ВОСТОРГ ЗАТРАВЛЕННОЙ ЛЮБВИ
* * *
Февраль напоследок расщедрился. Снег –
На кронах деревьев. Приблудный узбек
В беззвёздную ночь отсыпается, чтобы,
Проснувшись, гвоздить ледяные сугробы,
Расчистить от снега задворки. Мигранты
Притворно добры, злонамерены. Сам ты
Комфортно в сакральную врос пастораль.
Сугробы. Мороз. Предвоенный февраль.
_^_
* * *
Вожделенный август. Лето
Разрыдалось. Под зонтом
Приземлившись, два поэта
Разглагольствуют о том –
Как он зло разочарован,
Как она удручена
Осознаньем – жизнь херова...
А кругом смердит война:
Люди в кровяной блевоте
Умертвляют плоть и твердь.
В перепачканном блокноте
Проставляет даты Смерть.
_^_
* * *
Сакральный сгусток злого Люцифера
Вновь умерщвляет сущность бытия:
"Молчанье – зло, в озвученности – вера
В сверпродуктивность творческого Я."
Дурманит мозг раскормленная слякоть,
Жизнь будоражит страстность алычи...
Ты, разучившись сострадать и плакать,
О чём-нибудь с подручным помолчи.
_^_
* * *
Комфортабельно беден,
Дискомфортно богат,
Ты (без рабских отметин)
Предпочёл счастью ад –
В номерной гимнастёрке;
Ведь когда-то с тобой
Продлевали в Нью-Йорке
Групповой мордобой
Под хрустальные брызги –
С приблатнённых копыт...
Как прекрасно, что в Минске
Ты родными забыт!
_^_
* * *
Не в пример саблисткам строгим
Вы – не став гражданкой Йоги –
Страсть внедрив в сверхбарыши,
Как взрывной шторм – хороши.
В пёстрый ряд скандальной свиты
Вклинившись, встав под софиты,
Хахаль ваш – стандартно пьяный –
Гвоздь вобьёт в шум фортепьянный.
_^_
* * *
Ещё один стандартный день
Отважно выброшен в корзину.
Внедрилась в будни светотень.
Схватив австрийскую волыну,
Как суперсредство от тоски –
Возрадуйся. Тогда, быть может, –
Дурные просверлив мозги –
День не напрасно будет прожит.
_^_
* * *
Растормошён заботой
О целостности тела –
Приободрись, работай,
Чтоб не осиротела
Душа; чтобы без визга,
Телодвижений спорных,
Ты, выпрыгнув из Минска,
Не погрузился в волны,
Раскормленного блатом,
Недоголосованья;
Чтобы не стал солдатом,
Идущим на закланье.
Не послабляй злословью,
Не продлевай разборки...
Пропахла свежей кровью
Ткань ржавой гимнастёрки.
_^_
* * *
Колобродит расхристанный клён...
Пролонгировав страсть пятихаткой,
Я с утра, как костром, ослеплён
Твоим голосом, дерзостью, хваткой.
Комфортабельна жизнь и мила,
Как румянец, как девственность. Боже,
Подконтрольные колокола
Фонтанируют радостью... Всё же –
Разомлев в сладострастном бреду,
Расплевавшись с обкомовским богом,
Под землёй я любовь обрету
К проспиртованным русским дорогам.
_^_
* * *
Зла, нелюдима,
Корча эстетку,
Прыгает Прима
С ветки на ветку.
И – образцово,
Спрятав ухмылку,
Бьёт Васнецова
В лоб, по затылку.
В красной рубахе,
Возле амбара,
Топчет на плахе
Пса Эшбахара.
А в Ливерпуле,
Сбросив обноски,
Ждёт своей пули
Гад Радзиховский.
_^_
* * *
В городской инфраструктуре
Прислонись покрепче к Юре.
Пусть подручный, Кармелита,
С криком: "Жизнь не ядовита!"
Привнесёт в шероховатость
Дня любовь, покой и радость.
В добрый путь! А мне приспело
Под топор подставить тело.
_^_
* * *
Возлюбленная, скверным летом –
С роскошно пахнущим букетом
Примчался, как жених к невесте;
Но не застав тебя на месте,
Смирившись с горем, понемногу
Усердно стал молиться Богу:
" Жестокосердный, обнови
Восторг затравленной любви!"
Отринув сплетни, ложь, наветы,
Любимая, ответь мне – где ты?
Отрапортуй, признайся, свистни;
Верни сердца к прекрасной жизни.
_^_
* * *
Разнотравье. Ночь. Спартакиада
Отгремела. Сладострастный бред:
"Нам от вас и зёрнышка не надо!" –
Торжеством беспамятства согрет.
Ворожбой взбодрив чудаковатость,
В затхлость дня внедрилась седина.
Прощевай, восторженная радость!
Быт прикормлен, страсть измождена.
_^_
ПИСЬМО К МАТЕРИ
Вот и всё. Зима. Последний бой.
Смерть неправомерно озверела...
Не волнуйтесь, мама, я - живой.
В "цинке" - окровавленное тело.
Жаль, что - с Вами не договорил
О любви, о старости... о многом...
Слух прошёл - архангел Гавриил
Завтра познакомит меня с Богом.
Я вернусь к Вам в пятницу во сне.
Здесь я, мама, отдохну немножко.
Не рыдайте, вспомнив обо мне.
Убиенный - рядовой Серёжка.
_^_
|
