* * *
Напой мне, Родина, дамасскими губами
в овраге темно-синем о стрижах.
Как сбиты в кровь слова! Как срезаны мы с вами -
за истину в предложных падежах!
Что истина, когда - не признавая торга,
скрывала от меня и от тебя
слезинки вдохновенья и восторга
спецназовская маска бытия.
Оставь меня в саду на берегу колодца,
за пазухой Господней, в лебеде...
Где жжется рукопись, где яростно живется
на Хлебникове и воде.
_^_
* * *
На белом корабле, какой-нибудь зимою -
потягивать бурбон с бубонною чумою,
почитывать Рабле и сплетничать с женою:
"Все это - не с тобой и даже - не со мною!"
...случится или нет? Вокруг - дрожанье света!
Похоже на балет в прицеле арбалета.
Как будто в "видаке" - "Живаго" зажевало,
как будто в мудаке - судьбы не доставало.
А я благодарю - за эту вот судьбинку.
Побреюсь, закурю, в бокал подброшу льдинку.
Пускай она плывет, сердешная, не тает:
и пусть ее поймет какой-нибудь "Титаник".
_^_
* * *
Где случай нас подстерегает
в кустах из-за угла.
И меж лопатками пронзает,
как бабочку - игла.
Поэт, захваченный игрою,
вышептывает стиш:
- Зачем, с кощеевой иглою,
ты на огонь летишь?
Рифмуй, поигрывай словами,
не твоего ума.
Там не костер трещит дровами,
а догорает тьма.
Над нею не согреешь руки,
не приготовишь хлеб.
Она рождает свет и звуки
для музыки судеб.
Ворчит, бессмертье коротает
за рюмкою смолы.
Ей, как пластинке, не хватает
моей иглы.
_^_
* * *
"Льет в Риме дождь, как бы твердящий: "Верь.. "
Накрапывает дождь эпистолярный
Евангелие ручкой капиллярной,
что все свершилось и проистекло.
И больше нет - ни слов, ни сна, не боли,
весь мир - в воде, в моче и алкоголе.
А под ногами - битое стекло.
Всем водолеям надобно подшиться,
Господь придет и Страшный Суд свершится,
Архангел спросит: "Хау ду ю ду?""
Знай, стеклотарный песенник и мытарь,
что музыкою пахнет неподмытой
твой адресат в Таврическом саду.
Эх, закурить бы, да промокли спички.
Туман такой, что можно взять в кавычки:
и лошадь, и Великого Петра...
А счастье - всюду, при любой погоде!
Люблю тебя, когда мосты в разводе,
когда потоп вселенский до утра.
_^_
* * *
Случайно вспомнил о стишке,
в котором - страшный суд,
и нас в мешке на ремешке
топить к реке несут.
Как деревенский почтальон
от смерти нас спасал.
Как жаль, что вскоре спился он
и стих не дописал.
_^_
* * *
(тоске)
Индейцы, вернее, скворечник,
заливистый ливень в саду.
...орешник из Греции грешник... -
я слова себе не найду.
И Троя, и двое, и двери
в космические войска...
Спасибо за дырку в гетере,
точнее - в гитаре, Тоска!
Пусть в "Красной стреле" затихает
нечаянных ложечек звон.
"Амурские волны", - спивает
челночник, торгаш, купидон.
Спасибо - за то, что не близко,
за то, что не больно - хвалю.
Куда ты запрятала "Вискас"?
Я пулю твою накормлю.
_^_
* * *
Весенний Крым, вздыхает море в темноте,
и на террасе не отыщется огня.
Мечтай о славе и не спрашивай мате:
- Зачем ты пьешь через соломинку меня?
В Москве, на рынке - ассирийский виноград
да фестиваль во всю рифмованную прыть.
А здесь - бессмертие на цыпочках цикад
к воде спускается, боится разбудить.
_^_
* * *
Грешно увесистый том Сократа,
томатный сок, за углом - больница.
У вечера - пальцы аристократа,
а все остальное - от проходимца.
Парад-але, и зима на взводе,
еще чуть-чуть - затрещат морозы.
Ты будешь Пимонову Володе
читать отрывки из новой прозы.
Другой реке - оббивать пороги,
тебя сомнения сотрясают?
Пиши рассказы. Ведь даже боги -
выходят в люди, курить бросают.
_^_
* * *
Местные лошади бредят тачанкой,
что бронзовеет в степях под Каховкой,
ржет на конфетах с клубничной начинкой,
мчится в куплетах с печальной концовкой...
Скифские бабы, видать, от обиды
окаменели, в кровать не заманишь.
Вспомнишь полынное небо Тавриды
и позабудешь, писателем станешь.
_^_
* * *
(херсонское)
Погода скисла на лимане, -
потерян день, искать пора.
Зачем у Господа в кармане -
провинциальная дыра?
Здесь абрикосы отцветают
и шелестят - внутри себя,
и заживо себя съедают,
но, отпускают воробья...
На самом краешке обиды
оркестр выигрывает вист.
Ты плачешь, как дурак набитый
и сам себе - таксидермист.
_^_
* * *
Приходишь к берегу с разговором,
прости мя, Господи, что не к храму.
Сигналишь пачкою "Беломора",
от душегубов - ждешь телеграмму.
...волной оставленный берег Леты:
презервативы и стеклотара,
и чьи-то порванные билеты
на самолет до Мадагаскара.
_^_
* * *
Согрей свои ладони над стихами,
где облака мечтают быть китами
с мохнатыми от снега - плавниками
и липкими от меда - животами.
Пусть шелестят над сонными "Крестами"
поддельными маршрутными листами.
Пусть в глубине велюровых кают -
раскосые десантники поют
про "степь да степь" хмельными голосами.
Зайдешь на камбуз, выпьешь при свече
настойку тишины на сургуче,
перелистаешь Фолкнера - тощище....
Будильник пропускает время "Ч",
промасленной библейской саранче -
вторую вечность снится пепелище.
Китовые блуждают облака,
устал язык, не клеится строка,
цитаты пахнут дымом и цикутой,
романа усеченная глава:
"Любовь меж ПВО и ПВА"...
...в казенной тьме себя не перепутай.
И снег прошел, и пепел голубой,
дождь отшумел без соуса, грибной...
Кивает Будда просветленным ликом,
и облака - белеют над тобой
в своем опустошении великом.
_^_
* * *
От почти беспробудной тоски его,
нежелания жить на бегу...
Неужели горилкой из Киева -
я, наивный, ему помогу?
Литераторы нового профиля
в кожуре, прикрывающей стыд,
выползают на свет из картофеля:
- Это Миргород или Мадрид?
Он и сам из семейства пасленовых,
и столица ему - не чета.
Подарю ему на фиг Аксенова -
все равно он его не читал!
_^_
* * *
Весна, а мы о книгах спорим,
и движется гроза.
Зачем оставила над морем -
автограф стрекоза?
Нарежь огурчиков, салага,
горилку охлади.
В сиреневую пасть оврага,
ты палец не клади.
Как будто в боулинг играют
на верхнем этаже.
"Люблю грозу в начале мая...", -
написано уже.
От малосольных слез восторга -
срывает якоря!
И пахнет дымом и касторкой -
уха из словаря.
_^_
* * *
Сны трофейные - брат стережет,
шмель гудит, цап-царапина жжет,
простокваша впервые прокисла.
Береженного - Бог бережет
от простуды и здравого смысла.
Мне б китайский в морщинках миндаль,
из гречишного меда - медаль,
никого не продавшие книги,
корабли, устремленные вдаль:
бригантины, корветы и бриги...
Мы выходим во тьму из огня,
ждем кентавра, что пьет "на коня",
и доставит тропою короткой
всех, пославших когда-то меня -
за бессмертьем, как будто за водкой.
_^_
|
