ЧЕРНЫЙ ПЛАЩ НЕМЕЦКОГО ГОСПОДИНА
Часть вторая
1
- Когда мы снимали предыдущую серию фильма о нашем герое, мы и предположить не могли, что финал этой истории окажется далеко не таким, каким виделся нашим сценаристам. Сама жизнь дописала его вместо них, - на экране молодой журналист говорил с нескрываемым волнением. - Несомненно, все вы уже знаете из последних новостей, что Пауль Барбье жив! И мы счастливы повторить это снова. Не переключайте канал, сразу после рекламы мы расскажем, что же случилось с нашим знаменитым героем.
Звонок мобильного телефона, оставленного на столике в прихожей, оторвал Ханнелоре от телевизора и заставил подняться с дивана. Звонил Курт. Голос его звучал взволнованно.
- Извини, что поздно. Но не мог не позвонить, есть просто ошеломляющая новость.
- Что за новость? - Ханнелоре вернулась в комнату, убрала звук телевизора, потом прошла на кухню, чтобы приготовить себе чашку кофе.
- Только что получил совершенно достоверные сведения о том, что директор фирмы, с которой мы собрались подписать договор, арестован за торговлю просроченными лекарствами и наркотиками.
- Не может быть! - Ханнелоре едва не уронила чашку, которую доставала с полки. - Это какая-то ошибка! Такое солидное предприятие, и люди...
- У меня в первый момент была тоже такая же реакция, - вздохнул Курт.
- Как может быть директор такого крупного предприятия, которое занимается медицинским оборудованием, быть связан с лекарствами и тем более, с наркотиками? - все еще недоумевала она.
- Через сеть аптек. Оказалось, что помимо концерна, он также владеет сетью аптек, торговавших просроченными и поддельными лекарствами. И этот господин Шумаков, который только что был у нас и осматривал наши цеха, также замешан в этих делах. Как совладелец нескольких таких аптек объявлен в международный розыск. Нам уже звонили из Интерпола. Как хорошо, что мы не успели заключить с ними никаких контрактов! Нужно также отозвать предварительный договор о сотрудничестве. Будем надеяться, что этот скандал нас никак не коснется, и репутация наших заводов не пострадает.
- Будем надеяться... - опускаясь на стул, повторила за ним Ханнелоре
- Но теперь нам предстоит искать новые площадки для сборки нашего оборудования. Ты говорила, что в Новосибирске есть еще одна фирма?
- Да, главный конкурент господина Неверского, - вспомнила Ханнелоре. - Еще осенью предлагал посмотреть его предприятие.
- Нужно собрать о них самые достоверные сведения. А что ты думаешь о Бразилии?
- О Бразилии?
- Ты забыла? У них тоже есть очень интересные предложения. На следующей неделе я лечу в Бразилию, и мне бы хотелось, чтобы ты полетела со мной.
- Да, конечно, - пробормотала Ханнелоре. - Мы должны рассмотреть все варианты.
Она никак не могла переварить услышанного. Директор, возможно, и замешан во всей этой истории, он производил впечатление не очень чистоплотного человека. Но не Павел. Он не был жадным до денег, это было очевидно с первого взгляда. Он не желал власти и уж тем более, славы. Зачем ему было идти на такое преступление?
Она так расстроилась, что уже не смогла смотреть передачу. И не увидела знаменитого архитектора, вернувшегося домой после полугодового отсутствия. Съемка была сделана в больнице, куда сумел пробраться один из вездесущих паппарацци. Разумеется, безо всякого на то разрешения, а потому кадры были не самого лучшего качества. Как только установили личность больного, около него сразу же выставили круглосуточную охрану. "Было бы кого охранять! Подумаешь, какой-то архитектор! Кому он нужен!" - вопил с презрением журналист, лица которого было не видно, когда его выводили. Включенная камера болталась где-то внизу и видно было, как мелькали упирающиеся кроссовки и ноги полицейских в начищенных до блеска ботинках. - "Хочу напомнить, что в этой стране существует свобода слова!"
Этот маленький эпизод в конце репортажа об известном архитекторе стал изюминкой всего репортажа.
2
Кто-то окликнул его по имени.
Это было странно, кто мог узнать его сейчас? Наверное, почудилось.
- Пауль! - снова окликнул нежный голос.
На этот раз он обернулся. Какая-то женщина с улыбкой смотрела ему в лицо.
- Вы ошиблись, - начал было он, и - осекся. Потому что откуда-то он знал эту женщину.
- Анита, - произнес машинально.
Перед мысленным взором возник старый парк, озеро с утками и качели. Он и девушка в розовой кофточке качались на этих качелях, то улетая в небо, то почти касаясь земли. Потом пили пиво за столиком открытого кафе и почему-то ссорились. Картинка мелькнула и исчезла.
- Пауль, - повторила Анита, с улыбкой рассматривая его.
- Вот так встреча! - поразился он, в свою очередь, разглядывая ее.
Это было и в самом деле невероятно, вдруг встретить Аниту после стольких лет. И еще более странно, что она почти не изменилась.
Ему нравились блондинки. Но Анита особенно. Когда он встретил ее, все другие девушки на ее фоне стали казаться грубо размалеванными куклами, поскольку она, если и пользовалась косметикой, то настолько умело, что заметить ее было почти невозможно. С виду не девушка, а ангел. Если бы ей еще ангельский характер. Но характер у нее был неуступчивый, и ревнивый. Потому они часто ссорились. И их роман угас также внезапно, как и начался. Наверное, от того, что они были еще очень молодыми.
- Знаешь, я совсем недавно думал о тебе, - вспомнил он неожиданно, глядя в ее глаза невероятной голубизны. - И ты не поверишь, но мне как будто кто-то сказал, что я обязательно тебя скоро увижу!
- Значит, у тебя открылся дар предвидения, - улыбнулась она.
- Можешь не верить, - пожал он плечами. - Можешь не верить, но это так.
- Я верю, - кивнула она. - Иногда нам приоткрывается будущее. Только мы не всегда это понимаем.
Он посмотрел на часы.
- Не торопись. Всех дел никогда не переделаешь.
- Это точно, - согласился он. - Может быть, присядем где-нибудь?
- Здесь есть неплохой бар, - сказала Анита. - "Аквариум" называется, там можно посидеть. Там такой огромный аквариум.
- Я, кажется, видел его, - вспомнил он. - Этот бар сам похож на аквариум, весь такой прозрачный.
В баре было пусто, только за дальними столиками сидело несколько человек.
- Скоро здесь будет тесно, - почему-то вздохнула Анита, когда они сели у стойки. - Осталось совсем немного времени, и он будет заполнен под завязку. Будет много работы.
- У бармена и официантов, - дополнил он. - Но мы-то будем отдыхать. Что будем пить?
- Апельсиновый сок.
- А мне сейчас надо расслабиться, - сказал он. - Поэтому я, пожалуй, позволю себе немного водки. Или крепкий коктейль, например, "Вырви глаз"...
Она улыбнулась.
- Никогда о таком не слышала!
И бармен не знал такого названия. Он попытался объяснить, как делается этот самый коктейль, но вдруг, с удивлением обнаружил, что не может - забыл. Ладно, махнул рукой, можно и просто виски. Побольше.
Приподнял стакан.
- Ну, за встречу!
Она почему-то вздохнула, но, тем не менее, подняла стакан и пригубила свой апельсиновый сок.
Немного помолчали, разглядывая друг друга. В душе у него нарастала какая-то тихая радость. Может быть, от выпитого. А может быть - от неожиданной встречи. Смотреть на Аниту - по-прежнему сплошное удовольствие.
- Просто замечательно, что встретил тебя, - сказал он. Он и вправду был очень рад. - За тебя, - снова поднял стакан. - Расскажи о себе. Как живешь? Где работаешь?
- Во многих местах, - туманно объяснила она. - Сегодня, вот, здесь в аэропорту. Именно поэтому мы с тобой и встретились.
- Это здорово, что встретились, - медленно произнес он. От выпитого натощак слегка закружилась голова, и язык стал непослушным. - Если бы мне не надо было улетать, можно было бы встретиться еще. Поговорить. Но я должен лететь. Тоже - работа. У меня вообще, вся жизнь это работа, работа... В личном плане не удалась. Я один. И очень-очень одинок...
Он едва не прослезился от осознания своего одиночества.
- Каждый человек в каком-то смысле очень одинок, - кивнула Анита.
Она всегда мгновенно угадывала чужое настроение. Очень чуткая. Он шмыгнул носом.
- Если быть честным... по-настоящему в жизни своей я любил всего только одну женщину, - сейчас ему казалось, что давнее юношеское увлечение действительно было самым настоящим. - Жаль, что я... я улетаю, и мы больше не увидимся.
- Кто знает, - улыбнулась Анита. - Кто знает. Возможно, и увидимся.
Он покачал головой.
- Нет. Я точно знаю. И живу я далеко, и самолеты... они иногда, видишь ли, разбиваются.
Она опустила глаза и вздохнула.
- Тебе действительно пора. Да и мне тоже. Прощай.
Поднялась. Надо бы проводить ее, но ноги оказались тяжелыми, да и все тело как свинцом налилось. Зря пил.
Сделав несколько шагов, Анита неожиданно обернулась и быстро произнесла напоследок:
- Все будет хорошо. Лети. И ничего не бойся.
- А я и не боюсь ничего, - угрюмо улыбнулся он. - И никогда ничего не боялся.
Хотя ему вдруг стало страшно - очень страшно.
Он открыл глаза и сразу понял, что находится в больнице.
Чье-то лицо склонялось над ним.
- Кажется, пришел в себя, - произнес чей-то голос.
- Вы меня слышите? - спросил другой голос. - Как вы себя чувствуете?
- Нормально, - ответил он и закрыл глаза. Больница исчезла.
Он хотел снова увидеть Аниту, ведь они так толком и не поговорили. Он хотел о многом ее расспросить. Ему показалось, она хотела сказать ему что-то очень важное, но почему-то передумала. Нужно снова встретиться с ней, нужно обязательно ее найти...
- Анита. Вернись, Анита. Где ты?
3
На этот раз все виделось отчетливо и ясно. Небольшая палата. Женщина у медицинского аппарата. Это медсестра. Мужчина в форме. Это полицейский.
- Пожалуйста, недолго, - произносит женский голос.
- Да, конечно. У меня всего один вопрос. Идентификация личности.
Молодое свежее лицо с веснушками и белесыми бровями под форменной фуражкой приближается.
- Вам знакомо имя Пауль Барбье? - спрашивает полицейский. - Кто он?
Голоса гулко отдаются в голове, дробясь и множась, как эхо в горах.
Он с утвердительно кивнул головой. Конечно, знакомо. Пауль Барбье.
- Кто он? - настойчиво повторил полицейский. - Вы знаете?
- Я... - он пытался разлепить непослушные губы. - Да... Пауль.
Его все знают. Он очень популярная личность.
- Пауль Барбье? - снова повторил полицейский, наклоняясь.
- Все, достаточно, - решительно произнес третий голос. Мужской.
Он закрыл глаза. Но прежде, чем снова оказаться в темном небытии, услышал: карточка. В его плаще была карточка. Ключ от машины. Последний вопрос: у вас есть "мерседес"? Есть ли у вас "мерседес"? Есть ли у него "мерседес"? Наверное, есть. Он всегда любил красивые и мощные машины.
Первым посетителем, которого к нему пустили, был Артур Ованесян.
- Просто не могу выразить, как я рад, что ты вышел-таки живым из этой передряги! - Артур, чуткая натура, шмыгнул носом. - Каких только предположений мы тут не строили! Но, поверь, у меня было предчувствие, что ты вернешься...
- Оно тебя не обмануло, - слабо улыбнулся он.
- Не обмануло! Надеюсь, что все страшное уже позади и здесь тебя живо поставят на ноги. Надеюсь, руки не очень пострадали? - Артур кивнул на бинты.
- Ничего серьезного.
- Это хорошо. Потому что тебя ждет большая работа. Нас обложили корреспонденты. Интервью за интервью, - оживившись, сообщил Артур. - Ты и раньше был человеком известным, но теперь стал просто мировой знаменитостью! Эта волна в газетах и на телевидении принесет нам кучу заказов!
- Я рад, - снова улыбнулся Пауль. - Только...
- Мы понимаем, что ты еще не в состоянии работать в полную силу, - спохватился Артур. - Но никто этого и не требует. Ты и так уже сделал больше, чем любой из нас. Мы ждем новых крупных заказов, - повторил он снова. Похоже, эта мысль его очень волновала. - Да, чуть не забыл. Пока ты был в... отсутствии, в офис приходила твоя сестра.
Он приподнял брови.
- Моя сестра? Ты же знаешь, я был единственным сыном у матери.
- Сестра по отцу, - уточнил Артур. - Ну, та, из Австралии...
Пауль наморщил лоб.
- Лора?
- Да, она так и представилась. Лора. И я сразу вспомнил, как ты как-то рассказывал мне о маленькой толстой фурии, которая подстерегала тебя в парке, где ты гулял с няней, и щипала за то, что ты отнял у нее отца. А тебе было, кажется, всего-то шесть лет.
- Пять, - автоматически поправил он.
- Очень настырная особа. И по-прежнему толстая. Расспрашивала о подробностях крушения самолета, но у всех нас сложилось впечатление, что ее интересовало совсем другое.
- Другое? Что - другое?
- Твоя доля в бизнесе! - рассмеялся Артур. - Разумеется, ей никто ничего не сказал. Потому что никто не верил, что ты исчез навсегда. Ладно, я побежал. Надеюсь, скоро увидимся в другом месте. Мы все ждем тебя в офисе.
Попрощавшись с Артуром, он откинулся на подушку и прикрыл веки. Лора. Предупрежден, значит, вооружен.
Были еще какие-то посетители, но он не всех узнавал. Вот и этого мужчину он вспомнить не мог. После укола заснул, а когда открыл глаза, увидел у кровати здоровенного детину с маленькой коробочкой в огромных руках.
- Вы помните меня, господин Барбье? Я муж Берты, Гюнтер Майер, - опасливо приподнимаясь со стула, произнес посетитель.
- Гюнтер...
- Так точно, Гюнтер Майер. Я бы, конечно, ни за что не стал вас беспокоить, да к вам и не пускают просто так, еле прорвался. Вы уж простите, господин архитектор, я сказал, что служу у вас. Но это можно сказать, так и есть, поскольку мы с Бертой как одно целое. Сказал, что я ваш управляющий. Только поэтому меня и впустили, дали мне пять минут. Времени мало, поэтому я сразу объясню, зачем пришел. Не подумайте, что я жалуюсь на вашу сестру, но это просто несправедливо - взять и уволить Берту безо всяких объяснений, в один день, после того, как она столько лет проработала в вашем доме! И хорошо работала, ведь у вас никогда не было к ней никаких претензий, верно, господин Барбье?
- Верно, - откликнулся он слабым эхом, пытаясь понять, что нужно этому Гюнтеру Майеру.
- Берта присматривала за домом и после того, как с вами случилась эта неприятность, ну, я имею в виду, когда вас... когда с вами произошла эта катастрофа. У нее всегда все в порядке, нигде ни пылинки, вы же знаете, господин Барбье, какая она чистюля.
- Знаю, - снова послушно откликнулся он.
- А ваша сестра, только появилась в доме, сразу же начала всех увольнять.
- Всех?
- Я так и знал, что вам ничего не сказали! - покачал головой Гюнтер. - Да, она всех уволила, не только Берту. И садовника, и этого нового охранника... Сказала, что не собирается содержать целую армию дармоедов. Что и сама в состоянии раз в неделю пропылесосить комнаты. Как будто Берта убирала дом раз в неделю, а в остальные дни отдыхала. Это очень несправедливо, и очень обидно, согласитесь, уж вы-то знаете, каждый работал добросовестно на своем месте.
- Мы и вернем все на свои места, - медленно произнес он.
- Я так и думал, что вы это сделаете! - обрадовано воскликнул Майер. - Я так и сказал Берте, когда по телевизору мы услышали, что вы - слава Богу! - все-таки вернулись; я так и сказал, надо немедленно идти к господину архитектору. Навестить его в больнице и рассказать заодно, как несправедливо с тобой обошлись. Он тебя нанимал, только он и может тебя уволить! Но Берта, вы же ее знаете, она стеснительная, побоялась идти. Да и жаловаться она не приучена, всегда молчит. Вот и сестре вашей тоже ничего не сказала, не стала спорить, просто собралась и ушла из дому, где проработала столько лет. Эта ваша сестра упала как снег на голову, взялась-то неизвестно откуда, вы ведь никогда о ней даже и не упоминали! Никто никогда в глаза ее не видел, и вдруг является, буквально через две недели, после того, как в газетах написали, что вы потерялись в джунглях, и объявляет, что она ваша ближайшая родственница и наследница. Ходила по дому как хозяйка, брала, что хотела, даже ваши вещи перебирала! И сразу же увезла куда-то несколько картин, которые вы очень любили. Картины вашей матери и эту огромную, непонятную, русского художника, что висела внизу в гостиной. Берта чуть в обморок не упала, когда вернулась из магазина и увидела пустые стены. Она так и сказала этой Лоре, господину архитектору, когда он вернется, это очень не понравится. После чего сразу же была уволена. Надеюсь, теперь она снова и навсегда вернется туда, откуда явилась. В свою Австралию. Хотя место ей, видит Бог, в преисподней... и ей и мужу ее...жестокая женщина. Она даже на звонки не отвечала. И Берте запретила. А ведь столько народу звонило, узнать, нет ли каких новостей о вас.
Дверь приоткрылась, и кто-то заглянул в палату.
- Мне пора, - заторопился Майер. - Пять минут мои кончились. Берта не решилась прийти, но она передает вам привет и вот, - он положил коробку, аккуратно перевязанную ленточкой на тумбочку, - ваше любимое печенье. Выздоравливайте, господин архитектор, поскорее, мы все с нетерпением ждем, когда вы вернетесь домой. Так я скажу Берте, что она может приступить к работе снова? Она хоть завтра готова... Она же прикипела к вашему дому, он ей как родной, с того самого дня, как вы его построили. Там, наверное, и не убирал никто с тех пор, как ваша сестра вселилась. Берта говорит, что к вашему возвращению не мешало бы навести порядок.
- Хорошо. Пусть приступает.
Когда за Майером закрылась дверь, он некоторое время смотрел в потолок отсутствующим взглядом. Потом развязал ленточку и открыл коробочку. Нежное печенье таяло во рту.
4
Воистину все в руках Господа, шепотом произнесла стоящая в дверном проеме Берта, вытирая глаза. Он услышал наши молитвы. Впрочем, Берта тут же исчезла, когда в гостиную спустились Лора и Вернер. Чтобы после завтрака продолжить начатый вчера вечером разговор. Пауль не стал завтракать вместе с ними, выпил утренний кофе в спальне. Он просто не хотел их видеть, эту толстую парочку дорогих родственничков.
- Но почему ты так долго молчал? - нервно спросил Вернер.- Прошло полгода...
В самом деле. Полгода - это целая вечность.
- Потеря памяти, - повторил он.
Пальцы Лоры терзали концы тонкого шифонового шарфа.
- Но когда ты понял, что ты это ты, почему не позвонил?
- Я сразу же позвонил, - размеренным голосом ответил он, - но ты положила трубку.
Вернер с недоумением посмотрел на жену.
- Я не могу поверить. Ты положила трубку?
- Я подумала, что это чья-то глупая шутка! - нервно откликнулась Лора. - А ты бы поверил?
- Нет, - помолчав, согласно склонил голову Вернер. - Пожалуй, я бы тоже не поверил. Тем более, что и голос у тебя изменился.
Какое-то время все молчали, бросая друг на друга косые взгляды, словно проверяя себя, происходит ли все это на самом деле, или это всего лишь сон, сон который видит каждый из них. Может быть, и ему это все только снится? Сон, собравший воедино семью Барбье. Впрочем, не всю. Отец тяжело болен, и не может больше путешествовать. Но сестра с мужем находились здесь. И все же, и все же у него оставалось ощущение, что кого-то все-таки не хватает. Да и они здесь совсем не для того, чтобы радостно приветствовать его после долгого отсутствия и чудесного возвращения из небытия. Его-то они, как раз, меньше всего и ждали. Как, впрочем, и он их. Но он вернулся домой. А они - зачем они здесь? Зачем приехали из своей Австралии? Оплакать его несвоевременную кончину? Он нехорошо усмехнулся. Ответ был очевиден. Они явились, чтобы осмотреться. Чтобы решить, как лучше распорядиться его домами, его машинами и мотоциклами. Ну, и деньгами, разумеется. Очень большими, по их меркам, деньгами. И тут он понял, кого не хватает. Нотариуса, зачитывающего завещание. Вот только зачитывать-то нечего, поскольку Пауль Барбье не собирался умирать и никакого завещания не оставил. Во всяком случае, так утверждал его адвокат. Об этом тоже писали в прессе, гадая, кому же достанется в наследство его уникальная коллекция "Харлеев". Отцу? Он очень стар. Оставалась сестра по отцу, толстушка Лора, люто ненавидевшая его в детстве. Впрочем, и сейчас она вряд ли испытывает иные чувства. Пауль Барбье воскрес, явился из небытия, и отнял у нее то, что она считала уже своим. У них, вероятно, даже нет обратного билета. Спросить? Впрочем, какая ему разница, как они будут добираться до своей Австралии. Да хоть вплавь, ему какое дело. Главное, чтобы эта парочка идиотов как можно скорее покинула этот дом. Его дом.
- И скоро они придут в норму? - Сестра со странным выражением смотрела на его руки.
Он пошевелил пальцами. Повязки уже сняли, но он все еще не мог до конца их сгибать. Особенно пальцы левой руки. Впрочем, работать на компьютере это не мешало.
- Потребуется какое-то время на восстановление. Нужен массаж.
- И это поможет?
- Надеюсь, да, - сухо ответил он, засовывая руки в карманы домашней куртки.
Лора встала с дивана и медленно прошлась по комнате.
- Ты действительно ничего не помнил все это время?
Как будто это сейчас имело какое-то значение. Впрочем, для нее, по-видимому, да. Возможно, у нее все еще теплиться надежда, что не все потеряно. Возможно, он не совсем здоров после всех этих приключений. И потеря памяти - верное тому свидетельство. Да он и выглядит не совсем здоровым. Обожженное лицо, руки...
- Я здоров, - сказал он. - И умственно и физически. И любой врач это подтвердит.
- Может быть, подтвердит. А может быть, и нет, - внезапно загадочно произнесла Лора.
Пауль поднял брови.
- Что ты этим хочешь сказать?
- Скоро узнаешь, - глаза Лоры сузились.
- Ты мне угрожаешь? - с любопытством поинтересовался он.
- Бог ты мой, ну конечно, нет! - поспешно вмешался в разговор Вернер, оглядываясь на жену. - Лора, о чем ты?
- Ты прекрасно знаешь, о чем, - повысила она голос.
- Лора, Лора, прекрати, - Вернер нервно забегал по комнате. - Я противник всяческих скандалов. Я серьезный бизнесмен и такая реклама мне ни к чему. Хватит с нас похождений твоего отца. Пауль, не обращай на нее внимания. Мы счастливы, что ты нашелся. Все могло иметь куда более печальный конец.
- Это надо же придумать - потеря памяти! - Лора передернула плечами. - Прекрасное объяснение некоторым совершенно необъяснимым фактам!
Он поморщился. Больше всего сейчас хотелось остаться одному. Но эти родственнички оккупировали его гостиную, бегают по ней, как два зверя, готовые к нападению. Уйти означала сдаться, осложнить обстановку, дать сестре шанс. Он ее насквозь видел. Лора сознательно провоцировала его на скандал. Чтобы можно было подключить прессу. Объявить на весь мир, что он сумасшедший. И ввязаться, таким образом, в драку за имущество, за деньги. Только напрасно она надеется, что это ей удастся. Прошли те времена, когда его можно было безнаказанно щипать. Он отрастил клыки и когти и стал своим в этой банке с пауками.
- У меня действительно было что-то вроде полной потери памяти. Я мог говорить, читать и писать, я знал многие вещи, но не знал, кто я и откуда, - ровным голосом объяснил он, скорее себе, чем им. - Странные ощущения. Я словно был и, в то же время, меня как бы не существовало....
- Допустим, что все это так, - Лора впилась в него уже откровенно злобным взглядом. - Только есть вещи, которые просто не поддаются объяснению.
- Какие, например?
Видно было, как она колебалась - говорить или нет? Или придержать новость для паппарацци?
- Например, этот плащ. Откуда он у тебя? Этот плащ я выбросила еще осенью! Я своими руками уложила его в мешок и отдала...
Она замолкла и растерянно оглянулась на черный плащ, небрежно брошенный на стул у двери. Ага! Он и так знал, что это не первый сбор дорогих родственничков, что сразу же, после первых сообщений о смерти знаменитого брата, Лора уже командовала здесь, уже распоряжалась его вещами, уже примеряла на себя роль хозяйки, перебирала, сортировала сокровища, которые вот-вот могли перейти в ее руки. Плащ. Ну, что ж, плащ не самое главное. Он окинул ее презрительным взглядом.
- Каждый, кто знает меня, подтвердит, что я много лет ношу вещи только этой фирмы, поскольку являюсь лицом этой фирмы. Наверное, даже не помня, кто я такой, я подсознательно сделал правильный выбор. При первой возможности купил точно такой же плащ, какой у меня был раньше. И хватит, - не удержался-таки, повысил голос, - хватит устраивать мне допросы!
- В самом деле, Лора, угомонись, - хмуро произнес Вернер, поднимаясь с дивана.
- Я не верю в чудеса, - с нажимом произнесла Лора, обратив на слова мужа не более внимания, чем на жужжание мухи. - Есть совершенно реальные способы проверить некоторые факты...
- Проверь, - согласился Пауль. - Ты помнишь парк, Лора? Помнишь, как мы гуляли...
- Я-то все помню, - прищурила глаза сестра. - А вот насколько хорошо ты помнишь жизнь до своей ги... своего исчезновения в Америке, будет проверять специальная комиссия!
- То, что нужно, я помню отлично, - он посмотрел ей прямо в глаза. - И совместные прогулки в парке в детстве, они просто впечатались в мою память. Отец надеялся, что мы, познакомившись поближе, станем друзьями. И ты прекрасно справлялась с ролью заботливой старшей сестры - при нем, разумеется. Но когда мы оставались одни, ты играла совсем другую роль, верно? Роль маленькой ведьмы, фурии. Какой и осталась. Не хочешь сейчас ущипнуть меня за щеку, чтобы посмотреть, как я буду плакать? Тебе, ведь тогда это доставляло большое удовольствие, не так ли, Лора? Мучить малыша, обвинять его в том, в чем он просто не мог быть виноват. Но хочу напомнить, что мне уже не пять и не шесть лет, и я вполне могу за себя постоять.
- Лора, нам лучше уйти, - умоляюще произнес Вернер. - Иначе вы неизвестно до чего договоритесь. Все-таки это твой брат. К чему эта ссора?
- А ты замолчи, неудачник! - обернулась к мужу Лора. - Ты ничего не понимаешь! Нищий губошлеп! Чуть на него прикрикнули, он уже готов ползти назад. Только, вот вопрос, куда? Твоя фирма прогорела, а ты даже не в состоянии осознать, какие деньги мог бы иметь, если бы не был таким... таким идиотом!
- Лора...
- Это ты всегда молчишь, а я молчать не буду! У меня есть доказательства! И я сумею ими воспользоваться! - гневно сверкнула глазами.
Это было уже слишком. Угрожать Паулю Барбье в его собственном доме!
- Еще слово и тебе придется искать другое место для ночлега, - предупредил он.
- Я уйду, я сама уйду сейчас, но я еще вернусь! - крикнула гневно Лора и выбежала из комнаты.
Вернер виновато развел руками. Глаза его бегали.
- Извини, Пауль, она сама не понимает, что делает и что говорит. Это все стресс. Не принимай близко к сердцу. Она очень много нервничала последнее время, очень переживала по поводу твоей... твоего исчезновения.
А еще больше - по поводу неожиданного возвращения, хотел съязвить он. Но смолчал. В конце концов, Вернер здесь ни при чем. Он никогда не видел его раньше, но и короткого знакомства было достаточно для того, чтобы понять, что он за человек. Человек с оглядкой. В отличие от некоторых других дорогих родственников, он не из тех, кто спешит делать гадости близким. Чтобы потом, не дай Бог, не пришлось расхлебывать их самому...
- Похоже, сестрица решила объявить меня умалишенным, и запереть в дурдом, чтобы в полной мере попользоваться моими денежками, - с усмешкой объяснил он. - Только напрасно она надеется на такой оборот событий.
- Не доставало мне еще такого позора. - Вернер с негодованием потряс головой из стороны в сторону. - Мы завтра же возвращаемся в Австралию. Этого не будет, я обещаю,
Конечно, не будет, потому что ты, Вернер, к счастью, действительно трус.
- Спасибо, Вернер, - Пауль протянул руку. - У тебя кажется возникли небольшие финансовые трудности? Я был бы счастлив помочь. В самом деле. Как только вернешься домой, напиши мне сразу же, в чем суть проблемы. Думаю, мы ее решим в ближайшие дни.
Лицо Вернера порозовело.
- Я не имел в виду ничего такого...
- Я тоже ничего такого не имею в виду, - перебил его Пауль, - кроме одного - искреннего желания тебе помочь. Бескорыстно, по-родственному, без возврата долгов. Ну, а теперь довольно разговоров. Голова раскалывается. Если не возражаешь, я тебя покину. Прилягу, устал.
Он и в самом деле очень устал находиться в постоянном стрессе. После всего, что с ним приключилось, он пока еще быстро уставал. Может быть. И в самом деле, отправиться в какой-нибудь санаторий, как советует его лечащий врач? Может быть, он и отправится, но не сейчас. Чуть позже, когда разберется с этой парочкой. Ну, и кое с какими делами.
- Да, да, конечно... Конечно, - поспешно отозвался Вернер. - Только там, наверху некоторый беспорядок. Ты понимаешь, когда мы получили это известие... И никто не убирал эти дни... Прислуга приходит убирать только к выходным, Лора решила, нечего понапрасну тратить деньги, - Вернер осекся.
- Понимаю.
Когда вы получили известие о моей смерти, то первым делом ринулись осматривать возможную добычу. А прислуга - это лишние глаза.
Широкая лестница на второй этаж. Четыре картины на стене - почему их четыре? Он приостановился. Их должно быть... должно быть шесть, по три на каждый пролет. Вот и гвозди об этом же говорят. На втором этаже кабинет и спальни. Кабинет был освещен, и дверь в него была распахнута настежь. Он помедлил на пороге, залюбовавшись парой напольных ламп, причудливые фонари которых поддерживали нежно просвечивающие руки нимф. Эти старинные лампы, достались Паулю в наследство от матери. Она просто помешана была на красивых и дорогих вещах. Жаль, от нее немногое осталось. Отец Пауля быстро проиграл и ее деньги, и ее дом, наполненный прекрасными вещами. Уцелело всего несколько картин и нимфы. В детстве, когда включали эти лампы, нимфы из розового мрамора оживали, и Пауль, случалось, даже беседовал с ними. Та, что сейчас стояла слева от него, была всегда грустна, и ему хотелось ее утешить. Та, что справа, полуприкрыв глаза, таинственно и многозначительно улыбалась. Эти нимфы, казалось, знали о нем больше, чем он сам о себе. Коснувшись в знак приветствия гладкой прохладной руки, он внимательно оглядел комнату, прежде чем опустился в кресло у письменного стола. В этой комнате, как и во всем этом доме, царила классика. Его другие дома наполнял модерн. Но здесь Пауль Барбье хотел воссоздать атмосферу своего детства, тех счастливых дней, когда еще жива была его мать. Два огромных окна выходящих в сад, а между ними большой, написанный знаменитым художником, портрет. Он остановился перед ним и долго, с о смешанным чувством удовольствия и гордости рассматривал этот портрет самоуверенного, сильного и удачливого молодого человека, небрежно прислонившегося к белой колонне террасы. За его спиной сияла под солнцем голубая морская гладь. Море. Пауль Барбье любил море, любил воду.
Еще несколько картин украшали стены кабинета - подлинники французских импрессионистов. В углу высокий книжный шкаф, набитый дорогими иллюстрированными изданиями и папками с проектами. В углу между двумя кожаными креслами, точными копиями исторических образцов итальянских мастеров XIII века, инкрустированный столик Pozzoli с пустой вазой посредине. И огромный иранский ковер ручной работы на полу.
Вернер не зря извинялся - на просторном столе из красного дерева, царил настоящий беспорядок. Вынутые из ящиков бумаги и конверты громоздились на поверхности, несколько папок лежало прямо на ковре. Что можно искать в кабинете погибшего от несчастного случая архитектора? Усмехнулся. Вряд ли их интересовали его работы. Или его деловая переписка. Завещание - вот что они искали. Пауль очень аккуратный, очень предусмотрительный - вдруг да составил? Если да, то кому он оставил свое немаленькое состояние? Но Пауль Барбье завещания не составлял. Потому что не собирался умирать в расцвете лет. Он еще не сделал и десятой доли того, что ему предначертано сделать. Ни один человек не может покинуть этот мир до тех пор, пока не выполнит своей задачи.
Он выдвинул нижний ящик стола и начал укладывать бумаги. Всякий кавардак действовал на нервы. Настоящий порядок он наведет позже, а пока просто очистит поверхность. На столе не должно быть ничего, кроме компьютера. Абсолютно ровная поверхность. Пауль Барбье любил порядок. Как сказал в одном из интервью его секретарь, его босс не уставал повторять: если ты сел за стол, ничто не должно отвлекать твоего внимания от работы.
Начал с писем. Деловая переписка - второй ящик. А в верхнем Пауль хранил только самые срочные документы и счета. Все, что связано с последними заказами.
5
Прошло больше месяца со времени пожара в аэропорту, а газеты все еще были полны рассказами очевидцев, тех, кто волею случая оказался в тот момент в аэропорту, и фотографиями тех немногих счастливчиков, кому удалось сойти живыми с развалившегося на куски самолета. Телевизионщики крутили страшные кадры хроники, показывали передачи, связанные с чудовищной катастрофой, катастрофой последнего десятилетия, как ее называли. "Это был настоящий ад, все кричали, дети плакали. Я в жизни не испытывал такого страха как тогда, когда нас понесло на здание", - лицо мужчины с забинтованной головой страдальчески морщилось. - Это был ад, сущий ад..." " Самолет протаранил стену прямо на моих глазах, я чудом остался жив. Это было так ужасно. Собирался лететь на отдых в Египет... Никогда и никуда я больше не полечу самолетом. Только поездом или машиной", вторил другой пострадавший.
Число погибших, останки которых удалось идентифицировать, перевалило за две сотни. Но сколько погибших было на самом деле, узнать было невозможно, в то злосчастное весеннее утро залы ожидания аэропорта были переполнены.
Все - и журналисты, и следственные комиссии, и работники администрации аэропорта, и обслуживающий персонал, и политики пытались найти хотя бы какие-то ответы на многочисленные вопросы. Почему самолет латиноамериканской авиакомпании, удачно приземлившись, не смог остановиться на взлетно-посадочной полосе? Почему въехал в здание аэропорта? Что послужило причиной возгорания самолета? Был ли это несчастный случай или же умышленное злодеяние, ставшее причиной разрушения всего левого крыла аэропорта и гибели стольких людей? И почему загорелась крыша, которая никак не должна было гореть, поскольку, по утверждению директор компании, строившей терминал, при его возведении использовались только негорючие строительные материалы? Вопросов было много, а ответов мало. Если они вообще были. Работало несколько следственных комиссий. Все ждали результатов расшифровки черного ящика.
Если крушение самолета и пожар в аэропорту были новостью номер один, то чудесное возвращение Пауля Барбье стояло на втором месте. Этой сенсации новости также уделялось немало газетных полос и эфирного времени. Но ни в одной газете не было напечатано ни одной фотографии знаменитого архитектора, и не было ни одного интервью с Паулем Барбье. Даже выйдя из больницы, он категорически отказывался от встреч с прессой. Один из его лечащих врачей, который согласился принять участие в телепередаче, объяснял это тем, что Пауль Барбье перенес слишком тяжелое душевное потрясение. И всякое новое волнение, особенно связанное с воспоминаниями о пережитой катастрофе, способно снова спровоцировать потерю памяти или, что еще хуже, отправить его в сумасшедший дом. К тому же, ожоги, полученные во время пожара в аэропорту, оставили рубцы не только на руках и лице. Пройдет еще немало времени пока он восстановит психическое равновесие и привыкнет к своей новой внешности, сказал доктор. А пока - никаких стрессов, никаких напоминаний о пережитом.
Барбье повсюду, ограждая от нежелательных встреч, сопровождала охрана. Никто, кроме тех, с кем он работал, пока еще не видел его новой внешности и не знал, как он выглядит.
А работал он в офисе уже третий день. И третий день каждое утро начиналось с того, что Артур приносил ему в кабинет свежие газеты. Сегодняшнее шло по тому же сценарию.
- Читал? - в голосе Артура торжество. - Снова и снова о тебе!
- Как только им не надоест, - поморщился Пауль, глядя на крупный заголовок "Чудесное возвращение домой".
- И у славы две стороны. Терпи, дорогой, - засмеялся Артур. - Ты сейчас прямо национальный герой! Дай-ка я тебе прочту вот это...
"Как известно, Пауль Барбье, вместе с группой инженеров и архитекторов был приглашен на строительство крупного астрономического центра, который планировалось возвести в горах Бразилии. В конце сентября он покинул Европу и вылетел в Бразилию для участия в конференции, тематика которой "Титан - Всевидящее Око", была посвящена строительству. После конференции, на которой он прочитал блестящий доклад, он оставался в Сан-Паулу, вплоть до тринадцатого октября. Утром тринадцатого октября он вместе со своим помощником поднялся в воздух, чтобы осмотреть строительную площадку научного комплекса с воздуха, после чего их больше никто не видел. Организованные уже на следующий день поиски не дали результата. После двух недель группа спасателей свернула свою работу. Все указывало на то, что легкий самолет, на котором они летели, потерял управление и разбился в сельве. И вдруг через полгода после своего исчезновения Пауль Барбье возвращается домой живым!
Несмотря на то, что он до сих пор не выходит на контакт с прессой, мы, благодаря расследованиям, проведенным нашими, работающими в Южной Америке, журналистами, смогли воссоздать общую картину этого трагического происшествия. Как оказалось, лететь с ними согласился совсем молодой летчик, который не имел опыта работы в данном районе, и самолет вскоре сбился с курса. После нескольких часов полета, когда топливо было на исходе, он вынужден был искать подходящее место для посадки. Ему удалось посадить самолет, и хотя машина пострадала, все трое, летчик, архитектор и его помощник, на момент приземления были еще живы. Несомненно, у них была надежда, что их уже начали искать, и что рано или поздно их найдут. Их действительно начали искать, но место их вынужденного приземления оказалось слишком далеко от района первоначальных поисков. "Для меня до сих пор остается загадкой, почему они там оказались, - сказал нашему корреспонденту руководитель спасательной группы. - Никто и предположить не мог, что самолет настолько далеко уйдет вглубь континента". Есть вероятность того, что летчик и два его пассажира вышли на берег и несколько дней шли вдоль реки, надеясь, что рано или поздно выйдут к какому-нибудь селению или к дороге. Но они могли надеяться только на чудо. Места, по которым им пришлось пробираться, были практически необитаемыми, а они не имели при себе ни еды, ни специального снаряжения, ни опыта передвижения в таких лесах. И вскоре окончательно выбились из сил.
Да, они могли надеяться лишь на чудо, но чудо свершилось лишь для Пауля Барбье, которого, примерно через две недели с момента исчезновения самолета, нашли охотники одного из местных племен. Он лежал в бессознательном состоянии на каменистом крутом берегу, примерно в двадцати километрах от потерпевшего аварию самолета. Поскольку тела двоих его спутников до сих пор найти не удалось, они числятся без вести пропавшими. Но почти никто не сомневается, что оба погибли и стали добычей диких зверей. Возможно, когда-нибудь еще отыщутся дочиста обглоданные ими скелеты, которые здесь находят время от времени местные охотники, но может статься, что не найдут и их. Джунгли в этих местах труднопроходимы и очень небезопасны.
Чудом избежавший гибели Пауль Барбье провел некоторое время в горах, в поселке удаленного от дорог цивилизации племени, а когда жизнь его, по словам индейцев, уже была вне опасности, он был доставлен аборигенами в госпиталь ближайшего городка. Там обнаружилось, что в результате потрясения, вызванного аварией самолета, он утратил память и, даже придя в себя, не мог сообщить врачам, кто он такой, и откуда у него огнестрельная рана на руке. Единственной зацепкой, которая хоть как-то могла помочь установлению личности, было то, что после долгих дней молчания, он вдруг заговорил по-немецки. Его сочли одним из искателей индейских сокровищ, которых немало бродит по латиноамериканскому континенту. Именно поэтому врачи решили отправить пациента в Германию для дальнейшего обследования и лечения, выделив на это средства из своих скромных фондов. Местные власти выдали документ, позволивший купить ему авиабилет, а один из врачей отвез его в аэропорт.
По воле случая, он возвращался домой тем самым самолетом бразильских авиалиний, который потерпел аварию в нашем аэропорту. Напомним, что из горящего самолета сумели выйти всего несколько пассажиров, и одним из них был Пауль Барбье. Он выбрался из самолета с обожженным лицом и руками, но живой. Это, второе в его жизни, крушение самолета, которое ему довелось пережить за последних полгода своей жизни, оставило на его теле ожоги, но вернуло память. В больнице он смог назвать свое имя - Пауль Барбье. В настоящее время жизнь известного архитектора вне опасности. Надеемся, что вскоре он будет достаточно здоров для того, чтобы лично рассказать читателям невероятную историю своего путешествия на далекий континент..." Ну, как?
- Чего только не придумают эти журналисты, - усмехнулся Пауль, покачав головой. - Прямо ужас охватывает. Это же надо - обглоданные до костей трупы... Откуда они только берут все это?
- Какая разница, откуда! Хотя... действительно интересно, откуда? - Артур оторвался от статьи и пристально посмотрел на Пауля. - В самом деле, интересно, как все это было на самом деле?
- На самом деле? - эхом повторил Пауль, глядя на голые ветки деревьев за окном.
Потом обернулся и пожал плечами.
- Я бы и сам хотел это знать.
Некоторое время, в полном молчании, они смотрели друг на друга.
- Чем больше навыдумывают, тем лучше, читатели любят такие, вот, страшилки... газеты лучше продаются, - несколько натянуто рассмеялся Артур, отводя взгляд в сторону и торопливо складывая газету. - А для нас так лучшей рекламы и не придумать. Реклама наш первый помощник...
- Ты из-за этой "рекламы", похоже, забыл, что у нас на десять назначена деловая встреча, - язвительно прервал его Пауль.
- Я никогда не забываю того, что связано с большими деньгами, - ухмыльнулся Артур. - Не волнуйтесь, босс, все пройдет на высшем уровне. И этот клиент, как и все следующие, будет смотреть на тебя как кролик на удава, и безропотно подпишет все, что я ему подсуну - любой контракт.
6
В этот вечер дома Пауля ждал сюрприз.
- Вам бандероль, - объявила Берта, как только он появился на пороге.
- Мне? Бандероль? - удивился он.
- Да. Из Южной Америки. Кажется из Перу. Я отнесла ее в ваш кабинет.
Он поднялся наверх и увидел на столе объемистый пакет. Что это может быть? Достал ножницы и разрезал бумагу. Кожаная сумка. И довольно потрепанная. Он открыл ее - внутри лежал конверт, на котором было выведено его имя. И больше ничего. Кому понадобилось посылать ему пустую, видавшую виды, сумку? Любопытно. Он открыл конверт и вытащил лист бумаги.
"Уважаемый господин архитектор!
Мы счастливы были узнать, что Ваше возвращение домой, хотя и было тяжелым, и не обошлось без новых травм, все-таки закончилось благополучно, к Вам - слава Господу! - снова вернулась память. Мы прочитали об этом в сегодняшней газете. Весь персонал нашего маленького госпиталя чрезвычайно горд тем, что смог оказать помощь такому уважаемому человеку. Простите нас, если что-то было не так. Хочу также вернуть Вам вещь, которая, судя по монограмме на металлической пластинке, принадлежит Вам. Эту сумку принес нам один из охотников того племени, которое нашло Вас на берегу реки. Сумка была пуста. Судя по всему, ею даже немного попользовались. Но охотник настаивал на том, чтобы передать ее Вам, что я и делаю с удовольствием.
Искренне Ваш,
Карлос Ихьямас"
Он снова взял в руки сумку и задумался. Зачем какому-то охотнику нужно было переслать ему сумку? И откуда он, этот охотник, знал, что доктор, лечивший потерявшего память путешественника, сможет это сделать? Вряд ли индейцы, живущие высоко в горах, читают европейские газеты, да еще на чужом языке. Он снова открыл сумку, внимательно просмотрел все кармашки - пусто. Потряс ее над столом. На гладкую поверхность упало что-то, похожее на монету. Он положил сумку, сел и протянул руку, чтобы взять это "что-то".
И, внезапно замер с протянутой рукой, словно выключенная заводная кукла. Несколько мгновений, растянувшихся в вечность, он сидел в этой позе, уставившись, словно загипнотизированный, в маленький, поблескивающий, дерзко подмигивающий ему, кружок. Маленькое темное пятнышко. Ствол лесного бродяги, убийцы, преступника, дерзко бежавшего из неприступной тюрьмы Сан-Паулу, убившего охранника и завладевшего его оружием. Глаз смерти, внезапно глянувший из темных зарослей сельвы. Хлопок...
Резкий звук заставил его вздрогнуть и вывел из странного оцепенения. Где-то внизу хлопнула дверь. Он осторожно поднял двумя пальцами звякнувший предмет и облегченно вздохнул. Бог мой, чего только не привидится! Все эта травма в аэропорту... Нет, нужно обязательно отправиться в санаторий. Это же просто пуговица, та самая, что оторвалась у воротника, когда, раздеваясь, он в спешке с силой дернул за отворот. Он бросил ее в кармашек сумки. Хотел отдать пришить, но забыл это сделать, поскольку плащ больше не надевал. Повесил в шкаф и с головой погрузился в сборы - вскоре предстояло отправиться в долгое путешествие на другой континент. Он повертел пуговицу. В полумраке мерцали маленькие блестящие буковки названия фирмы - "U&M". Пауль Барбье всегда предпочитал одежду этой фирмы всякой другой. Она была стильной, очень-очень дорогой и всегда узнаваемой - именно то, что ему нужно.
Потому что он сам был таким - из редкой породы обладателей сокровища, каким только избранных одаривает Господь. Пауль Барбье носил в себе искру настоящего таланта и знал это с детства. Он начал строить дома, еще не умея толком говорить. По рассказам няни, он складывал их из деревянных кубиков в детской, из коробок в гардеробной своей матери, строил из песка в песочницах и на берегу моря, возводил башни из книг в библиотеке отца. Сжав пуговицу в ладони, он поднял голову, чтобы взглянуть висевший на стене портрет работы русского художника исключительно точно сумевшего передать характер Пауля Барбье, несомненно, самого выдающегося архитектора современности. Мог ли такой человек так просто исчезнуть с лица земли?
Он откинулся на спинку своего рабочего кресла и улыбнулся - так же, как улыбался с портрета, - высокомерно, самоуверенно.
Он знал, что вернется.
Главное - верить, что все в твоих силах и тогда можно все одолеть.
Даже смерть.
Скрип двери привел его в себя. Кто-то заглядывал в дверь.
Услышав голоса, он поднялся и вышел на лестничную площадку. Внизу говорили Берта и ее новая помощница.
- Что он делает? - спрашивала Берта.
- Все сидит, - отвечал удивленный голос. - Я уж дважды заглядывала, ведь обедать давно пора. А он все сидит и смотрит в стол, в одну точку. Может быть, все-таки, его позвать?
- Ни в коем случае! - предостерегла новенькую Берта. - Никогда этого не делай. Господин Барбье очень не любит, когда его беспокоят. Может быть, он что-то важное обдумывает, какой-нибудь новый проект.
- Но стол-то пустой! Ни одной бумажки на нем.
- Ему не нужны бумажки, - в голосе Берты гордость. - Все говорят, он гений. Он все держит в голове. Ты, вот, когда готовишь, смотришь в книгу рецептов?
- Зачем? Я и так прекрасно все помню! Сколько чего и в какое блюдо! - обиделась новенькая.
- Вот и представь, что каждый его проект это блюдо, которое он готовит. И ему не нужны никакие бумажки, по крайней мере, вначале, когда он все только обдумывает. Ты должна понять, насколько он необычный человек...
- Я понимаю. Но, может быть, мы тогда сами выпьем по чашечке кофе? Пока он обдумывает?
- Почему бы и нет? Господин архитектор даст знать, когда мы ему понадобимся...
Вот именно, он даст знать. А пока ему действительно нужно многое обдумать.
Но подумать ему все-таки не дали. Телефонный звонок. Артур.
- Это снова я. У тебя включен телевизор? Нет? Включай! О тебе опять говорят по каналу новостей! - В голосе партнера проскальзывали ликующие нотки.
- Когда они только прекратят? - поморщился он. - И как только не надоест?
- Пусть говорят как можно больше и как можно дольше. Бесплатная реклама. И как результат, только что мы получили четвертое - за три дня! - и просто потрясающее предложение!
- Что на этот раз? Гостиница в Пекине? - усмехнулся он. - Небоскреб в Петербурге?
- Твоего воображения хватает только на один небоскреб? - засмеялся Артур. - Есть предложение посолиднее. Не хочешь заняться застройкой целого города-спутника?
- Целый город? Целый город - это действительно новый уровень, - медленно произнес он, вслушиваясь в какой-то чужой, новый тембр своего голоса. - И где же предстоит строить этот город?
- Ты не поверишь - в Бразилии! Там, откуда ты только что вернулся. Сейчас все вертится вокруг этой чертовой страны. Там просто строительный бум! Они сейчас на коне, нашли огромное количество нефти, и уже начали разработку месторождений. Скоро там рекой потекут денежки, и, вспомнишь мои слова, работы для нас там будет более чем достаточно.
- Для этого нам придется серьезно расширить штат.
- Все рады с тобой сотрудничать. Да что там рады - счастливы! Благодаря всей этой истории вы, господин архитектор, стали всемирной знаменитостью. В самом деле, все только о тебе и говорят. Некоторые, правда, до сих пор не верят, что ты вернулся, что ты жив. Старые клиенты звонят, спрашивают.
Он улыбнулся.
- Да жив я, жив.
7
Пауль ворочался с боку на бок. Несмотря на то, что он за день устал как черт, не спалось. Снова и снова перебирал в памяти деловые встречи. Похоже, они провели их на должном уровне - все три клиента готовы выложить денежки. И какие контракты, один в один! С тем, что следовало срочно расширять штат и открывать несколько новых офисов в разных частях света, единогласно согласились все, включая скупердяя Артура. Это волновало, кружило голову.
Надо переключить внимание, иначе не уснуть до утра. Можно было бы, конечно, принять таблетку снотворного, но он не хотел этого делать. Утром дела, множество дел и нужно, чтобы голова была свежая. А он после снотворного часто пребывал в каком-то заторможенном состоянии.
Пожалуй, нужно что-нибудь почитать. Иногда это помогало. Конечно, не детектив. Что-нибудь из классики. Или какое-нибудь философское произведение - усыпляет лучше самого сильнодействующего снотворного. Он поднялся и прошел в кабинет. На углу письменного стола, словно поджидая его, лежала толстая книга. Ага, "Первое путешествие в страну инков". Старинное издание, выпущенное в Париже еще до войны. Пауль Барбье и купил ее в Париже, незадолго до отъезда в Бразилию. Понравился дорогой переплет и тяжесть фолианта. Опять же, книга была по теме - как-никак он отправлялся в страну индейцев. Но почитать ее перед отъездом так не удалось.
Вернувшись в постель, он раскрыл книгу наугад.
Он шел, едва передвигая ноги, - пока мог. Потом лежал, задыхаясь от влажного смрада, под высоким деревом с широкими листьями, по стволу которого бегало бесчисленное множество насекомых и ящериц. Кричали какие-то птицы, какие-то звери подкрадывались все ближе. Еще немного и наступит момент, когда им нечего будет остерегаться. И в тот самый миг, когда душа уже смирилась с неизбежностью покинуть этот мир, послышались человеческие голоса. Чьи-то проворные руки ощупали его истерзанное тело, потом его подняли, положили на что-то, похожее на одеяло, и понесли. От тряски ему стало плохо, и он потерял сознание. Когда очнулся, увидел пучки сухих трав, которые покачивались над ним, подвешенные к тростниковой крыше; сквозь щели плетеной стены пробивались солнечные лучи. Кто-то приподнял ему голову, чтобы влить в рот немного горьковатой жидкости. Он сделал глоток, и внешний мир снова исчез. Ему казалось, что он проспал всего несколько мгновений, но когда в очередной раз открыл глаза, увидел догорающий перед входом в хижину костер. Было уже ночь. Кто-то сидел рядом, вздыхая и покашливая. Хотелось пить. Словно угадав его желание, к его рту поднесли деревянный ковш с тепловатой водой, и он сделал несколько глотков и снова уснул. Потом снова был день, и было очень жарко. Мокрый от пота, он лежал на травяной подстилке. Солнце просвечивало сквозь листву высокого дерева, видимого сквозь дверной проем. Он повернул голову, силясь осмотреть хижину. И наткнулся на внимательный взгляд выпуклых карих глаз. Сидевший рядом полуголый человечек, напоминавший сморщенного гнома, был тощ и очень стар.
Взгляды их встретились.
Из тебя ушла почти вся кровь, вдруг сипло произнес старик на своем языке, но он понял. Ты умираешь, потому что в тебе совсем не осталось жидкости. Когда ты умрешь, я возьму твое крепкое сердце. Я возьму твою печень, твои крепкие кости и силу твоих молодых мышц. Я возьму твои зоркие глаза и твои белые твердые, как камень зубы, способные разжевать сырое мясо, бормотал беззубый рот. Маленькие глазки - щелочки под набрякшими, морщинистыми веками возбужденно поблескивали в предвкушении обладания перечисленными сокровищами. Похоже, племя каннибалов дало ему последний приют. Ну, что ж, подумал он, во всяком случае, не сгнию без пользы в чужой, кишащей насекомыми земле, а послужу напоследок пищей себе подобным. Он представил, как это будет и почувствовал приступ тошноты.
Я возьму твое тело, мое совсем износилось, все бормотал сумасшедший старик. И он понимал каждое его слово. Или ему казалось, что понимает? Возможно, эта почти высохшая мумия просто читает последнюю молитву? Может быть, просто желает ему счастливого пути на небеса.
Я возьму твое тело, сипел гном, а взамен верну тебе жизнь.
Верну тебе жизнь... верну тебе жизнь... Как? Спросил ли он это вслух или про себя? В любом случае, старик, казалось, услышал его и кивнул - я скажу тебе, как. Я покажу. Мне нужно совсем немного. Совсем немного, но это немногое должно быть з д е с ь и т а м. Молись, чтобы у тебя нашлось то, что есть з д е с ь и т а м... И, отвернувшись, начал рыться в походной сумке умирающего. Что может представлять ценность для этого дикаря? В сумке лежали документы и деньги, но какая от них польза? Словно подтверждая их полную ненужность, старик отбросил их в сторону. Так же, как и пакет с тщательно отобранными в путешествие лекарствами, которые уже никогда никому не смогут помочь. Повертел и отложил в сторону кожаную сумочку с принадлежностями для бритья, внимательно изучил складной нож, отвертел крышку фляжки и осторожно понюхал содержимое. Даже странно, как много уместилось в его сумке ненужных предметов. Все эти вещи казались остро необходимыми, когда он собирался, но ни одна из них уже никогда ему не понадобится. Впрочем, эта мысль не вызвала никаких эмоций. Простая констатация факта. Не было ни гнева, ни возмущения, ни сожаления от того, что он покидает этот мир слишком рано, не было и смирения, столь необходимого, по словам его, глубоко верующей, матери, в такую минуту. Не было ничего, кроме тихого равнодушия. Глаза его медленно закрылись, и ощущение себя, своего тела в пространстве стало исчезать.
Он был на полпути в никуда, когда внезапный ликующий вопль выдернул его из сумерек, предшествующих бесконечной ночи и заставил снова открыть глаза. Склонившись над умирающим, старик торжествующе вертел в пальцах какой-то мелкий предмет. Что это может быть? Чему так радуется эта старая обезьяна? Это же.... Если бы он мог, он бы рассмеялся. Потому что это была всего лишь пуговица. Блестящая пуговица от плаща. Видимо, старик принял ее за золотую монету. Пуговица оторвалась по дороге, когда он застегивался. Чтобы не потерять, он бросил ее в кармашек сумки, чтобы позднее отдать пришить. Но забыл это сделать, поскольку больше не надевал той весной плащ, с головой погрузившись в сборы. Плащ остался в шкафу, а пуговица в кармашке сумки проделала весь этот долгий путь на далекий континент для того, чтобы в глуши амазонских лесов доставить радость потомку древних цивилизаций. Какое же довольное, - нет, счастливое! - выражение лица у этого древнего гнома, внимательно изучающего пуговицу, лежащую на коричневой заскорузлой ладони.
Я хочу взять твое молодое тело, вопил нараспев старик, снова склоняясь над неудачливым путешественником. Но я не могу сделать это без твоего согласия. Ты согласен? Согласен отдать мне свое тело в обмен на другую жизнь? Глупый дикарь, тебе и так уже принадлежит все, чем я владею на данный момент, равнодушно подумал он. Но если тебе так уж нужно мое разрешение... получай. Когда стоишь на пороге смерти, ничего не жалко. И, с трудом разлепив непослушные губы, уже улетая в глубокий темный колодец, он произнес: да".
– Оглавление –
© Галина Грановская, 2008-2024.
© Сетевая Словесность, 2009-2024.