МОСТ
* * *
Я лежу на земле, без движения отчего-то,
Но я всё-таки здесь, значит, кто-то меня принёс.
Значит, надо любить этих солнечных идиотов,
Тех, которыми жизнь мне настойчиво тычет в нос.
Но, как часто бывает, вода не течёт под камень.
Я лежу без движенья, и губы мои сухи,
А они, испаряясь, становятся облаками
И болтаются там,
недоступные, как стихи.
июнь 2011
_^_
* * *
Я был твёрдый и холодный, я был мост, я висел над бездной.
Это всё, что я знал - я был мост, я висел над бездной,
Это всё, что я мог - быть мостом и держать края.
Я был твёрдый, холодный, полезный и бесполезный,
Я смотрел в пустоту подо мной и стоял, стоял.
Я был мост, и вокруг был туман, и туман был белым.
Год прошёл,
или дни,
или день,
или меньше дня.
Пустота подо мной,
не имея другого дела,
Равнодушно и пристально
вглядывалась в меня.
февраль 2011
_^_
* * *
Говорят, это Прага не хочет солнца,
Месит длинную сонную пену дней,
И служанка нагнулась уже к колодцу,
Но вода не сомкнулась ещё над ней.
Вышел вечер, и полночь трубит глашатай,
Крыса тащит беду на гнилом хвосте.
Небо грузно ложится на нимбы статуй,
На костел из драконьих сухих костей.
Горсти черного жемчуга в черных ветках,
Много ветра на площади, мало слов.
Пляшут, не улыбаясь, марионетки,
Вацлав пасмурно смотрит поверх голов.
Отрешённы святые и место свято,
Место пусто, и дело идет к утру.
Тучи стонут от ливня, не спят солдаты -
Прага тоже желает обнять сестру.
А сестра весела, и сестра лукава,
Холодна и прозрачна её рука.
Город с вечера молча глядит на Влтаву,
Но вода не сомкнулась над ним пока.
август 2011
_^_
* * *
Чтобы стать интересным для местной литературы,
Проигравший народ должен петь и курить табак.
Но хозяин не жалует долгие перекуры.
Вон, водитель свернул и потребовал полный бак -
Этот автобус идет через Потомак.
Остается работать, держаться семьи и дома,
Посылать к океану детей - может, что найдут,
Остается молчать, только в хижине дяди Тома,
Напевая вполголоса, скромный хранить уют,
И они поют.
Далеко на юг, у соленых вод,
Там, где солнце днем высоко встает,
Там, где небо красное от беды,
Там растут невиданные плоды,
И бежит их кровь по стволу к корням,
И число их множится не по дням,
И они качаются на ветру,
Иссушая черную кожуру,
В кроне древа спрятаны их тела,
И веревка каждого обвила,
И дышать не велено, берег тих,
Позволяя ветру баюкать их.
Занимается ночь, аллигатор уходит в воду,
Голопузые дети дерутся, забыв про сеть,
Чтобы стать интересным сенату и Генри Форду,
Проигравшим не стоит так много курить и петь.
И неловкие негры сжимают в руках аккорды,
Как нехитрую снедь.
Веет свежестью с океана,
Можно сесть на песок и спокойно дышать пока.
И в заржавленных сумерках штата Луизиана
Только легкие, рваные, красные облака.
май 2011
_^_
* * *
Я была мала, и ходила с папой
За грибами, и находила даже,
Я читала ночью под тёплой лампой
И боялась - выглянут и накажут,
Не умела шить, покупать ботинки
И варить пельмени и макароны,
Но зато тогда, ковыряя льдинки,
Вырезая зайчиков из картона,
Говоря с игрушкой, рисуя кукол
И из интереса кусая руку,
Я весь день сидела над этим делом,
Я вообще-то столько всего умела.
Я хочу опять, чтобы было так же:
Книги с полосатыми корешками,
Я боюсь, что выглянут и накажут,
Что дурак Валера расскажет маме.
Не скучать одной, а скучать с другими,
Не хочу быть с вами, не буду с вами.
Так куда я делась и где мне имя?
Потерялась между двумя домами,
Между Комсомольской и Тёплым Станом
Как зашла в вагон, так ещё не вышла.
Из меня вообще ничего не вышло.
Я могу петь громко и пить из крана,
И ходить босой по железной крыше.
Не бояться школы и воскресений,
Уходить оттуда, где стало тесно.
Я же филигранно варю пельмени,
Почему мне больше не интересно?
ноябрь 2011
_^_
* * *
Пошто, царевич, в золоте не спится,
Зачем ты хнычешь, просишься наружу?
Пока темно, ложись в своей светлице,
В руках у спальни, мягкой и недужной.
Пока ты спал, там солнце восходило,
И места нет под небом и на небе.
Качайся в люльке, не держи перила,
Лети наружу, поднятый на гребень.
Лети, как будто мир тебя не тронет,
И свет в окно не выдержит и брызнет,
И вот, горят отбитые ладони,
Как первое прикосновенье жизни.
Да, это я ползу, содрав колени,
Через ковры, занозы и пороги,
Качусь, качусь по солнечным ступеням,
К тебе, родному, падаю под ноги.
И не встаю. Но ты мне не поможешь,
Ведь ты не ждал меня, на самом деле,
Как будто был несложен и ничтожен
Весь путь мой - до тебя
от колыбели.
И ты идёшь, руки не подавая.
И я встаю босой ногой на камень,
Дрожат колени, сердце и сама я,
Как школьница, не выдержав экзамен.
Как ласточки трепещут у насестов
И как малыш впервые на корриде.
Как ты дрожал, когда боялся в детстве,
Как до сих пор дрожишь, когда не видят.
16.03.2012
_^_
* * *
Я хожу танцевать, я настраиваю гитару,
Я гуляю с людьми и всегда забываю зонт.
Я коплю себе память - такой пенсионный фонд,
Я готовлюсь к тому, что когда-нибудь буду старой.
Вот я сяду в тени под крылом своего подъезда,
И закрою глаза, и попробую вспоминать.
Вспомню школу и свадьбу, и вспомню отца и мать.
И вокруг будет лето, а передо мною - бездна.
31.03.2012
_^_
* * *
да неважно, на чём это сказано, на каком
языке человеческом или совсем другом,
на машинном, на птичьем, на варварском диалекте.
может, все мы написаны на языке python
или странном гортанном, придуманном в древней секте.
может, божьи скрижали и были сперва пусты,
вот тогда-то и стали нужны ему я и ты,
как единственно верный курс,
самый грамотный opensource,
чтобы дружной семьёй -
концентрированный вопрос -
совершенное бытие.
это правда, весь все мы тревожимся об одном,
и поём об одном, и мы носим огонь и гром,
и кричим на своём - среднерусском, машинном, птичьем.
чтобы сбыться расплавиться влиться в тягучий "оммм"
и не маяться в душном накуренном пограничье..
я нашла себе дело - я буду сводить словарь.
строить мост, рисовать переход, зажигать фонарь.
я уже исплясалась себя объяснять тебе!
я не мать и не князь, и не солнце в твоей судьбе,
просто очень обидно - мы носим одно внутри,
но треклятые разные словари.
и тогда все мгновенно встаёт на свои места:
жизнь и есть, и была проста -
не священная битва, а дружеский поединок.
получается, смысл есть.
вот и я догоняю трамвай номер двадцать шесть,
ты бежишь на автобус, и оба мы без гроша,
у тебя точно так же истошно шумит в ушах
от апреля и кофеина.
05.04.2012
_^_
* * *
На планете, где третье солнце ещё не встало,
Голубые деревья под собственным гнутся весом
И седая гора, прорастая, дымит устало,
Я, закутав крыло, расправляя мохнатый хвост,
С наслажденьем вставая во весь трёхметровый рост,
Застывая, гляжу, как ты, сонный, идёшь от леса,
Улыбаешься весь и, светясь с головы до пят,
Осторожно касаешься щупальцем фиолетовым.
Говорю тебе: помнишь, три тысячи лет назад?
Я тебе до сих пор, может быть, не прощаю этого!
Ведь хорошее было место, и солнце яркое,
Интересная жизнь: то кошмар, то сундук с подарками.
Но ты вечно бурчал: с ноября по октябрь слякоть,
И толкаются в комнатах сонныечеловеки.
Ну, тогда ты, конечно, заставил меня поплакать,
Убедительно изобразив, что исчез навеки.
Ты же весь из себя выпендрёжник и одиночка,
Ни шарады не кинул, ни компаса, ни листочка.
Подождал бы меня, я б не маялся там один!
Пожимаешь плечом: мол, три тыщи - большое дело!
И песок под тобой вразнобой зацветает белым,
Не жасмином, конечно,
Но пахнущим, как жасмин.
12.06.12
_^_
|
