ДВЕ МЫСЛИ
1.
Профессор есть сумма знаний
плюс ученая степень.
Каждый цветок, мы знаем,
имеет листья, корень и стебель.
В основу дороги хороший строитель
кладет щебень.
Птице даны крылья,
поэтому птица летает.
А я готова выбросить все,
включая ковры и мебель.
Обладание чем-либо
быстро надоедает.
2.
Чем больше даешь, тем меньше
имеешь взамен.
Важен итог, а не путь -
скажет любой спортсмен.
Одиночество вряд ли лучше, но это когда
не бывает измен,
и не надо кого-то просить
о счастье на блюде.
Я, как ни странно, уже не хочу
никаких перемен -
пускай "доброй ночи" и "доброго дня"
желают разные люди.
_^_
* * *
Все, что ты знаешь о жизни, любая блажь -
книги, картины, сны, голоса подруг,
боль от пощечины, ревность и эпатаж -
это всего лишь разнообразие мук.
Громкое имя, к примеру, Маркиз де Сад,
дети, которых ты тащишь в детсад силком,
дом Хундертвассера - яркий его фасад,
дом, нарисованный белым простым мелком,
перевороты, их лозунги, новый стиль,
гимны, цветные флаги, немое кино,
все, что возможно хранить или сдать в утиль,
все, что напишет об этом Раймон Кено,
или другие, кому не писать невмочь.
Даже идеи единства полярных вещей -
все маета, придуманная за ночь.
У каждого свой итог бессонных ночей.
_^_
* * *
Когда купили кресло у соседки,
ты пел, себе отстукивая ритмы
на нем; а я высиживала рифмы
с упорством обезумевшей наседки.
Потом купили бра и покрывало,
альбомы чтоб рассматривать уютно.
И наслаждались этим обоюдно,
засиживаясь затемно, бывало.
Теперь нам в этом кресле очень тесно:
меня достали споры до упада
о месте Пикассо и Таль Коата
в искусстве. Мне уже не интересно.
Ты можешь воспринять сие как вызов,
или слезами горькими облиться,
но это кресло больше не в таблице
моих периодических капризов.
_^_
* * *
Сережа, десять лет назад,
когда безумней и моложе
была мечта и взгляды схожи,
и цель не ведала преград,
искусство требовало жертв.
Я выбирала Ваши флаги
пера и гамлетовской шпаги
геометрический сюжет.
И, как Офелия, в бреду,
облокотясь на спинку стула,
глядела в озеро сутуло,
имея этот путь в виду.
А Вы - злой гений и шаман,
бросали слов невнятных блестки,
что после сыпались известкой
на театральный наш роман.
_^_
ПРОГУЛКИ ПО ПЕТЕРБУРГУ
Мне кажется, что было Рождество.
В театре без объявленной причины
спектакль отменили в этот вечер.
И мы пошли гулять. По набережной мимо
ахматовского флигеля, Публички,
библиотеки Маяковского, потом
зашли в Толстовский дом, и во втором дворе
стояли долго. Дальше - в БДТ,
всего лишь посмотреть, что там дают.
Оттуда - на Гороховую, в дом
Евметьева, с колоннами, зеленый,
где мало что осталось с тех времен,
когда безвестный архитектор строил
сие жилье, и кабы не ротонда
мы б вовсе не пошли. Но четверть часа
отдали восемнадцатому веку.
И вышли на Садовую потом.
Там посетили книжный магазин,
купили что-то, я сейчас не помню,
затем вошли в метро "Сенная площадь",
и ехали, наверно, с полчаса
до станции "Московская", где Ленин
своею неизменною рукой
показывал проспект одноименный.
Потом зашли в кафе перекусить,
а после очень долго поднимались
без лифта на какой-то там этаж,
а через час спустились к остановке,
и я тогда поехала домой.
Вы тоже торопились на автобус.
Вас ждали объяснения с женой,
остывший суп, любительские сушки
и купленная книга у Сенной.
_^_
* * *
Ночь молока в мензурке.
Город зевал мостами.
Чудо оград в мазурке
и купола с крестами.
Рвалось июльство в окна.
Дождь по литаврам крыши
нотою "до". И локон
над фортепиано, рыжий.
Руки в перчатках плюша
лучших домов Гааги.
И до рассвета ужин
в тесных залах "Собаки".
Степ отбивали мысли
сбитыми каблуками.
Длинные фразы висли
в воздухе проводами.
Небо луной заплыло,
как от удара веко.
Таким, наверное, было
утро начала века.
_^_
* * *
Сказать "Не люблю Новый год" -
Иногда даже взрослым дарят подарки
Салат "Оливье" забавляет,
но еще веселее под утро на кухне
Я помню, когда-то нам очень хотелось
поселиться в провинции где-нибудь
Так и случилось. Но берег большой,
его сторонах, практикуя свою независимость
Прости, я не жду тебя в гости,
Я лучше возьму почитать
"Большую элегию Джону Донну".
Мне кажется, кто-то из нас сошел с ума,
твой голос по радио слышится чаще,
Да и я хороша, ведь за всю эту зиму -
ни звонка, ни печатного слова. Дела.
И не знаешь, за что хвататься
(в изучении, скажем, санскрита).
А теперь, отправляя message, я вижу
"Приложение выполнило недопустимую операцию
_^_
САМОЕ СЛОЖНОЕ
А Вы про мебель написать могли бы,
(про мягкую, уверена, смогли б).
А я про ту, что, например, из липы,
какой-нибудь изысканный верлибр?
Про замкнутость трюмо и книжных полок,
уставших не от книг, а от идей.
Про то, что деревянный век не долог,
как детство у взрослеющих детей.
Про ножки у стола и у серванта,
про полировку лаком (так занятно!).
Про то, что пролит суп из консерванта
на табурет. И остаются пятна.
Про то, что иногда на дверце шкафа
так вызывающе блестит смола...
Да ладно, Вы ж не Гессе и не Кафка,
не надо, я бы тоже не смогла.
_^_
* * *
Хозяйка читального зала,
журналов и книг королева,
почти все на свете знала,
хотела, могла, умела.
Она фолианты разные,
как будто чулок с ноги, -
снимала легко и страстно
с полок. Ее руки
просил букинист печальный,
потом кандидат наук
прельстился ее плечами
и, в общем, заполнил круг
знакомых. И холодильник.
Но день с глубиной тарелки,
банальнейший как будильник,
заканчивался у грелки.
И редко под абажуром
трехкомнатного жилья
наука жила ажурным
предметом ее белья.
Все чаще великой Грецией -
Кавафис, Эсхил, Гомер.
Мечтой умереть в Венеции,
как Дягилев, например.
Природу таких поворотов
она оценила вполне,
Египетские ворота
разглядывая в окне.
И все было ровной гладью,
как почерк библиотечный.
И медленно старилось платье
в ее недостойном отечестве.
Хозяйка бесценных изданий,
бумажной горы величество,
страдала избытком знаний
и недостатком личности.
_^_
СТЕРВА
Я лежу в гамаке и считаю вранье кукушки,
переделываю стишок и курю сигареты "Шипка".
Я, конечно же, дрянь такая от пяток и до макушки,
бесполезная обществу тварь, надоевшая шибко.
Ибо время мое не расписано по минутам.
Я живу слишком близко к земле среди шума и гама.
Целый день мне звонят откровеннейшие зануды,
и от некоторых из них устаешь, как от спама.
Я не верю в содружество сил эгоистов и слабых.
Лишь здоровый цинизм вызывает во мне улыбку.
И людей не люблю, хотя видела очень славных,
постигавших чужую жизнь на своих ошибках.
Посему я бросаю слова, ни о чем не жалею,
и пускай перед сном это будут читать малолетки -
ничего не хочу, никого не зову, старею
и глотаю, как многие здесь, по утрам таблетки.
_^_
|
