С ТОЙ СТОРОНЫ СТЕКЛА
НИКТО
Под свисток динамичного паровоза
Умирает Анненский на вокзале.
Никакая поэзия или проза
Ничего пронзительней не сказали.
Ждут курсистки прекрасного педагога,
Паровозный дым окна черным застит,
Царскосельская тихо поет дорога,
И Одна Звезда незаметно гаснет.
_^_
* * *
А мы, Георгия Иванова
И Ходася ученики,
Сегодня засыпаем заново
С раскрытой книжкой у щеки.
И не в России, не во Франции,
И не в Израиле умрем,
Чтобы в туманной ресторации
Сойтись и выпить всемером.
_^_
* * *
Художник должен быть голодным.
Какая чушь!
Он может быть каким угодно,
Как скарамуш.
Но если это невозможно
И он поэт,
То предложите осторожно
Ему обед.
Он не откажется, ей-богу,
А будет рад
Читать к столовой всю дорогу
Про тлен и ад.
А после, из столовой выйдя,
Отдаст поклон
И скажет вам, что вы Овидий,
А вы Антон.
_^_
СЛОНЫ
Как два слона
В посудной лавке,
Он и она.
Любовь по Кафке.
Он ищет нож,
Она - святая.
И не уснешь,
Слонов считая.
_^_
* * *
Видно даже слепому,
Что ты глуха,
Но любому святому
С тобой греха
Захотелось бы, если б
Тебя узрел.
Как же все-таки лестно,
Что я успел.
_^_
* * *
C утра предложит кофе проводник,
А я не откажусь - я кофеголик.
Ну, а пока таинственный двойник
С той стороны стекла подсел за столик.
Он открывает черную тетрадь
И водит пальцем, улыбаясь хищно...
Я не могу ни слова разобрать!
А он твердит, но ничего не слышно.
Зачем ты здесь? - шепчу туда ему.
Оставь меня! Я для тебя безвреден!
А он дрожит и падает во тьму...
О Господи! Куда - мы - едем?
_^_
* * *
Истинно я не знаю,
Сколько прошло веков,
Но уста отверзаю,
Чтобы сказать: "Готов".
Господи, дай воскреснуть
И послужить любви,
Дабы уста отверзнуть
Тех, с кем сюда легли.
Страшно среди несметных
Жирных и земляных
Скользких червей бессмертных,
Жадных червей твоих.
_^_
* * *
Непарные сапоги
И парному не идут
Ах Господи помоги
В течение трех минут
И парный найти сапог
И пару себе сыскать
В чем черный топтать песок
Кого по-над ним таскать
_^_
* * *
Рукопись, найденную в ботинке
Умершего бомжа,
Где о грудинке и четвертинке,
Где о простынке и о блондинке
С пятого этажа,
Где о дубинке, спине, дубинке
И нежелании жить в глубинке,
Я отложил, дрожа.
_^_
* * *
Птица Феникс и птица Христос
Отрастить бы подобные крылья
И апостол напишет прогноз
И поднимется вмиг эскадрилья
Я дарил тебе розу ветров
Но натура животная зверья
И шипами проросшая кровь
Не позволили выпустить перья
_^_
* * *
Мы звездная пыль, и только,
А может, и просто пыль.
Осядем на книжных полках -
Несладостный старый стиль.
Мы станем сиюминутным
Среди неземных красот...
А кто-то проснется утром
И тряпочкой нас сотрет.
_^_
* * *
Пришей мне пуговицу счастья,
Суровой ниткою пришей,
Возьми иголку, приучайся,
Теперь я твой, а был - ничей.
Пришей мне нежность и хорошесть,
Распутай сердца узелок.
Нет, проявляешь осторожность
И сразу вешаешь замок.
_^_
* * *
Сделали очень больно,
выбросили в окно,
щурились вниз довольно,
долго смеялись, но
кто-то сказал: "Постойте,
он ведь один из нас
и заслужил, не спорьте", -
вышел за ним и спас.
_^_
* * *
Бесконечное море, остров,
Посылаю сигналы SOS.
Я нуждаюсь в тебе так остро,
Словно ты Иисус Христос.
Раньше ты бы меня любого
Не оставила бы в беде,
Но спасаешь теперь другого
И ведешь его по воде...
_^_
* * *
ты музыка последняя моя
чей сумрачный мотив почти не слышен
так мертвые меж мертвыми снуя
не в силах молвить голосом остывшим
так осень злая лижется как смерть
клубами дым летит в дома и клубы
так возраст замораживает губы
и я не в силах в зеркало смотреть
_^_
|
