[Оглавление]




КЕНТАВР



Допустим, из точки А в точку Б вышел человек Ю... Юстиниан, значит, хотя на самом деле его звать Геша, чтобы именно на букву Гэ. Да и то это было еще вчера. А сегодня он Юстиниан... По крайней мере числился Юстинианом до пресловутой точки А... а из точки А с таким же успехом мог вполне выйти какой-нибудь Марк... Аврелий - фамилия. И случился сей во многих отношениях примечательный факт между 8-ю и 9-ю часами, месяца термидора, 1991 год от рождества Христова, если, конечно, по григорианскому календарю...

Тут еще дождь пошел, по зонтикам барабанит с характерным таким призвуком. Как по траурной крышке гроба, который сотни и сотни прощальных рук уносят в последний путь, а он, Марк, случайно-неслучайно оказался ни при чем, но его все равно подхватило течением и понесло в пугающую неизвестность дня, где, видимо, и придется покупать кефир, который с некоторых пор считался чем-то вроде пьянящего напитка любви. Наверное, в силу своей недоступной изысканности, особенно в последнее время - время зонтиков и печали.

В Столешниковом переулке скорость потока резко возрастала и все зонтики с фаллической неизбежностью расшибались об упругость очереди, обтекая ее уже дряблыми и приспущенными.

Марка завихрило в тихую заводь, где его словно поджидал дебелый дядька в огромной, надвинутой на уши шляпе, делавшей его похожим на гриб-боровик.

"Товар надо?" - незлобиво спросил дядька и по-купечески откинул полу своего вместительного пальто. На внутренней стороне, в аккурат под полуистлевшим клеймом знаменитой фабрики "Большевичка", как гранаты у какого-нибудь террориста, мирно соседствовали вино, водка и вызывающе золоченное горлышко шампанского, которое в принципе Марк любил, но Аврелий, как всегда, предпочел водку и, не торгуясь, уже было полез за сестерциями...

Между прочим, оказывается у каждого человека есть еще третий, (а возможно даже и четвертый) глаз, которым, как правило, никто не пользуется, потому что не знает, что он есть и что можно пользоваться, но иногда бывает, что этот самый глаз вдруг ни с того ни с чего начинает функционировать...

Мужик подозрительно попробовал сестерций на зуб и благородно накинул еще бутылку дешевого портвейна под стратегическим номером 7, которым, возможно, уже начали заправлять неопознанные летающие объекты или готовились давать перед вылетом героям-камикадзе, но холодная война кончилась и весь стратегический запас портвейна пошел в народ, чтобы сделать его счастливым.

"Вальюта - это есть отшень карашо," - заговорщицки подмигнул мужик и заулыбался Марку, как китаец, заглядывая узкими глазками куда-то за плечо...

Геша обернулся... и начал остервенело продираться сквозь толпу, пока не увидел ЕЕ совсем рядом. Ему захотелось протянуть руку и коснуться ее волос, словно верил и не верил в возможность такого чуда, но рука была мокрая, холодная и какая-то чужая, и он не посмел.

"Хотите водки?" - с обезоруживающей простотой спросил он.

"Хочу", - в шевелении своем слегка припухли ее губы, и он уже предчувствовал, какие они мягкие и влажные... с запахом дождя. Сперва робко, едва касаясь... словно маленькими глоточками отодвигал насыщение...

- Марк Аврелий, - почему-то шепотом признался он.

- Света, - сразу согласились губы, и он осторожно слизнул с них каплю дождя и начал искать еще и еще капли... и искал их долго и упоительно. Даже закрыл глаза, чтобы остановить время.

"Двадцать три... двадцать пять... тридцать два..." - бесстрастно отсчитывал в темноте чей-то чужой голос. - Лот продан!.."

Наконец капель дождя больше не осталось и из-за низких туч выглянуло невеселое солнце. Вокруг уже успели собраться зеваки. Всем заправлял какой-то отставник с потускневшими лампасами. В его больших сардельках-пальцах время от времени вздыбливался красный блокнот с золотым тиснением "Депутат".

- Папрашу, товарищи, делать ставки... Побыстрее, товарищи... Выиграл, товарищи, номер двадцать три..." - с бесноватой пенкой в уголках рта объявлял Депутат и хлопал блокнотом о ладонь.

- Ты меня уважаешь? - вдруг откуда ни возьмись протолкался в круг тот самый давешний мужик с сестерцием и ну косить одним глазом. Но к кому он взывал или обращался персонально так никто и не понял.

- А сейчас, товарищи, продается Царь-пушка Московского Кремля... На очереди Лобное место и Мавзолей... с правом обмена на два "Бэкфайера" последней модели с полным боекомплектом и летчиками камикадзе с четко определенными задачами... лот "Василия Блаженного"?.. Продан еще вчера... Ленин всегда живой, Ленин всегда с тобой... В горе-е, надежде-е и в радости-и... - даже как-то неожиданно для всех завсхлипывал крупнотелый отставник, размазывая огромными кулаками по щекам слезы. В последний момент в нем словно что-то подломилось, но голова перевесила и потянула за собой в штопор.

Он лежал лицом вниз, широко раскинув руки, будто и впрямь хотел обнять Землю, а все стояли и ждали, что он будет делать дальше, а он лежал и ничего больше не хотел - просто лежал, как какой-нибудь выкидыш большого города, красный блокнот отлетел в сторону... прямо, можно сказать, к ногам Марка отлетел, а он зачем-то его поднял, словно тем самым давая знак. Все сразу очнулись, задвигались, кто-то побежал вызывать "скорую", а один, с убогой такой мордочкой, первым делом полез в карман (чтобы как водится установить личность), но вместо какого-либо документа извлек пистолет (с перламутровой такой ручкой).

"Парабеллум" - сходу определил какой-то тип. "Видать, трофейный," - грамотно уточнил другой, и Марк еще подумал, что где-то уже видел этот пистолет раньше. "Надо бы милицию вызвать, что-то здесь не чисто," - засуетился седой, с блудливыми глазами, кадр. После этих слов народ начал как-то быстро рассредоточиваться. Остались лишь Марк, с блудливыми глазами тип и Светка со своими призывными и слегка припухшими от дождя губами (может, потому и призывными, что припухшими). Потом и блудливого не стало. Кто-то успел сунуть Марку пресловутый "Парабеллум", который он сам того не осознавая, пробовал вертеть на пальце, как ковбой. На лежащего отставника уже никто не обращал внимания. Словно лежал он здесь всегда, словно именно здесь ему и положено лежать.

В подъезде трагически пахло мочой. Одна лестница уходила вверх, другая - вниз, но что-то подсказывало Геше, что вниз лучше, хотя и темно, как в каком-нибудь эфедроне. Но за первым же поворотом стало посветлее и они вышли в широкий коридор. Пол и стены были выложены голубой плиткой.

- Сюда, пожалуйста, - бесшумно отделился от стены странноватый такой тип. Он был наполовину голый - в полосатых пижамных штанах и с вафельным полотенцем на шее. - Побыстрее раздевайтесь, через десять минут начинаем.

В комнате стоял допотопный диван с высокой спинкой, стол с остатками дешевой колбасы и недомученный парниковый огурец.

Светка, не долго думая, сразу начала раздеваться. На ней были одухотворенно черные колготки и чисто символические трусики с клубничкой. От этого роскошного зрелища Геша даже зажмурился... Дрожащими руками расстегивал и рвал пуговицы рубашки, ожесточенно выпутывался из штанин, лихорадочно шарил по стене в поисках выключателя и уже в кромешной темноте сомнамбулически настиг Светку. Которая впрочем и не сильно сопротивлялась.

В какую-то секунду до Он понял, что проиграет этот бой, но колесница уже неслась, затравлено всхрапывали кони, сотни и тысячи орущих глоток сливались в один душераздирающий рев, сменяемый топотом и звоном тяжелых гоплитов. Только вспыхивали на солнце золото доспехов да сталь мечей, потом облако пыли черным мороком закрыло солнце, лишь его сияющая колесница, словно оторвалась от земли и неслась навстречу солнцу, впереди облака...

Сегодня утром к нему в шатер пришла наложница Дионира. Она принесла напиток воина. Подкралась к спящему и начала магический обряд смерти. Ее горячий рот и все трепещущее тело будто совершали прощальный танец, чтобы тысячи и тысячи томящихся в нем мужчин-воинов смогли принять участие в будущем сражении и скорее всего умереть с доблестью (как и положено воину), но он прогнал ее как побитую собаку и теперь ему заслуженно мстят боги. Они направили на него солнце - огромное слепящее и разящее солнце, которое спрятало от него парфян, но не спрятало их стрелы... Пока стрелы не затмили солнце. Сразу стало темно и, напуганные темнотой кони, не знали куда бежать. А сзади уже настигал всесокрушающий вал. Марк Аврелий понял, что это конец и отпустил поводья...

- Время, товарищи, время! - снова возник в ореоле света тот самый тип в полосатых штанах, но сейчас на нем была уже и такая же полосатая рубашка. Не обращая внимания на полуголых Светку и Гешу, открыл створку какого-то тесного шкафа, который при ближайшем рассмотрении оказался лифтом. - Ну, кто пойдет первым?

"Куда?" - чуть было не спросил Геша, но по каким-то неуловимым признакам понял, что его вопрос прозвучит по меньшей мере неприлично. Да и Светка смотрела на него как-то по особенному, словно он ей еще чего-то должен, потом со вздохом перевела тоскливый взгляд на парниковый огурец на столе, который выглядел просто вызывающе.

Но Геша уже смело шагнул в лифт. Под ним тут же дрогнул и загромыхал пол. Даже в ушах заложило от набираемого ускорения. И глотал слюну, и открывал, как рыба, рот... Наверное, так чувствовал себя барон Мюнхаузен, которым выстрелили из пушки на Луну для остроты впечатлений. Вскоре, слава богу, началось торможение и чьи-то руки выхватили Гешу в комнату и бесцеремонно начали привязывать его к какому-то столу. Он еще пробовал по мере сил сопротивляться, но прямо над его головой четырьмя глазами вспыхнула слепящая лампа и в нос ударил тошнотворный запах больницы... Потом свет немного убавили и стало возможным приоткрыть глаза.

Он лежал под прозрачным колпаком, к которому прилепились какие-то морды. Стекло их сильно искажало, потому что выглядели они, как иллюстрации к Гоголевским "Мертвым душам", если бы их делал, допустим, Гойя.

- Хорош?.. Какой породистый экземпляр! Это где же такого красавца сподобились?.. - взволнованно заегозили за стеклом рожи.

- В центральном отстойнике на живца взял.

- Затаился!..

- Делает вид, что спит, а у самого, как всегда, готовность номер один.

- Да, с таким копулятивным аппаратом...

- На вашем месте я бы его окольцевал и вернул в стаю.

- Нет, науке нужны его семенники.

- Наука, как всегда, требует жертв.

- Видите ли, коллеги, раньше мы считали, что работой всего организма руководит мозг... Серое и белое вещество, так сказать... Но последние исследования японцев неопровержимо доказали, что мозг в сущности такой же исполнитель, как, допустим, сфинктер ани, а главный командный пункт располагается в семенниках. Это открытие, конечно, перевернет мир. Такого революционного открытия человечество еще не знало. Даже трудно смириться с мыслью, что голова с ее мозгом - то, что всегда привыкли считать венцом творения, хитроумным вместилищем разума и чувств - на поверку оказывается всего лишь орган потребления, вульгарное, так сказать, продолжение пищевода, желудка и, если хотите, прямой кишки...

- Это ужасно!..

- Не более ужасно, чем столько столетий считать, что Земля держится на трех китах...

- Выходит, герр профессор, что все это время мы думали не головой, а в некотором смысле... фаллосом?..

- Выходит... И не просто фаллосом... Мы смогли даже установить корреляцию между параметрами любого фаллоса и КИ (коэффициентом интеллектуальности) данного индивидуума... да-да, ума...

- В таком случае, этого прекрасного самца можно считать гением.

- Он и действительно был гением... до точки Б...

... пока кто-то не скомандовал: "Наркоз!" и где-то за спинами приглушено отозвалось эхо: "Есть наркоз!"

- Аве император!.. Аве, император! - кричала и неистовствовала толпа. Они хотят своего Бога. Они устали стоять и ждать, и готовы пасть к его ногам, чтобы испытать наконец вожделенный миг своего ничтожества, а потом возвыситься и стать вровень с Ним, с их Богом и воином - их императором, чтобы снова и снова в десятки тысяч слитых воедино глоток орать свое: "Аве, император!.. Аве, император!.. А..ве..е..." и пьянеть от сознания собственной значимости и силы, и тогда он поднимет закованную в золото и сверкающую на солнце руку, и повиснет тишина - звенящая тишина смерти, и вся эта еще секунду назад безумствующая толпа (которая уже устала быть народом) - неудержимым потоком устремится в ночь. Всего лишь короткий взмах его руки...

Водка была холодной, а Светка теплой, Ее упругая грудь воинственно топорщилась маслинами сосков и Марку на какой-то миг захотелось невозможного - чтобы каждая из этих маслин, причем обе одновременно, оказались у него во рту, в что называется исходной позиции для языка, который уже начинал почмокивать от нетерпения... Но скифка неуловимым движением распустила волосы, словно стыдливо накинула шатер, и пока он, Марк, метафорически решал чего в этих языческих волосах больше - пленительной непристойности или огненножелтого приволья степей, дикарка уже сидела на нем верхом, ее отполированные солнцем и ветром бедра томительно начинали свой разбег... Словно натягивала невидимую тетиву. Даже смутно мелькнула какая-то репродукция... картинка, скорее всего из интеллектуально-эротического журнала "Огонек", написанная неизвестно кем, а может еще и вовсе не написанная, так - случайный образ мирового сознания, к которому от возбуждения способен подключиться каждый... Что-то вроде "Кентавр и амазонка..." "Укрощение молодого кентавра"... Он даже успел почувствовать себя немного этим самым кентавром... который резвился и играл в бескрайней степи, пока между задними ногами не начала набухать и стремительно вырастать какая-то большая и саднящая штука, от которой он начал в испуге убегать, и молодая трава больно стегала по ногам и по этой самой штуке... Потом им, Марком, выстрелили в голубое небо, и он летел... летел до предела вздоха... Сперва камнем, потом птицей, потом облаком, а под конец и вообще отставным полковником Кожуховым (Пенсионное удостоверение N 000137928) с заветным номером газеты "Спид-инфо" с вдохновляющей статьей о массажных салонах далекого Бангкока и ответом на волнующий вопрос: "Что такое коитус интерруптус".

Он лежал на улице, уткнувшись носом в леденящую брусчатку, которая пахла не то грибами, не то соленым огурцом. Шел дождь. Хотел встать или хотя бы открыть глаза, но тело его не слушалось, впрочем, слышал и чувствовал хорошо. Чувствовал как эта гнида полезла по карманам, но нашла только зажигалку (у них в "ящике" один умелец делает... Для защиты от дурака в случае чего... Ему, Кеше, на день рождения подарил). "Парабеллум", - сходу определил какой-то спец. "Видать трофейный", - предположил другой. "Самоубийца! - компетентно заметил третий. - Только непонятно, где у него собственно раневой канал?.." "У тебя сука в жопе раневой канал..." - чуть было не взорвался Кеша и так ему захотелось хоть одним глазком взглянуть на этого эксперта, что даже помутилось в голове. А еще захотелось, чтобы в пресловутом пистолете-зажигалке (мало ли какая случайность) оказалось пусть хоть на вот столечко больше пистолета... всего на одну пулю... а у него, Кеши... Васи... Марка... вдруг пришла в действие одна рука... а еще лучше восемь пуль веером по неопознанным дуракам - огонь!.. огонь!.. огонь!.. Но восемь вовремя не пристреленных дураков уже куда-то поволокли его в неизвестность ночи, и сколько бы он ни кричал внутри себя: "Мыслю - значит, существую..." ни для кого вокруг это уже давно не имело никакого значения.




В подъезде, как всегда, трагически пахло мочой, но было тепло, а главное, спокойно. Марк Аврелий достал из-за голенища сапога предусмотрительно заначеный чинарь и с наслаждением закурил. Потом, видимо, о чем-то вспомнив, расстегнул армейского образца плащ и, задрав рубаху, внимательно осмотрел живот. Его рассекал довольно свежий рубец, который тянулся куда-то в штаны...

Василий Петрович Кожухов приспустил штаны, хотел привычно справить нужду... но сколько ни шарил рукой в тепловатой пустоте, ничего не находил.

- Козлы! - затравлено выдохнул Марк и сочно сплюнул в мерцающую темноту. Из темноты, потягиваясь, высунула морду большая рыжая кошка. Она доверчиво подошла к Марку и потерлась спиной о его ногу.


г. Керчь  



© Александр Грановский, 2001-2024.
© Сетевая Словесность, 2001-2024.





Версия для широкого дисплея
[В начало сайта]
[Поэзия] [Рассказы] [Повести и романы] [Пьесы] [Очерки и эссе] [Критика] [Переводы] [Теория сетературы] [Лит. хроники] [Рецензии]
[О pda-версии "Словесности"]