛ КИЕВСКИЙ ВОКЗАЛ?
Мир всегда разный.
С бетонной дороги - один.
С речного трамвая - другой.
Из поезда - третий.
Ничего не поделаешь.
Он такой.
***
Соседи орехи грызут,
По коридору пиво несут.
Солнце ложится на половину лица.
Смотрю, кто-то раскинул руки
Улыбается и бежит /где у него тормоза?/
Семечки застревают в зубах.
Люблю проверять глубину резкости
На словах.
За одними лицами есть другие,
третьи - прямо за ними.
Это как в карты играть -
Валет пригибается, король наступает.
Вереница людей умостилась гуськом.
Дурацкий вагон, пахнущий спиртом
и сквозняком
Бирюзовые майки качает случайным ветром.
Цыгане полощут яркие юбки
На пыльной сельской дороге.
Седые люди жмутся под узким перроном.
Фонтаны без дела
На глубине водоемов убогих
томятся в бархатной тревоге своей,
и сливаются с перьями голубей,
Мне все это надоело.
Граждане, где намочить ноги?
Крыши - глянец фотобумаги.
К четырем сторонам света
блики несутся ватагой.
Острия антенн,
В тоске по движению,
Ждут сигналов
и завоеваний
собственным отражением.
***
Осторожно, Зосимова пустынь.
Кто живет в теремке?
Собака Зоська?
Дед Зосима?
Бабушка Зелимуха?
Или черный кот, похожий на муху?
***
Сначала шпарят ударные.
Следом включают бас.
Раздается эффектный визг две тысячи раз.
Внедряется соло-гитара.
Снова бас с ударными
И голос десятилетий,
Когда родители были парными.
Барабаны взламывают трухлявые двери
коробки черепа, будто уставшие звери,
И захлопывают ее, возвращая на место.
Успокаивают, разбавляют воздух,
Как сдобное тесто,
ритмичным стуком колес
И местами всплывающими винными пробками.
Нежными. Робкими.
***
Приснился поцелуй длиной в секунду,
Тебе, очевидно, хотелось его продлить.
Пес в траве повел рыжим ухом,
Трещали кузнечики, что говорить -
Ворчливые зеленые человечки.
Ты сейчас в каком-то глупом отеле
Кажется, в Нижнем,
С высокой девицей в теле.
Приходит кто-то очень похожий на Фли,
Дышит фразой: "Малыш, поменяй доллары на рубли".
Тут кто-то звонит и кричит,
Что сын хорошего человека
Гуляет под дождем
На футбольном поле
С начала прошлого века.
Человек говорит стихами: "Забери его, добрая Поля,
С гребаного футбольного поля,
Очнись, пора вставать!"
И я одеваюсь, в самом деле,
надо забрать.
***
Конфеты "Вкуся" - самые вкусные.
За уши не оттащишь.
Конфеты "Угрюмка" - смешные,
Но на любителя -
от них мрачно таращит.
Виктор Иваныч - человек непривычно
широкой души.
Хитро смотрит и говорит:
"Пойдем, покажу, где конфеты лежат.
Только не шурши".
А то берется бодаться, смеяться
И притворяться, будто у него вши.
***
Одинокий рвется через крапиву.
Пузатые взяли по пиву.
Голый трамвая боится.
Бородатые женщины докрасна
Растирают свои краснорожие лица.
У них, не поверите, весна.
***
Мы пометили крестиком место,
Где наши тени встречаются.
Над башней /водонапорной/
шмыгают самолеты.
Летают. Не кончаются.
Три белых козы щиплют стог сена.
Из-под забора смотрит собака
И улыбается, как Петрова Лена.
В детстве любила я
рисовать красные грузовики,
А Лена Петрова - оранжевые буйки.
Она за них заплывала,
а я на месте плясала.
***
Деревня Толстопальцево есть в природе
Причем, подумать только, она видна отовсюду,
При любой погоде.
Деревня Длиннопальцево куда-то запропастилась,
облезла, неровно обросла и перевоплотилась.
Колючая проволока делит газоны на клетки.
Мы трясемся, как марионетки.
Я катаю по спине грязь
и вспоминаю запретную связь.
Скоро дом. Скоро дом
С толстым оконным стеклом.
Не сейчас. Не скоро.
Потом.
260709
_^_
|
