ПОВЕСТЬ О ВАЛЕ ЧЕМОДАНОВОЙ И ЕЁ НАДЕЖДЕ
Где-то на окраине города Мозжуйска затерялась среди улочек да переулочков улица героического лётчика Чкалова.
На ней, среди множества совсем уж неприметных домиков и домишек, расположился дом за номером 17. Здесь в квартире номер 5, что находилась на втором этаже, проживала Валентина Ивановна Чемоданова со своей мамашей Пелагеей Капитоновной. Два лестничных пролёта отделяли квартиру от двери, выводящей в открытый мир двора. Между пролётами была площадочка, устроенная, по-видимому, для облегчения людям пенсионного и далеко за пенсионным возрастом в деле подъёма бренного своего тела к месту личного проживания, для передыху, в общем. Ну и, конечно же, для использования полезной площади в части хранения всяческой бытовой утвари, как то: сундучков разного калибра, велосипедов да колясочек. Кстати, что характерно, сундуки никогда не запирались замками, хотя неоднократно были замечены случаи, когда некоторые особи с устатку присаживались на не принадлежащую им собственность. Но мордобития не замечалось. Такие факты многое говорили о нравственной атмосфере дома номер 17 по улице героического лётчика Чкалова.
И вот в такой атмосфере и проживала Валентина Ивановна с мамашей своей Пелагеей Капитоновной. За неимением свободного времени Валентина Ивановна редко могла поучаствовать в коллективных мероприятиях жильцов дома. Никто и не осуждал её, когда коллективно решили разбить во дворе огород. "Нагородили" грядок, поделили их по-соседски, да ещё и на клумбы цветочные места и земли осталось.
"А откуда у Вальки времени-то? - здраво рассуждали соседи, - коли ей, училке начальных классов на самую себя время не хватает... Всё бы мелюзгу детскую в ум ввести да родительское воспитание в правильное русло выправить... А мелюзги этой тридцать и чуток с лишком головушек!"
И вот свалилось всё общественно-соседское на Пелагею, свет Капитоновну.
Пелагея же Капитоновна была в возрасте за пенсионном. Ей "тикнуло" за шесть с лишком десятков. Ну что тут скажешь... возраст, однако. Но! Поколение! "Наше поколение будет жить при!!!" "Пятилетку - в четыре! Нет! Фигили! В три года!" "Даёшь целину!!!" "Даёшь Братскую ГЭС!" И она давала. А куда деваться? "Родина-Мать зовёт!" Вот с тех пор всё никак не остановить её.
Ну, Валентина и пристроила её по весне-осени к огороду-клумбе, а по осени-весне к швейной машине и вяльцам, пускай вяжет носки да пуловеры на зиму. А в перерывах может и на скамеечке с соседками пересидеть. А на скамейке - какие разговоры...
- Валька-то в девках ужо пересидела!
- А я что? За ейной юбкой надсмотр держу? Сама хвораю... А как от этой хвори избавиться?
- А и права Валька! И где нынче-ты мужики? Одна пьянь-ты! Одны беспробудные пропойцы-ты! За ними ходь и подолом носы-ты им подтирай-ты! Права Валька!
Не, не говори. Сердце-то болит. Всё одна, одна, всё за обчество, за детишек болеет.
Валентина, в сей момент закончив проверять тетради, заполняла толстую амбарную книгу.
"Веруша Шаповалова, по характеру - интровертна. Добрая, отзывчивая, сегодня подошла на переменке, помогла Петьке Круглову пуговичку на рубашке застегнуть.
Гриша Лифшиц... Ох, экстраверт, экстраверт! Шумливый, всё добивается, где она правда зарыта? А кто её знает? Да кто ему и скажет? Одна Маша Евстигнеева на него управу знает. Надо их вместях посадить."
Сделав эту запись, Валентина выдохом через нижнюю губу откинула чёлочку, которая "наплывала" на глаза, пока писала. Задумалась, А там мысль, а за нею и рука опять вернулись к толстой тетради.
"А Васька Фролёнок! Хулиганистый отрок! То Катюше косы дёргает, то Мише Колабушину кнопки на парту подкладывает! А к кому его и посадить?"
Вот тебе и вся личная жизнь, а уж об "Обчестве соседском" и вспомнить некогда. Так, маманя в паузах расскажет об улично-домашних новостях.
Витька Морозов озорно подмигнул Вальке Чемодановой, только что вошедшей в спортивный зал, чем вогнал девушку в краску. Был день всеобщего физкультурного зачёта для студентов второго курса педагогического училища. Вот по этой причине и сотворилось "вавилонское столпотворение". Витьке, студенту физкультурного факультета, выпало делать упражнения на "коне". И как он умудрился уловить момент, разглядеть Валентину да ещё и подмигнуть ей - ну, как сказать, может, "искра божья"... Но в краску девицу вогнал.
А время тогда было, прямо скажем, шарлатанское. Как мегавзрывом заполонился эфир и пресса слухами об НЛО, мол, "летают, гады!", инопланетянах разного окраса, тут экстрасенсы вдруг хлынули шумной толпой предсказывать будущее и отгадывать потаённые мысли.
А надо сказать, что когда входила Валентина в зал, увидела разгоняющегося и прыгающего через коня Витьку, прямо-таки непроизвольно подумала: "Орёл степной! Казак лихой!" И в сей момент Витька ей и подмигнул!
"Экстрасенс! Мысли на расстоянии угадывает!" - испугалась Чемоданова Валя, от сего испуга кровь и прилила к щекам.
Витька же относился ко всем этим "веяниям науки" как-то легкомысленно, даже не прислушиваясь к ним. Воспламенившиеся щёки Валентины пробудили в нём мысль простую, как мочалка: "Ловись рыбка мала и велика!".
И началась у Вали Чемодановой личная жизнь, которую она всячески, по скромности своей, пыталась утаить от стороннего то ли глаза, то ли сглазу. Да ведь "шила в мешке не утаишь", тем более, когда "шило" это именуется Витькой Морозовым.
А личная жизнь - ну, как и полагается: прогулки под луной да вздохи на скамейке. Только к весне Валентина так "навздыхалась"... Женское её естество с весною пробудилось с неистовой силой, с какой солнце по весне растопляет снеги. А тут по весне и праздники нагрянули, на радость студенческой братве. Общежитие разбежалось по родным посёлкам да деревням. А Валя осталась. С утра сходила на почтамт, заказала иногородний разговор на 5 минут. На 5 минут - это специально. Пока мать отыщут на её рабочем месте, пока добежит, только и останется 1 минута, чтобы родненькой маме скороговоркой выпалить: "Нынче не приеду. Досдавать упущенное надо!" И вздохнула с облегчением...
"Ах, зачем эта ночь так была коротка..." Это Валентина на следующий день так жалистно думала. А ночью... Ночь была такая... такая!!! Она потом три дня ошалелая ходила.
Но ночь прошла, настало утро...Недели две спустя Чемоданова Валентина проходя мимо парка по дороге из училища в общагу, застукала Витьку Морозова на их любимой скамейке. Витька целовал Люську Туманову с первого курса. Целовал так, как недавно целовал её, Валентину.
На этом "личная жизнь" Валентины Чемодановой и закончилась.
С тех пор, когда коллеги пробовали познакомить её с кем-нибудь, Валентина Ивановна Чемоданова про себя шептала: "Валька! Дуй на воду!"
Валентина Ивановна Чемоданова никак не могла пройти мимо "Теремка" не остановившись. Причина была чисто психологичаская. Если вам дважды на дню приходится проходить мимо того, что каждодневно мозолит вам глаз - по дороге на работу и возвращаясь с работы домой, поневоле остановишься. Вторая причина... "Теремок, теремок! Кто? Кто в тереме живёт?" А "живёт в нём" Полина, подруга Валентины. Третья же причина... Валентина Ивановна как простой советский обыватель имела свойство выписывать себе периодику, как то: "Учительскую газету" (чисто профессионально); "Политическое самообразование" (квиток о подписке в обязательном порядке надо было представить директору школы); "Мурзилку" - это чисто для внеклассной работы с детворой начальной школы. Но всё это было, как бы сказать, "сухофрукты"...
А душа просила чего-то полузапретного, полусладкого-полугорького, вот как яблочко из райского сада. "Яблочком" из райского сада, как казалось Валентине, были журналы "Новый мир", "Знамя", "Юность". Вот этими "райскими яблочками" и снабжала Валентину "обитательница" "Теремка" Полина.
Дааа.. Значит, "Теремок" был рассадником периодической печати и средств массовой информации среди аборигенов райцентра Мозжуйск Торской области. И ведь поставили этот "рассадник" очень мудрО: прямо у входа в небольшой городской сквер. И "аборигены", направляясь в сквер, обязательно натыкались на "рассадник" печати. И каждый уважающий себя гражданин города Мозжуйска- хочешь - не хочешь, а купит то ли газетку "Правда" чтобы быть в курсе империалистических происков, то ли областной "Торские вести", где любознательны были фельетоны на тему "Чтоб мы так жили" Вот здесь-то и останавливалась всегда Валентина переброситься парой слов с подругой, а если повезёт, то и "яблочко" приобрести.
В этот раз повезло. После короткой беседы выложила Полина и "Новый мир", и "Юность". Валентина уже и взялась за журналы, когда взгляд её наткнулся на нечто странное, до сей поры невиданное. Газетка лежала скромной стопкой. Названием газета была "БРАЧНЫЯ ОБъЯВЛЕНИЯ". Слева, в верхнем углу надпись:"Печатный орган Торской областной общественной организации "ДЕРЖИТЕСЬ ЗА РУКИ ДРУЗЬЯ...", в нижнем же левом углу было продолжение: "...ЧТОБ НЕ ПРОПАСТЬ ПО ОДИНОЧКЕ!"
Валентины удивлённый взгляд выражал только один вопрос: "Откуда, мол, и что это за "периодические новости"? Полина взгляд уловила и голосом Джуны (кто тогда слыхал про Вангу?) ответствовала:
- То судьбаааа твояааа!!!!
И со смехом протянула Валентине Ивановне Чемодановой 1 (один) экземпляр газеты.
"Любопытства ради! Только любопытства ради!" - с этой успокаивающей саму себя мыслью газета и была определена вместе с журналами в портфель. При этом взгляд Валентины непроизвольно оборотился в 180* от "Теремка", чисто с испугу, не дай Бог застукают её, училку, с газетой нового веяния "Брачныя объявления" в руках...
Из-за кустов сирени, обрамляющих подъезд родного дома и лавочку перед подъездом, услыхала Валентина голоса.
- Ни в жисть! Пелагея, опять у них сикось-накось будет! Помяни моё слово!
- Маня, да ведь вот тут всё по "косточкам" прописано! Валентина кривдные журналы выписывать не будет! Ты глянь, глянь: "Политическое самообразование"! И тута прописано по пунктикам, как ето ускорение научно-техническое произойдёт!
- Ты, Пелагея, в каком годе родилася? И скока на твоём веку было пятилеток с "ускорением"? То им в четыре года её подавай, а то и в три...
Тут голос соседки Клавы:
- Правду Манька говорит -ты! Всё ускорялись, ускорялись, "доускорялись", что теперя враскорячку-ты ходить стали. И с этим, как его, "прогрессом"-ты, так ускоримся, хучь бы кто остановил-ты вовремя!
Валентина улыбнулась: очередная "политинформация" на лавочке перед подъездом. Чинно и важно прошла она мимо "симпозиума" по международным проблемам, поздоровавшись со всеми. А Пелагея ей уже в догонку:
- Валентина! Всё на плите найдёшь!
И все дела переделаны, и Пелагея сидит перед телевизором, ёрзает, ворчит:
- Манька-то... газет не читает, телевизору не смотрит... Чем девка занимается - пустоделием. А тута - вот, вот, Валентина - в телевизор тоже рассказывают, что будет ускорение! А через это ускорение новая жизнь настанет! Прогрессом называется!
Валентина же уже и не слышит. Открылася первая страница газеты. А там... А - там!
"Женщина приятная во всех отношениях желает мужчину темпераментного и горячего. Возраст старше 30 лет - не рассматривается."
"Познакомлюсь с девушкой до 28 лет для приятного времяпровождения".
"Состоятельный мужчина в солидном возрасте предлагает знакомство женщине, которая скрасит его досуг".
Разные были объявления, были и такие:
"Одинокая женщина ищет сочувствия и участия в своей судьбе. Отвечу на серьёзное письмо с серьёзным предложением".
"Вдовец 48-ми лет будет рад откликнуться женщине, которая нуждается в опоре и поддержке".
Объявления разные, и только одно было во всех них одинаковое: в последней строчке надпись: "Писать абоненту номер...."
"Господи! Срам-то какой! Как же люди оголяются перед всем миром! Бесстыдство-то какое..." - думала Валентина, вчитываясь в эти газетные строчки. И вот ведь какое странное дело: чем больше она вчитывалась, тем расплывчатей были эти думки. И на место их приходила мысль: "А ведь за каждым этим объявлением судьба прячется... А судьба-то у всех - одинокая, несчастная..."
С этой мыслью и заснула.
Отпуск свалился неожиданно. И вот странное дело: ждёшь его, готовишься к нему, дни про себя считаешь, а всё равно приходит неожиданно. И чувство какой-то опустошённости... Как у бегуна на длинную дистанцию. Весь год с включённым на высокие обороты мотором пробегала, а тут - раз! - и выключили! И поначалу недоумение к непонятному ритму повседневности. Но зато потооом... Полное погружение в ничегонеделанье и обалденное блаженство от сего бездейства! Это только отроки и отроковицы с их кипением в крови, в мозгах и чувствах не способны осознать кайфа. Но Валентина Ивановна Чемоданова давно уже ощутила сладость отпускных дней.
Одно плохо: учителям отпуск полагается в лето и надолго, почти на два месяца. Почему плохо? А мозг требует деятельности после нескольких "разгрузочных" отпускных дней.
Ну, а какая деятельность предполагается у Валентины? С мамой в огороде покопаться, на природу за город съездить, пройтись по "кооперативам", как Пелагея магазины называет, с целью ознакомления с новинками производств лёгкой промышленности... Когда ещё ознакомишься? Учебный год начнётся - не до лёгкой промышленности будет.
И вот на фоне этой идиллии, отпускного "безделия", начинают в голову глупые мысли проникать. По отпускному своему легкомыслию стала Валентина время от времени шуршать обветшавшими уже страницами газеты "Брачныя объявления". И каждый раз -"Что за чертовщина?"- думала Чемоданова, но глаз цеплялся за строчку: "писать абоненту за номером 5413". А поверху этой строчки само "брачное объявление": " "Вдовец 48-ми лет Будет рад откликнуться женщине, которая нуждается в опоре и поддержке".
И вот когда уже фигурально выражаясь в двадцатый раз ткнулась глазами в это объявление, вспомнились ей слова Полины из "Теремка": "То судьбааа твояааа!"
И поначалу испугалась этой мысли, а на смену уже другая бежит: "А чем чёрт не шутит?"
Абонент номер 5413 по жизни отзывался на имя Григорий Николаевич. Смольников Григорий Николаевич получил письмо в середине июля. Не то, что был он избалован письмами, хотя время от времени они и приходили к нему, но и к этому, как и ко всем остальным он отнёсся спокойно. Это первое вызывало у него душевный трепет, а когда ты уже получаешь двадцатое-тридцатое, то душевные колебания как-то уже и не резонируют.
По штемпелю на конверте он увидел: из соседней области, да и в городишке том он бывал. "Но уж раз написал человек, будем вежливы, откликнемся на зов души неведомой, почитаем, и чего там за потёмки в этой неведомой душе?" - с этой мыслью он и вскрыл конверт.
"Здравствуйте, здравствуйте, абонент 5413! Вы уж извините за "5413", как-то безлико оно звучит, а не привыкла я с "безликими" общаться, да и никогда и не общалась. Вы - первый. Ой! Только, ради Бога, не подумайте, что нуждаюсь в опоре и поддержке! Нет, просто мне интересно стало. Вот дал человек объявление в газету.. А слова в объявлении серьёзные, не легкомысленные "бла-бла, желаю даму!" И показалось мне, что где-то гнетёт Вас одиночество. И подумалось: может мне удастся его скрасить? Вот, вот какая я самонадеянная... Да нет же, просто я знаю цену душевному одиночеству...
Ах, да, Вам, верно, интересно обо мне? Так вот! Я, Валентина Чемоданова (не виноватая яаа! Это у папы фамилия такая, а ему от отца его досталась, а тому - и не знаю от кого. Кто из нас помнит родню глубже четвёртого колена?), я ещё не подошла к возрасту "ягодка опять!" По правде говоря, скрывать от Вас не буду, немного и осталось до "ягодки-то". Живу с мамой, работаю на "ниве просвещения", "жатву" собираю каждые четыре года)))
Признаюсь откровенно, письмо это пишется мною с робостью. Ежели воспримете его всерьёз, буду Вам благодарна и обязательно отвечу.
С тем и до свидания. Валентина."
Григорий Николаевич Смольников письмо это прочитал ещё раз. "Мы тоже не лыком шиты, чтобы сразу душу-то нараспашку" - подумал он, но почему-то письму поверил. Поверил, а потому по утру на свежую голову и ответил. Скромно ответил, и душевно, и благодарно. И уже он получил от Валентины ответ.
Уже и август наступил, как-то тихо, бесшумно катилось время к "бабьему лету". И оставалось у Валентины от отпуска - "гулькин нос", когда она однажды, встав утром, решилась. Ни много ни мало решилась она отправиться в Город в соседнюю область, куда и звал её "абонент 5413", а теперь-то и по имени ей знаемый Григорий Николаевич.
Автобусом от Мозжуйска до города Доброво соседней области езды было около 3-ёх часов. И когда она вышла из автобуса на автобусной станции, сразу же узнала его. Таким именно он ей и представлялся. Чуть выше среднего роста, худощавый, на щеках - глубокие морщины, залысины, уже видимые, слегка посеребрённые виски. И одет скромно, но тщательно аккуратно. Вот узнала сразу и всё тут! И вовсе не цветы в его руках подсказали! Так ведь и он сразу узнал её! Из всех пассажиров каким-то чутьём Её выбрал!
Подошёл с улыбкой, цветы вручил и...
- Здравствуйте, Валентина Чемоданова, которая в фамилии своей не виноватаяаа! - и рассмеялись оба.
День этот был расписан Григорием Николаевичем заранее. Многажды прокручивался у него в голове сценарий этого долгожданного для него дня. А посему, согласно сценарию, Валентине ещё не знаемому, отправились они на квартирку к Смольникову. Там было предложено Валентине "смыть" с себя пыль дорожную, слегка перекусить. И этого времени и хватило Валентине отметить: квартирка хоть и маленькая, но уютная, всё чистенько в ней, и всё же...По каким-то деталям и заметно, что не хватает в этом уюте женской руки.
А "расписание" уже звало в дорогу. Очень уж хотелось Смольникову Город показать желанной гостье, очаровать её и парком городским с эстрадой, где по выходным оркестрик наигрывал вальсы да фокстроты на радость тем, "кому за 50!" Набережную красивую показать, с которой открывался вид на тихую безмятежную реку. По улочкам поводить и обязательно похвастаться домами, к которым он сам непосредственно руку приложил, да и рассказать про всякие истории из строительной своей биографии.
"Уходил" он свою гостью, "уговорил", и рады были оба, когда вернулись в его холостяцкий уют. Постелил он как гостье ей в спаленке, сам же пристроился на диванчике в гостиной.
Валентина лежала с открытыми глазами, всматривалась в зашторенное окно, сквозь занавеси которого пробивалось марево заката. Всматривалась и ждала. И от этого ожидания запунцовели щёки, сердце, будто проваливалось куда-то и пульсировало не ритмично, а какими-то толчками.
Она услышала, как приоткрылась дверь, услышала его шаги, почти бесшумные. Увидела его наклонившееся лицо и почувствовала его губы на своей щеке. И непонятно было, то ли это его губы обожгли её щёки, или наоборот, это он ожёгся губами о её пылающие щёки... Она подвинулась, он прилёг рядом, обнял её и стал целовать. И каждый его поцелуй казался ей сухой веткой, брошенной в огонь. Валентина вдруг всхлипнула, выдохнула жаркий воздух и стала целовать его жадно и неистово.
Шторы в окне были раздвинуты и Валентина непроизвольно зажмурилась, когда открыла глаза навстречу рассвету. Обнаружилось, что в постели она присутствует в одиночестве. И рук, которые так жарко её обнимали ночью, не наблюдается. Она вспоминала прошедшую ночь и почувствовала, как опять запунцовели щёки и вновь возникло желание... И так хорошо было в этой постели, хранящей его тепло... А как бы хорошо бы ни было, пора, пора пробуждаться. На столе увидела записку: "Хозяйствуй. Вернусь со службы, отправимся променадить!"
Всё было убрано её руками и в этом скромном холостяцком быту вещи вдруг почувствовали Женскую Руку. И когда уже все хозяйские дела были переделаны, она присела на диванчик, оглядывая весь этот чужой для неё мир совсем другим взглядом.
Валентина успела на дневной автобус и вернулась к Пелагее ещё до темноты.
О том, что мир её изменился, что-то новое явилось, ещё ей непонятное, она поняла через два месяца. Это новое и непонятное поначалу напугало её.
И только с каждым новым днём вживаясь в эту новую, непривычную для неё данность, она приходила к храброй мысли: "Что естественно - то не безобразно!" И с этой мыслью исчезал страх перед какими-то объяснениями посторонним людям, Напрочь исчезало желание в чём-то оправдываться перед кем бы то ни было. Даже перед Пелагеей. Когда уже всё стало заметно, и коллеги в школе стали бросать недоумённые взгляды и задавать ей такие же недоумённые вопросы:
- Валентина! Каким таким ветром тебе надуло?
Она отвечала им так же недоумённо-испуганно:
- Ах! если бы я сама знала! Но помню, бабка мне в детстве байку рассказывала о непорочном зачатии...
Коллеги же в ответ:
- Ах, непорочная ты наша!
А в мае Валентина родила. Девочку. Когда с Пелагеей вернулись домой из больницы, когда её с устатку определили в спаленку на кушетку рядом с детской кроваткой, купленной загодя, в столовой комнатке уже собрались соседки, И слышала Валентина, как мама с гордостью рассказывала подружкам:
- Решили мы с Валентиной девочку Викторией назвать!
И - Маня, язва, чокаясь с Пелагеей и Клавой рюмками, опять ложку дёгтя в праздник выплеснула:
- Вы бы ещё, Пелагея, Виолеттой её назвали бы! На фига вам Виктория? Пускай Надюхой будет!
И Клавдия туда же:
- А, ить, правда-ты, Пелагея! Пускай будет Надежда!
Валентина вслушивалась в эти бабьи разговоры, счастливо улыбалась, думая про себя: "Пускай будет - НАДЕЖДА..."
У Валентины Ивановны Чемодановой начиналась личная жизнь.
© Яков Каунатор, 2018-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2018-2024.
Орфография и пунктуация авторские.