[Оглавление]




БЕССМЕРТИЕ
или
ЧЕТВЕРТОЕ  МАРТА


Действие первое

Он знак подаст - и все хлопочут;
Он пьет - все пьют и все кричат;
Он засмеется - все хохочут;
Нахмурит брови - все молчат;
Так, он хозяин, это ясно...
А.С. Пушкин.



Явление I.

СТАЛИН: Выпить - выпьем! (подбирает с пола бокал своей изящной рукой) Сперва - за себя! (чокается с невидимым собеседником) А теперь за всех остальных отсутствующих друзей.

СТАЛИН: Выпили. (думает) Хорошо! Ну а чем же нам послал закусить русский Бог? (достает имбирный крендель из-за диванной подушки, завернутый в бесконечность) Однако, м-да, кренделек.

СТАЛИН: А! (вдруг азартно бьет кренделем в пол) Сталин не может есть имбирные крендельки! (вскакивает) Сталин их не-на-ви-дит! (распахивается халат: под ним темно-синий китель, галифе. Задумывается) А почему Сталин их ненавидит? (молчит с удовольствием. Зубы выказываются из-под усищ.) А потому, что их кушал Жданов, которого Сталин - проклял.

СТАЛИН: Да. Жданов. Было дело. Какой он был розовый! Какой он был краснощекий!
Н о   в  т о т   д е н ь   о н   п о б е л е л.
Он спросил: "Сталин, каким же бесчестным поступком я запятнал себя?"
Он сказал: "Сталин, я виноват; но я не так виноват: меня обнесли враги."
"Нет", - сказал я, - "Тебя не может никто обнесть, потому что во всю жизнь ты не делал не бесчестного дела. Нет духу раздавить тебя, гадина. Поди прочь!"
Он закричал, задрожал и повалился мне в ноги.
"Прочь!" - крикнул я, - "Позовите солдат, чтоб его взяли!"

Что ж, это будет хо-рошая речь о сельском хозяйстве. Очень жаль, что придется переменить все слова.

СТАЛИН: Эй, люди, Лавра! Чтоб в пять минут Лавра! Рябчиков подавать! Будем ужинать!




Явление II.

СТАЛИН: Не пугайся. Это, понимаешь, иранский шах с чрезвычайным послом прислал мне демонов. Демонов - мне - прислал. Дарит. Боится. (сталинские зубы начинают светиться из-под усов) Правильно делает. (железо) Придет время, и мы опрокинем его трон!

ЛАВРЕНТИЙ: Они, как бы это, Иосиф Виссарионович,.. неудобно сказать... не опасны?

СТАЛИН: Лавр, - они мои. Этим все сказано. Все, Лавруша. Впрочем, не тебе знать, что значит собственность. (очень устало) Они, Лаврик, знаешь, мертвые. Мертвые - эти - демоны иранские, - для меня мертвые, Лар. (железо) И не Сталину дрожать перед демонами. (и сразу фетр за железом) Безвидно, скушно, скушно, мой друг. (и смотрит лукаво) Велите утопить в Тихом океане какой-нибудь корабль из Португалии.

ЛАВРЕНТИЙ: Сейчас.

СТАЛИН: Постой!.. Нет. (а тем временем стол накрыт) Шутил, шутил я, Лаврентий. Не смейте потворствовать моим скверным шуткам, мой друг. Что? Ты - споришь? (он встает: чудовищная несоразмерность комплекций. Дьявольское зрелище.) Объяснись! Ах да... Ты есть хочешь. Забыл. Совсем забыл. Прости старика.

СТАЛИН кланяется, прикладывая распяленную пясть к осетинской груди. Другой рукой - на стол.

СТАЛИН: Прошу. Прошу разделить трапезу со смиренным грузыном. (и зубы светятся.)

СТАЛИН: Скажи, это правда, Лавр, что Бомарше кого-то там отравил?

ЛАВРЕНТИЙ: У-у. В точности, Иосиф Виссарионович. Отравил. Выяснено.

СТАЛИН: Ничтожество.

ЛАВРЕНТИЙ: Один раз, разумеется, зато с большим знанием дела.

СТАЛИН: Я надеюсь, мы уже разобрались с ним?

ЛАВРЕНТИЙ: Разобра-ались.

СТАЛИН: И он подписал?

ЛАВРЕНТИЙ (улыбается): Естественно. Извольте поглядеть, государь.

СТАЛИН: Гм... (удивляется) а я не государь.

ЛАВРЕНТИЙ: Ай, а вот бы еще на пол ногтя (вертит выставленным ногтем большого пальца), и был бы государь! (повествовательно) Наши верные люди, получив от нас казенную лопатку во Франции...

СТАЛИН (грозно): Хватит! Я и без твоих ногтей знаю, кто я есть. Вздумал шутить шутки со Сталином!?

СТАЛИН : Что-то у тебя нечистое с этим французом, Лавр. Он ведь умер.

ЛАВРЕНТИЙ (в сторону): Фу-у, отлегло от сердца. (громко) Ну, помер. Что поделаешь? (наигранно) Смертен был.

СТАЛИН: И я понимаю, что можно транспортировать французские кости на Лубянку из Пантеона, но как, - думай, Лаврентий, думай - как можно заставить мертвые кости подписать хоть бы один протокол?

ЛАВРЕНТИЙ : А что тут думать, Иосиф Виссарионович? Мы придумали. Очень просто и, главное, на удивление выходит. Смотрите, Иосиф Виссарионович.

ЛАВРЕНТИЙ: Берем кость. (ЛАВРЕНТИЙ сжимает кулаки) Потом берем из кости клеточку (поднимает над столом, как вошь, двумя пальцами, будто бы клеточку) и помещаем ее в сладкую кашицу.

СТАЛИН : Ну и что?

ЛАВРЕНТИЙ : Как, - что? Сидит. значит, она там, кушает свою кашицу, плодится, и через недельку-другую - глядишь - и выродился человечек из сладкой кашицы.

СТАЛИН : Полезное изобретение.

ЛАВРЕНТИЙ : Во-во. И я так говорю, что полезнейшее. Это ж надо же, всякий, даже и самый плохонький покойник по мере надобности будет извлечен из земли.

СТАЛИН (выслушал, помолчал, подумал - и вдруг прослезился) : Ну - спасибо. Вот это - подарок. Ну - потешил, потешил старика. Перед смертью потешил. Хотя какая смерть!? С м е р т и   н е т ! (тяжело дышит, отдыхает) Ну - потешил. Ну... Вот это - власть. Вот это - настоящая власть.
Ну, да что ж ты? Беги! Беги, Лаврентий, спеши! Праздник.
Жить будем, смерть победили!
Колоколам бить приказываю!




Явление III.

СТАЛИН : Я знал, что именно таким будет звездный час моей жизни. Я знал. Я буду волен над смертию даже мертвых врагов. Я сожму в кулак даже избегнувших меня в смерти. Как Бог.

Предчувствовал. Предвидел, сидя еще в долгом ящике своей ссылки. Я достиг высшей власти, выше которой уже не может быть на земле. Но я не чувствую. Меня душит оскомина. Меня прожигает желчь вместо радости.

СТАЛИН : Не так ли

Мы с молоду влюбляемся и алчем
Утех любви, но только утолим
Сердечный глад мгновенным обладаньем
Уж, охладев, скучаем и томимся?...
Ни власть, ни жизнь меня не веселят;
Мне счастья нет. Я думал мой народ
В довольствии, во славе успокоить,
Щедротами любовь его снискать -
Но отложил пустое попеченье:
Живая власть для черни ненавистна.

Безумны мы, когда народный плеск
Иль ярый вопль тревожит сердце наше!
Бог насылал на землю нашу глад,
Народ завыл, в мученьях погибая;
Я отворил им житницы, я злато
Рассыпал им, я им сыскал работы -
Они ж меня, беснуясь, проклинали!
Пожарный огнь их домы истребил,
Я выстроил им новые жилища.
Они ж меня пожаром упрекали!
Вот черни суд: ищи ж ее любви.
Кто ни умрет, я всех убийца тайный:
Как молотком стучит в ушах упрек,
И все тошнит, и голова кружится,
И рад бежать, да некуда...

СТАЛИН : Ас-са! Принимай гостей, кацо!




Явление IV.

СТАЛИН : Ну-с, за кого мы будем пить сегодня, друзья?

ЛАВРЕНТИЙ (от ног МАЛЕНКОВА) : За вас, Иосиф Виссарионович!

МАЛЕНКОВ : Только за вас.

ХОР политбюро, стесненный маленковской спиной : Только за вас!

СТАЛИН (загородив глаз бокалом, с усмешкой тостует БЕРИИ) : Есть такая птичка - Зо-вас. И конечно - за Лаврентия Павловича. Найдется птичка и за Лаврентия Павловича. (пьет и широким жестом приглашает гостей к столу) Пейте, ешьте, угощайтесь, друзья.

ХРУЩЕВ : Водочки?

КАГАНОВИЧ : Уволь, рыбку, рыбку предпочитаем.

МАЛЕНКОВ : Ну, для моих комплекций более подходяще мясцо.

ВОРОШИЛОВ : Вперед! (и посекает шашкой толстый пирог) Вперед, за Рассею!

МИКОЯН (КАГАНОВИЧУ) : С этим криком Клим бегал от полков Мамонтова.

БУЛГАНИН (громко, ХРУЩЕВУ на ухо) : Иуда плачет, быть беде.

ВОРОШИЛОВ (извермишелив все близ себя) : А теперь... теперь будем пить за с-светлую память!

МИКОЯН (пал ему на грудь и заткнул рот ладонью) : Молчи! - эх ты, кегля. Молчи!

ЛАВРЕНТИЙ (сидит, нахохлившись, на шатучей завитой одноножке. Смотрит на СТАЛИНА с поволокой, печально-насмешливой) : Ну, Иосиф, за твой звездный час.

СТАЛИН : За твой, Лаврентий. За твой. (в сторону) Шалит. У бессмертных не бывает звездных часов.

НИКИТА ХРУЩЕВ (добирается) : Иосиф Виссарионович, мне бы хлебца...

СТАЛИН : Хлебца? Распорядитесь!

СТАЛИН : Хорошо.

БЕРИЯ : Хорошо. Страшно и весело.

СТАЛИН : Весело. Грешен, брат: люблю праздник. Настоящий пьяный праздник люблю. Хлев люблю.

БЕРИЯ : Вот-вот. Скотство, свинство любите, Иосиф Виссарионович.

СТАЛИН : А что? Люблю!

БЕРИЯ : Да ничего вы не любите. Органа у вас такого нет, чтоб любить.

СТАЛИН : Ого! А что ж во мне есть?

БЕРИЯ : Что? А ничего. Пустота. Пустота и посмеяние. Больше ничего нет.

СТАЛИН : Жестко стелешь. Против шерсти берешь. Ну а вдруг... вдруг есть любовь?

БЕРИЯ : Что ж. Любуйтесь. Извольте посмотреть. Вот - хлев.

СТАЛИН : Оставь. Когда я вижу их пьяные слезы, их нечистоту, ложь, мне хочется уйти. В лес. Чтобы из-за стволов, на морозе, расстреливать в упор вошедших в лес комиссаров. Впереди конных мужиков входить в город вместе с рассветом. И бить их, бить, бить, чтобы ни один не ушел. Для этого стоило б жить. (думает) Ты со мной?

БЕРИЯ : С вами. (смотрит любовно и преданно) Прикажете всех в расход?

СТАЛИН : Всех. Разве... оставь разве Клима. Он на колчаковских фронтах раненый.

БЕРИЯ : Иосиф Виссарионович, да ведь...

СТАЛИН (сухо) : Что?

БЕРИЯ : Не был он ни на каких колчаковских фронтах. Не был!

ХРУЩЕВ : Лаврентий, друг, что ж ты сделал?

БЕРИЯ : Пусть; пусть. Главное - ты держись, Никит.

СТАЛИН : Дорогие товарищи! В этот обычный мартовский день исполнилась наиболее светлая и дорогая мечта человечества. Человечество достигло бессмертия. Так выпьем за б е с с м е р т ь е, товарищи!

ЛАВРЕНТИЙ БЕРИЯ выходит на авансцену и простирает ручки к залу.

БЕРИЯ :Что это, что это, друг мой? Где я? На каком свете я нахожусь? Что я вижу? За столом сидят чудища!

Один в рогах с собачьей мордой,
Другой с петушьей головой,
Здесь ведьма с козьей бородой,
Тут остов чопорный и гордый,
Там карла с хвостиком, а вот
Полужуравль и полукот.

Еще страшней, еще чуднее:
Вот рак верхом на пауке,
Вот череп на гусиной шее
Вертится в красном колпаке.
Вот мельница в присядку пляшет
И крыльями трещит и машет;
Лай, хохот, пенье, свист и хлоп...

СТАЛИН: Товарищи, дорогие друзья, соратники, так не будем же благодушны. Так будем помнить, что теперь Сталин держит в кулаке даже  м е р т в ы х  врагов. Многие говорили: "Лучше смерть, чем суд народа". И выбирали смерть.  С м е р т ь  была и оставалась единственным прибежищем негодяев. Но теперь нет даже и этого прибежища. Лучше умереть один раз, чем умирать десять раз. И лучше жить десять раз, и десять раз отдать отечеству все свои силы, чем один раз жить и один раз умереть. (аплодисменты) И еще. товарищи: не забудем о справедливости. Не забудем, что сегодняшним торжеством мы обязаны простому человеку, верному соратнику. бескорыстному другу, дорогому Лаврентию Павловичу!

СТАЛИН : К нам приехал, наш любимый...

МИКОЯН (с места подтягивает) : Лаврентий Палыч дор-рогой!

КАГАНОВИЧ : Величать Лаврентия Палыча!

ХОР политбюро лезет через стол навстречу знатным виновникам торжества.

СТАЛИН (выступает во второй раз) : К нам приехал, к нам приехал...

ХОР (грозным рыком) : Лаврентий Палыч дор-рогой!




Явление V.

СТАЛИН (Берии. Промерив тихим шагом взад и вперед кабинет) : Да. Все, что гибелью грозит, для сердца смертного таит неизъяснимы наслажденья. Александр Сергеевич Пушкин. Я решаю отставить вас сразу от всех обязанностей. Ступайте. (в сторону) Я слишком долго любовался тобой.

БЕРИЯ : Нет, Иосиф Виссарионович. Так не будет.

СТАЛИН : Нет будет.

БЕРИЯ (повышает голос) : Нет не будет.

СТАЛИН : Будет, я говорю!

БЕРИЯ : А я говорю - нет!

СТАЛИН : Вождю перечишь!?

БЕРИЯ : Пора...

СТАЛИН (в сторону) : Пусть бьет, безумец. Там, где треснет слабый, только укрепится сильный. Где дробится стекло - выковывается железо.

СТАЛИН (подкошенный) : Лар, как ты мог?! (падает. Сквозь стон) Зачем ты разбил мое тяжелое железное сердце?

БЕРИЯ : Вот. Исполнилось. Стою на рубеже возможностей человеческих - и сам не верю. Достиг я высшей власти...





Действие второе

И шарахнулись толпы в проулки,
Когда вырвал я ногу со стоном
И осыпались камни с меня.
В.Высоцкий.





Явление I.

СТАЛИН : Неужели я действительно умираю? Я должен буду умереть в этот день! Да. Я убит. Я умру. Это похоже на скверный сбывшийся сон. Вот и поцарствовал...

Неужели  о н  после меня примет власть? Да, пожалуй, что он. Огромная страна, люди, стихия... Неужели  о н ? Да.  Е м у. Страшный март! Он доволен, он грабит, не дожидаясь моей смерти. Он разоряет...




Явление II.

БЕРИЯ : Приступайте к своим обязанностям, милейший.

ГРОБОВЩИК (кланяясь) : Мы понимаем. Мы со всей солидарностью...

БЕРИЯ : Поторапливайтесь, милейший.

ГРОБОВЩИК : Это мы с солидарностью... Ножку, Иосиф Виссарионович, пожалуйте... т-так... теперь ручку... головку... (манипулирует инструментом). Ф-фу. однако ж, крупный мужчинка.

БЕРИЯ : Любезный, в конце концов кончайте возиться!

ГРОБОВЩИК : Я.. э-э... с полной солидарностью. Все. Закончил. За гробиком побежал-с...

СТАЛИН : И это я? Не может быть, чтобы при моей жизни так делалось. Я сплю. Наяву так не бывает.




Явление III.

БЕРИЯ (выпрямившись. Торжественно) : Тиран умирает.

БЕРИЯ : Умирает человек,  т р и д ц а т ь  лет державший в руках необъятную власть. (аплодисменты смолкают. Вожди вслушиваются, захолодев и принизившись.) Он оставляет нам сухие русла великих каналов, вырытых по его прихоти, каналов, по которым никогда не ходили корабли и не текли воды. Он расставлял по стране многометровых бронзовых истуканов, которые возвышались при его жизни и падут с его смертью...

СТАЛИН : Будь ты проклят.

СТАЛИН : Я не привык ласкать речью уши. Бойтесь. И я поименно прокляну каждого среди вас...

МОЛОТОВ (осторожно) : Товарищ Сталин. (ждет) Мы здесь. (опасливо приближается) Мы ждем вас. Ответьте...

БЕРИЯ :  Ч т о   о н ?

МОЛОТОВ (скорбно) :  К о н ч и л о с ь. (по размышлении) Иосиф Виссарионович Сталин помер; у нас его уже более нету.




Явление IV.

ГЛАВНЫЙ ВРАЧ (бодро. Подняв очки) : Шабаш! (раздумчиво) Э-эх, да кабы ему месяц назад заволоку здоровенную соорудить - был бы жив! А теперь что? Шабаш! Кувырком, значит. ку-выр-ком полетел!




Явление V.

БЕРИЯ : Странное дело: я плохо верю в его полную смерть. (устало присаживается на маленький стул в углу комнаты.) Хитрый двуличный человек, сам обман. Он жив, жив, я знаю. Я знаю: он надеется обмануть и теперь. Он снова лжет. Боги, боги мои, как он лжет! Где ж он умер? Кто не слеп, ясно видит: он лишь заснул после многотрудного, многогневного дня. Я знаю, он поднимется, когда придет дождливая мгла рассвета. (клюет носом. Вздрагивает.) Не беспокойся, Иосиф, я буду стеречь тебя, как цепной пес. Я тебя и после смерти... (посмеивается) Из моих лап не так просто... Спи... уж мы постараемся забить кол в твою грудь...




Явление VI..

БЕРИЯ : Кто ты? Я тебя смутно помню.

ОРДЖОНИКИДЗЕ : Усни... Усни...

БЕРИЯ (с усильем) : Не... может... быть...




Явление VII.

ОРДЖОНИКИДЗЕ : Просыпайся, Иосиф.

СТАЛИН : Серго... Долго же я спал, Серго.

ОРДЖОНИКИДЗЕ : В самый раз. Ночь, конечно, кончается, но время есть: рассвет начнется не скоро.

СТАЛИН : Спасибо за предупредительность. Ну, что в мире?

ОРДЖОНИКИДЗЕ : В мире? А в мире врут. Ходасевич клянется, что его загнала на парижский чердак пантера.

СТАЛИН : Пантера? Врет. Не пантера загнала Ходасевича на парижский чердак. Я загнал на парижский чердак Ходасевича.

ОРДЖОНИКИДЗЕ : Так он помер, Коба. Он четырнадцать с лишком лет, как помер.

СТАЛИН : Помер? Вот сволочь! Даже из гроба лжет.

ОРДЖОНИКИДЗЕ : Да нет. Он не лжет.

СТАЛИН : Странно. Так значит - не лжет?

ОРДЖОНИКИДЗЕ : Не лжет.

СТАЛИН : Ну и... не говори больше со мной о нем. Волков не исправишь. А ведь он волк? Волк? А крашеный ли волк. стриженый ли волк, он ведь все равно не похож на пуделя. (усматривает шарманку) Да что это у тебя там? Что такое ты припрятываешь за своей ляжкой?

ОРДЖОНИКИДЗЕ : Смотри.

СТАЛИН : Гитлер! Серго, смотри, Гитлер!

ОРДЖОНИКИДЗЕ : Гитлер.

СТАЛИН : Жив!?

ОРДЖОНИКИДЗЕ : Жив.

СТАЛИН : В Москве!?

ОРДЖОНИКИДЗЕ : В Москве.

СТАЛИН : Схватить!

ОРДЖОНИКИДЗЕ (внушительно) :Тише. Кругом люди спят. Ишь ты. раскричался, Гитлера ему подавай, среди ночи. Зачем он тебе, Гитлер?

СТАЛИН : Убью! Сапогами затопчу!

ОРДЖОНИКИДЗЕ : Не кипятись. Месть - плохой советчик, Иосиф. Подумай, такая жизнь придется пострашней даже самой медленной казни.

СТАЛИН : Самой медленной казни? Так страшно?

ОРДЖОНИКИДЗЕ : Очень.

СТАЛИН : Ну что ж. Может быть. так и есть. Но как обидно, как больно! Такие люди... золото, драгоценность... где они? А этот паскудник будет жить в Москве! Гулять по утрам. Пить пиво неподалеку от Красной площади. Исподтишка школить в чайник соседу..  Э т о   ж и з н ь. Она  с л а щ е ...   с м е р т и.

ОРДЖОНИКИДЗЕ : Видишь? Рассвет идет. Мне пора.

СТАЛИН : Еще не светает. Не выдумывай.

ОРДЖОНИКИДЗЕ : Нет. Пора. Уже воздух стал серым и прозрачным, как перед утром.

СТАЛИН : Это луна. Смотри, она уже поднялась и сеет свой печальный свет сквозь туман.

ОРДЖОНИКИДЗЕ : Пора. Слышишь, горлодеры-воробьи уже начали кувыркаться в кустах.

СТАЛИН : Это не воробьи. Это другие птицы. Ночные. Разве, ну хотя бы ради нас, нельзя еще чуть-чуть продлить ночь?

ОРДЖОНИКИДЗЕ : Нельзя.

СТАЛИН : Нельзя? Почему?

ОРДЖОНИКИДЗЕ (с печалью) : Потому что это невозможно, Иосиф. Хотя...

СТАЛИН (нетерпеливо) :Видишь? Рассвет идет.

ОРДЖОНИКИДЗЕ : Да, рассвет. Но ты мог бы немного проводить меня. Время есть.

СТАЛИН : Смотри: луна уже распалась на куски в бледном воздухе. Слишком поздно.

ОРДЖОНИКИДЗЕ : Не думаю. Ведь можно, в конце концов, слегка и попридержать рассвет. Идем!

СТАЛИН (страшный крик) : Нет! (спокойно) Я знаю, у вас давняя договоренность с Адольфом. Напрасно скрываете. Не беспокойся. мои люди извлекут его и без вашей помощи. Скоро, скоро извлекут. Так что...

СТАЛИН : А ты не смейся. Ты верь. Верь словам. Они не подведут, если верить их долговечности.

ОРДЖОНИКИДЗЕ : Прощай.

СТАЛИН : Верь!




Явление VIII.

СТАЛИН : А ведь он с того света приходил. (помолчав) За мной. (думает) Но ведь собачья, в сущности, служба - печально и неизменно разносить под луной злые обвинительные приговоры. Воля ваша, но что-то недоброе спрятано в этой неизлечимой мужской печали. Ведь даже войдя в дом друга он принес ему под плащом копию обвинительного приговора. (думает) Без суда. Мне. (злобно) Я знаю, что они понаписали там, на том свете! (играючи) Трус... Трус... Тиран...

А какое, простите, право  в ы  - да, вы, я вам говорю, - имеете столь унижать убитого - да, да, именно убитого -  ч е л о в е к а ? Что вы сказали? Ах судить... Вы беретесь  с у д и т ь  меня, здесь, на земле... Да как вы смеете? Ваш суд, ваш ничтожный, бездарный, унылый и неулыбчивый суд бессилен, удручающе бессилен перед  к о м и ч е с к и м  масштабом моей личности.

Вы так ничему и не научились. Вы не выросли. вы так и остались лизоблюдами. Я думаю. что вы просто осатанели в преклонении. Вам мало светлой славы. Нужна иная. Нужна зловещая, кровавая. черная слава. (трагически) Неужели я вам нужен лицедействующим палачом - после смерти?

Как? Молиться убийце? (молчит) Убийце? Молиться - и одновременно с молитвой пылить в лицо идолу?

Подлая страна! Подлый, двоедушный народ!

Где шинель?




Явление IX.

БЕРИЯ : Дивный сон! Мне снилось, что я влюбился в Марию, Господню мать: слышишь, Ус?

СТАЛИН (за сценой) : Слышу!

БЕРИЯ : Ну и как?

СТАЛИН (за сценой) : Не завидую.

БЕРИЯ : Вот так раз! А чему же тут, по здравом размышлении, завидовать? (печально) Это был пустой, лживый и вздорный сон. (задумывается) Но как хочется попасть в царство вечно... Э, - где ж ты? Где он?!




Явление X.

БЕРИЯ : Кто сделал это? Ты? Ты? Как-то раз огромный грузчик в Батуми бил Кобу, понося за неотданный долг. Я подошел. за горло взял собаку - и  з а д у ш и л. Вот так.

МИКОЯН : На помощь! Люди! Он же убьет себя!

БЕРИЯ : Зачем вы потупились? Смотрите, я ведь могу и пыткой дознаться до правды. (ждет) Ну же, отдайте тело.

Отдайте! Ведь это была шутка. не правда ли? Или кто-нибудь из вас обуялся страстью к прозекторству, или же ненароком изобрел для него подходящее употребление в хозяйстве?

Будьте же человеколюбивы! Я прошу. я обращаюсь к тем из вас, кто имеет хоть какое-то понятие о благородстве. Я приглашаю рассмотреть вам свой долг и обязанность. Я ведь могу и военное положение объявить, а? (молчит) Дело в том. что пришло время спасать нашу землю: она гибнет. гибнет, что-то иное, темное образовалось. Ну что ж вы молчите?!

БЕРИЯ : Господа. что вы сделали...




Явление XI.

БЕРИЯ :  Ч т о   с л у ч и л о с ь ?

1 ОФИЦЕР: Я человек армейский, прямой, скажу прямо. Сейчас, с полчаса назад. кто-то зримый, в шинели, в сапогах...

2 ОФИЦЕР : ...и сущий  С т а л и н  - прошел мимо нас и направился шоссейной дорогой по направлению к столице.

ВОРОШИЛОВ : Ты пьян! Ты - сошел с ума! Я приказываю...

2 ОФИЦЕР (грозно) : Маршал - я офицер, как и вы. И вы не смеете, ни-код-да не смеете оскорбить офицера. Это невозможно! Откажитесь от ваших слов.

БЕРИЯ (бессильно) : Оставьте. Не надо кровопролитья в такой день. Я... прошу простить меня за дерзость этого безумного грубияна.

3 ОФИЦЕР : Мы знаем долг. Мы пытались сдержать его. Ударили в штыковую. Но он был - как пар, и наши удары были шутовством для него.

БЕРИЯ : Я знал, что так будет. Идите. можете отдохнуть, господа. Я прикажу наградить вас за храбрость.




Явление XII.

БЕРИЯ : Левитан, объявите народу о смерти Сталина.

МОЛОТОВ : Не торопись. Народная скорбь поднимет со дна всю муть.

БЕРИЯ : Опомнись. Когда беда при дверях, поздно рассуждать о народе. Он вырвался, и теперь один может натворить больше, чем весь народ. Поймите же, хотя бы  э т о  постарайтесь понять.

МАЛЕНКОВ : Что же делать?

БЕРИЯ : Я ж говорю: надо показать его мертвым. Уже рассвет, бледный, серый, растягивается по мерзлой земле. Стены бледны. расплывчаты. Я прозреваю его: он идет мерным, скорым шагом, его грубая шинель полощется на дорожном ветру. Значит так: слушайте  в о е н н ы й  приказ: прежде, чем он достигнет города, его гроб, который вы принесли, должен быть выставлен в колонном зале на обозрение народа.

МОЛОТОВ : Как? Пустой??

БЕРИЯ : Ну зачем же пустой? Это - нелепость. Его гроб должен быть наполнен.

МАЛЕНКОВ : Но чем? Тела то ведь нет.

БЕРИЯ : Тела нет. Но я почему бы нам не  и з о б р а з и т ь  вождя в гробу? А? Если нет - тела? Никто не хочет на один день сыграть мертвого? (безумными глазами всматривается в смутные лица) Микоян?

МИКОЯН : Я?

БЕРИЯ : Лезь. лезь. Рассвет загорелся, рассвет наполняет землю - и поздно говорить: "Я передумал".

МИКОЯН : Экое, однако, корытище, право слово. (опасливо) Эдак я буду. пожалуй, маловат для него.

БЕРИЯ : Ничего, лезь. Покойник был маленького росту.

БЕРИЯ (прищурившись на гроб) : Так. Так. Очень хорошо. Идемте, товарищи. Скоростные аэросани приготовлены и уже давно ждут на заднем дворе.

уходят с гробом под зачинающийся вой фабричных гудков.




Явление XIII.

БЕРИЯ (подходит к гробу) : Ну, Анастас, держись. Не подгадь...

МИКОЯН : Неужто пора?

БЕРИЯ : Пора. Пора, брат. Слышишь, как гудит?

МИКОЯН : Слышу.

БЕРИЯ : Так что - уж постарайся.

МИКОЯН : Да что там. (жмет ЛАВРЕНТИЮ руку) Продержусь. Как на фронте.

БЕРИЯ : Вот и хорошо. (отходит. Подает знак) Давай!




Явление XIV.

БЕРИЯ : А!..

МИКОЯН : А!..

СТАЛИН : Что? Лежишь? Вели сейчас всех зарезать!

БЕРИЯ : Схватите старика!!!

МИКОЯН : Оставтэ его. Молысь за меня. мужьественный старык.

СТАЛИН : Нет.

СТАЛИН :  Н е л ь з я   м о л и т ь с я   з а   ц а р я   И р о д а. (улыбнувшись, вдруг лукаво грозит пальчиком залу) Богородица не велит.



1989  




© Ростислав Клубков, 1989-2024.
© Сетевая Словесность, 2002-2024.





Версия для широкого дисплея
[В начало сайта]
[Поэзия] [Рассказы] [Повести и романы] [Пьесы] [Очерки и эссе] [Критика] [Переводы] [Теория сетературы] [Лит. хроники] [Рецензии]
[О pda-версии "Словесности"]