[Оглавление]




Альтернативный литературный пересказ

"СЛОВО  О  ПОЛКУ  ИГОРЕВЕ"


Не приукрасить ли сейчас нам, братья, и начать старинными словами наш рассказ печальный о дружине Игоревой? Игоря Святославовича! [1]

Начнем же песню эту по былинам своего времени, а не по замыслам Бояновым. Боян [2] же вещий, если кому хотел песнь свою исполнить, то растекался маслием (мыслию) по дереву, серым волком по земле, сизым орлом под облаками. Помянет в песне своей первых времен усобицы, тогда пускали десять соколов на стаю лебедей, которая ускользнет (от погони), та первая пела песню: старому Ярославу [3], храброму Мстиславу [4], зарезавшему Редедю перед полками Касожскими, красивому Роману Святославличу [5]. Боян же, братья, не десять соколов на стаю лебедей пускал, он свои вещие персты на живые струны воскладал, те струны сами князьям славу рокотали.

Начнем же, братья, повесть эту от старого Владимира [6] до нынешнего Игоря, который стянул ум крепостью своею, и заострил сердце свое мужеством, наполнился ратным духом, наведя свои храбрые полки на землю Половецкую, за землю Русскую!

О Боян! Соловей старого времени! Как бы ты прославил те полки? Скача соловьем по маслёному (оливковому) дереву, летая умом под облаками, свивая славы обе половины нашего времени, идя тропой Трояньей [7], через поля на горы. Спел бы так песню Игорю, своему "внуку": "Не буря соколов занесла через поля широкие Галиции[8], стаей летящих к Дону Великому". А может, по-другому начал песнь свою вещий Боян, Велесов [9] "внук": "Кони ржут за Сулою [10], звенит слава в Киеве, трубы трубят в Новуграде [11], стоят стяги в Путивле [12]".

Игорь ждет милого брата Всеволода [13]. И говорит ему Буй-Тур [14] Всеволод: "Один брат, один свет светлый - ты Игорь! Оба есть Святославлича! Седлай же, брат, своих борзых коней, мои-то готовы, оседланы у Курска первыми. Мои-то куряне знают, куда метить. Под боевыми трубами рожденные, под шлемами взращенные, с конца копья вскормленные, пути им ведомы, яруги ими знаемы, луки у них натянуты, колчаны отворёны, сабли заострёны. Сами скачут как серые волки в поле, ищут себе чести, а князю славы".

Тогда Игорь воззрел на светлое солнце и видит на нем тень, которая всех его воинов прикрыла. И обратился Игорь к дружине своей: "Братья и дружина! Лучше же убитым быть, нежели полонённым быть, а сядем, братья, на своих борзых коней да посмотрим на синий Дон!" (завоюем синий Дон [15]). Спала князю на ум похоть, и жалко ему, что знамение наступило, но искушает Дон Величавый. "Хочу, говорит, копье преломить на конце поля Половецкого, с вами, русичи, хочу голову свою положить! А "любо" испить шеломом Дону"? (Спрашивает Игорь у воинов, стоящих в кругу. "Любо! Любо!" - отвечают воины.)

Тогда вступил Игорь князь в золотое стремя и поехал по чистому полю. Только Солнце ему тьмою путь заграждает. Днём наступившая ночь стонет ему грозою. Птицы испуганным свистом своим разбудили зверя. Встал взбесившийся (зби) Див [16], кличет сверху дерева, велит прислушаться землям незнаемым: Влъзю и Поморию, Посулию и Сурожу, Корсуню и тебя предупреждает Венецианский истукан [17]. А половцы неготовыми дорогами побежали к Дону Великому (к реке Эридан), кричат в телегах, словно в полночь лебеди распуганные. Игорь к Дону воинов ведет! Но уже беда его пасет птице подобная, волки грозные сторожат в горах (яругах), орлы клекотом на кости зверей зовут, лисы лают на красные щиты. О Русская земля! Уже за высокими горами ты! (За Шеломянем еси!) [18] Долго длится тёмная ночь, у зари свет пропал. Густой туман на полях лежит, соловьиные трели утихли, тишина кругом. И только гомон галичий разбудил воинов. Русичи великие поля [19] красными щитами перегородили, ищут себе чести, а князю славы.

Ранним утром в пятницу разбили поганые полки половецкие! И рассеяли их стрелами по полю. И помчались прочь красные д (р)евки (стяги) половецкие, украшенные золотою поволокою [20] и дорогими аксамитами [21]. Орьтьмами, япончицами и кожухами [22] начали мосты мостить по болотам. А по грязевым местам втоптали всякое узорочье половецкое: красные стяги, белые хоругви [23] с червленой челкой. Серебрёное же оружие - храброму Святославличу!

Дремлет в поле Ольгово храброе гнездо. Далече залетело! Не было оно обиде порождено, ни соколу, ни кречету, ни тебе чёрный ворон.

Поганый половчине Гусак (Гзак) бежит! Серым волком Кончак [24] ему след правит к Дону Великому! На другой день ранним утром кровавой зари свет погас, чёрные тучи с моря идут, хотят прикрыть четыре солнца [25], а в них сверкают синие молнии. Быть грому великому! Идти дождю стрел с Дона Великого! Тут сейчас копья преломятся, тут сейчас сабли притупятся о шеломы половецкие, на речке на Каяле [26], у Дона Великого! О, Русская земля! Уже не увидеть за горами тебя! (Уже не Шеломянем еси!)

Это ветры Стрибожи [27] внуки, веют с моря стрелами на храбрые полки Игоревы! Земли тут нет! (Земля тутнетъ) Рекой мутной течет она по росе, поля покрывают флаги. Кричат половцы! Идут от моря (Адриатического) и от Дона (от р. По) и со всех сторон русские полки обступили. Дети чёртовы (бисови) криком поля перегородили, а храбрые русичи перегородили их червлёными щитами. (Земли тут нет! От многочисленных конских ног, перепахавших её своими копытами, и смешанная с лошадиным навозом, земля превратилась в мутную жижу, которая грязным потоком (половцы) разливается по чистой утренней росе (русичи), ковром лежащей на зеленой траве.)

Яр - Тур Всеволод! Стоишь на поле бранном, пускаешь на врагов стрелы, гремишь о шеломы мечом воронёным. Куда Тур поскачет, своим золотым шлемом посвечивая, там лежат поганые головы половецкие. Затупились (поскепаны) сабли их калёные о шеломы аварские [28].

А тебе Яр-Тур Всеволод! Какая из ран дорога у брата? Забыл ты и честь, и жизнь (и живота), и град Чернигов? Отцовский золотой престол, как свою милую хочешь, красну Глебовну [29]? (Забыл ты) святые обычаи? (Далее Автор напоминает Всеволоду, к чему приводят такие незаконные и неправомерные желания).

Были века Трояньи, прошли года Ярослава (Мудрого), настали (были) полки Олеговы, Олега Святославича [30]. Тот-то Олег мечом крамолу ковал, и стрелы по земле сеял, вступая в злат стремень в городе Венеции. Тот же звон давний (бряцание оружием) слышал Великий Ярослав (брат Святослава). А сын Всеволожа Владимир (племянник Игоря), каждое утро уши затыкает в Чернигове. (Делая вид, что не знает о готовящемся заговоре своего отца.) Бориса же Вячеславича [31] храброго и молодого князя, слава на суд (поединок) привела, и на коней зелёную паполому постелила, за обиду Олегову. С той же Каялы Святополк [32] (Изяславович) повел (за уздцы ритуальных коней) отца своего между угорскими (венгерскими) иноходцами ко Святой Софии к Киеву. Тогда при Олеге Гориславличе [33] сеялись и подрастали усобицы, погибала жизнь Дажь - Божа внука [34], в княжеских крамолах век человеческий короток был. Тогда по Русской земле редко петухи кукарекали (ратаеве кикахуть), но часто вороньё каркало, трупы меж собой делившие, да галки по-своему сговаривались, собираясь лететь (на уедие) на страшную "трапезу".

То было в те битвы, в те полки, а эта сеча и битва (на Каяле речке) неслыханная. С раннего утра до вечера, с вечера до рассвета летят стрелы каленые, гремят сабли о шеломы, трещат копья кованые, в поле незнаемом (далеком), среди земли Половецкой [35]. Чёрная земля под копытами костьми была посеяна да кровью полита, бедой взошла по Русской земле.

Что мы шумели? Что мы звенели вчера (давеча)? Рано перед рассветом Игорь полки заворачивает. Жаль ведь ему милого брата Всеволода. Бились день, бились другой, на третий день к полудню пали стяги Игоревы. Тут два брата и разлучились на берегу быстрой Каялы. Тут кровавого вина не хватило (не доста), тут пир закончили храбрые русичи, сватов попоили (курян?), а сами полегли за землю Русскую. Не жалит (не чить) трава колючая (жалощами), а дерево со скорбью к земле преклонилось.

Уже, братья, не веселое время настало (година встала). Уже пустынь силу прикрыла. Встала обида в силах Дажь-Божа внука. Вступила девою (дева-беда) на землю Троянью [36]. Всплескала лебедиными крылами. На синем море, у Дона плескаясь (у реки По), утопила славные времена (убуди жирня времена). Усобица княжья на бесславную гибель. Говорит брат брату: "Это моё, и это - моё же"! И начали князья про малое: "Это великое!" - молвят. И сами на себя крамолу куют, а погань со всех сторон приходит с победами на землю Русскую.

О, далеко залетел сокол птиц бья, - к морю! (Адриатическому) А Игорева храброго полку не воскресить! По их души позовут там "чёрного змея" (Карна и Жлян) [37]. Поскачет он по Русской земле, в пепел (смагу) превращающий живую плоть, своим огнедышащим жалом ("в пламяне розе" - в пламенной розе костра). Жены русские плакали причитая: "Неужели нам со своими милыми, любимыми ни мыслию смыслить, ни думу сдумать, ни в глаза им посмотреть, а злата и серебра ни толики не потрогать". И стон был великий, братья, Киев скорбит (тугою), а в Чернигове проклинают половцев. Тоска разлилась по Русской земле. Печаль густая (жирна) течёт средь земли Русской. А князья сами на себя крамолу сковали, а враги сами свою победу закрепляли. На Русской земле имели дань по одному оболу (по беле) со двора [38]. Это ведь два храбрых Святославлича, Игорь и Всеволод ту ложь разбудили, которую недавно усыпил отец их Святослав - Грозный, Великий, Киевский [39].

Грозой могучей притрепал, своими сильными полками и воронёным мечами. Наступил на землю половецкую, притоптал холмы и яруги (горы), взмутил реки и озёра, иссушил потоки и болота. А поганого Кобяку [40] из лукоморья (Венецианской лагуны), от железных, великих полков половецких, как вихрь унес. И свалился Кобяка в граде Киеве, в гриднице Святославливой. Тогда Немцы и Венедецы, Греки и Морава [41] поют славу Святославу! И укоряют князя Игоря погрузившего богатую добычу на дно Каялы, в реке половецкой русское золото утопивший. Там же Игорь князь пересел из седла золотого в седло пленника. Унесло словно градом защиту (забрало), а веселие пропало.

А Святослав мутный (вещий) сон видит в Киеве на горах в ту же ночь. "С вечера одевают меня, говорит, в чёрную паполому [42] на кровати тисовой. Зачерпнули мне синее вино, с потом смешанное (трудом вражьих лучников), а насыпали мне зелье-то из пустых колчанов (тъщими тулы) поганьих. Толкнули (толковинь) необъятный камень (великий женчюгь) на грудь, и давят меня (негуютъ мя). Уже пол без князя (т.е. "нет хозяина") в тереме моем златосемиворотном (златовръсемъ). Всю ночь с вечера вражьи вороны сбивались в стаи у Плесненска (г. Пьяченца), на Болони (г. Болонья), миновали горный склон у Кисани [43] и неслись к синему морю" (летели туда, где на поле битвы лежали убитые русские воины, т.е. "на уедие").

И отвечали бояре князю: "Уже, князь, печальные мысли твой ум сковали. Это же два сокола слетели с отчего престола, золота поискать в городе Венеции, и победно испить шеломом из Дона. Уже соколы крыльями припешали (сбили с коней) поганых, как саблями, а сами запутались в паутине железной".

Темно вдруг стало в третий день. Два солнца померкли, оба багряными столпами погасли и в море погрузились, а с ними молодые месяцы Олег и Святослав. Тьмою всё заволокло. На речке на Каяле тьма свет покрыла. По Русской земле помчались половцы, как гепардовый выводок, и великое буйство настало гунновье [44]. Уже снеслась хула на хвалу, уже вырвалась нужда на волю (как из "ящика Пандоры"), уже свалился Див на землю (как чёрт на голову). Это готские красные древки (девки), спешат на берег к синему морю (к Чёрному морю), звеня русским золотом (звеня золотыми гривнами, снятыми с убитых Игоревых дружинников). Поют племя чёртово (б (у) [и]сово), мечтая отомстить Шарокану [45]: "А наша дружина жадна до веселья".

(Поют бравую, походную песню половецкие солдаты, желающие "повеселиться" на Руси, надеясь при этом на скорую победу и мечтая о богатой добыче).

Тогда Великий Святослав изронил злато слово, со слезами смешанное, и молвил: "О, мои сыночки Игорь и Всеволод! Рано есть начали землю Половецкую (рано делить начали меж собой тот удел), мечи тупить, а себе славы искать. Если нечестно одолеете, то нечестно и кровь поганую прольёте. Знаю, храбрые сердца ваши в жестоких поединках скованы да в удали закалены, не посрамите вы моих серебряных седин.

Только уже не жду (вижду) я помощи (не ждёт, т.к. знает, что в отсутствие Игоря, Ярослав и его отпрыски являются главными кандидатами на Киевский престол, и они будут беречь свои силы для решающей схватки с другими претендентами на власть, а пока они являются "сторонними наблюдателями" и Святослав им не указ) от власти сильного, богатого и многоратного брата моего Ярослава [46], с его черниговскими богатырями могучими, с его таранами и шельбирами [47], с его топчаками, ревугами и ольберами [48]. С теми, что без щитов с одними ножами засапожными, криком (воинственным) полки побеждают. Звеня славою предков не скажут эти мужи о себе: "Будущую (переднюю) славу себе похитим, а прошлую (заднюю) меж собою поделим". (Говоря такой комплимент в адрес варягов, Святослав тем самым рассчитывает переманить их на свою сторону, зная, как они жадны до денег, а в его трудном положении дорог любой профессиональный воин). Ведь не случится чудо, братья, и старик не сможет помолодеть. Если сокол в мытях бывает, высоко ли птиц он сбивает? (Если у старого сокола жизненные силы на исходе, высоко он птиц сбивать уже не может, но в случае угрозы...) Не даст гнезда своего в обиду! Это ли не зло? Если князьям мы не поможем, тогда на нет (в прах), все наши годы обратятся (Если не сумеем помочь князю Игорю, - говорит Святослав, - то годы моего царствования бесследно канут в лету, уйдут в небытие). Там у Рима[49]! Кричат под саблями половецкими, а Владимир под ранами. Тяжело и больно сыну Глебову".

Великий князь Всеволод! (брат Игоря) Не думаешь ли ты, прилетев издалёка, (избежав плена и с остатком дружины возвратившийся домой) отцовский золотой престол захватить (поблюсти)? Ты думаешь, что можешь Волгу веслами расплескать, а Дон шлемами вычерпать? Если бы это случилось наяву, то была бы чага (нарост на березе) по рублю (по ногате), а пленный половец (кощей) по копейке (по резане). (А это никогда не произойдёт, т.к. чага гроша ломаного не стоит, в стране, где не счесть берёзовых рощ, а половецкий пленник (раб) всегда высоко ценился на невольничьих рынках Киевской Руси.) Ты, быть может, хочешь посуху живыми шереширами стрелять, удалыми сынами Глебовыми? (теми самыми, что "у Рима кричат").

Ты, Буй Рюриче и Давыде [50]! Не вы ли в золотых шлемах по крови плавали? Не ваши ли храбрые дружинники рыкают, как туры, раненные саблями каленными, на поле незнаемом (далёком)? Выступите, Господари, в боевой поход за обиду нашего времени. За землю Русскую! За раны Игоревы, удалого Святославлича!

Галицинский Осмомысль Ярославе[51]! Высоко сидишь на своём златокованом столе, подпёр горы Угорские (Карпаты). Своими полками железными преграждаешь Королеве [52] путь, закрывая в Дунай ворота, мечешь бремены [53] через облака, суды рядишь до Дуная. Грозы твои по землям текут, отворяешь Киеву врата. Стреляешь с отчего золотого престола Салтанского, за земли. Стреляй, Господине, в Кончака, поганого кощея. За землю Русскую! За раны Игоревы, удалого Святославича!

А ты отважный Роман и Мстислав [54]! Храбрая мысль носит ваш ум на дело. Высоко плавайте на дело в удали, как тот сокол, что в вышине парит, и желающий сильную птицу в синем небе одолеть. Знаю, что у вас непреклонные воины под шлемами железными. Латинская ими покорёна земля и многие страны: Гунны, Литва, Ятвязи, Дремела и Половцы мечи (сулицы) свои обломали, а головы свои преклонили пред твоими (Роман) мечами харалужными [55]. Неужели, Княже, Игорь не увидит больше солнца свет? А дерево не по добру листву уронит? По Рси [56] и по Сули враг города поделит? Игоревы же храбрые полки не воскресить. Дон (Эридан) тебя, Княже, кличет и зовет князей на победу!

Олеговичи, храбрые князья, доспейте на брань! (Просьба успеть выставить заслон против врага). Ингварь и Всеволод [57] и все три Мстиславича! Вы же не из того худого гнезда шестокрылицы (насекомое из рода жужилицы), которая не победами, а жребием себе власть всю присвоила. Где ваши златые шеломы? Где мечи ваши звонкие (ляцкие от слова лязгать) и щиты? Загородите полю ворота, своими острыми стрелами! (Половецкое поле - плоская, как гладильная доска, долина реки По, не надо путать с Донской Причерноморской степью.) За землю Русскую! За раны Игоревы, удалого Святославича!

Уже Сула не течёт больше серебряными струями к граду Переяславлю [58], и Двина нехотя (болотом) течёт к этим грозным половчанам, под победные крики поганых. Один Изяслав сын Васильков [59] позвонил своим острым мечом о шеломы литовские, убавив "славу" деда своего Всеслава, сам же под красными щитами (лежит) на кровавой траве сраженный литовскими мечами. И скатилась юная (юна) кровь в ту реку (тонким ручейком). Дружину твою, Княже, птицы крыльями приодели, а звери кровь облизали (в данном случае, сама природа в лице зверей и птиц выполнила похоронный обряд "омовения" усопших, обмыла убитых воинов и приодела их в чистое). Не было тут брата Брячеслава, ни другого Всеволода[60], один ты изронил драгоценную (жемчужную) душу, через золотое ожерелье. Уныли голоса, поникло веселье.

Трубы трубят Городенские! [61] (это призыв на братоубийственную войну) Ярославе и все "внуки" Всеславли, уже отпустите флаги свои, обратно в ножны вложите свои мечи враждебные. Иначе вы перескочите (выскочите) дедову "славу" (Всеслава - "чародея"). Вы же своими крамолами наводите нечисть поганую на землю Русскую.

(Далее Автор ведет печальное повествование, о кровавом правлении Всеслава - "чародея", и на примере его царствования предостерегает всех претендентов на Киевский Великокняжеский престол от подобных коллизий и междоусобиц).

Про жизнь Всеславову [62], при которой случилось большое насилие от земли Половецкой:

На седьмом веку Трояновом (летоисчисление ведется от начала царствования римского кесаря Траяна), кинул Всеслав жребий ("Alea jacta est"-жребий брошен, т.е. желая захватить трон или быть казненным в случае неудачи.) словно речь шла о девице ему полюбившейся. На коня, как на костыль (клюки*) опёрся и поскакал к граду Киеву и добился оружием (дотчеся стружием) золотого стола Киевского. Поскакал от них лютым зверем в полночь из Бела - града (южный пригород Киева) обесился** синей мгле. Утром же возник (воззнис) триискусно (трикусы) отворил ворота Новуграду (г. Минск), расшиб славу Ярослава (принизил легендарную славу Ярослава "Мудрого").

Поскакал волком до Немиги (р. Неман; Нямунас) с Дудуток (пригород Минска). На Немиге же снопы стелют головами, молотят цепами харалужными [63], на току жизнь кладут, веют душу от тела. Немиги кровавые берега не багульником душистым (не вологом бяхуть) посеяны, посеяны костьми русских сынов. Всеслав - Князь, людей судящий, князьям города раздающий (т.е. уделы раздает своим вассалам), а сам в ночи волком рыскает (ипостась "волка-оборотня"), из Киева дорыскал до курии Венецианской***. Великому Хресови волком путь показывал (прерыскаше) тому в Полоцк.

Позвонили заутреню рано у Святой Софии (т.е. в Киеве, а не в Полоцке) в колокола, а он уже в Киеве тот звон слушает (снова Автор подчёркивает, как быстро, при помощи бесовской силы, преодолев за одну ночь немыслимо большое расстояние, переместился Всеслав из поверженного Полоцка в Киев). Еще бы (аще), бесовская (вещая) душа в волчьем (друзе) теле нечасто беде людской сострадает. Про таких, как он, еще мудрый (вещий) Боян в своей первой припевке с умыслом говаривал: "Как ни хитри, как ни ловчи, да хоть ты в птицу ловко обернись, суда божьего не миновать".

О! Стонала Русская земля, вспоминая первую годовщину, и своих первых князей! (Год крещения Руси и своих первых христианских князей, при которых русским людям жилось хорошо и вольготно.) Того старого Владимира ("Святого") нельзя же навечно приковать к горам Киевским (навсегда обременить его царской властью, чтобы только он так мудро правил и княжил). А сегодня (А ныне) встали стяги Рюриковы, (Рюрик поднял боевые флаги, готовясь вступить в борьбу за Киевский престол), а (бывшие) "друзья" (друзiи) Давидовы не розы носят им (не цветы и подарки преподносят), боевыми вымпелами машут (хоботами [64] пашут), копия поют.

На Дунае Ярославнин голос слышится, птичкой маленькой (зигзица - пташка, которая поёт: взиг - взиг), никем не узнанной, с утра раннего заунывно кычет: "Полечу, - поёт, - пташкой по Дунаю, омочу свой шёлковый рукав в Каяле речке, оботру князю кровавые его раны, на теле его жестоко избитом (жестоцемъ)".

Ярославна с утра плачет в Путивле на площадке смотровой, вопрошая: "О Ветер! Ветрило! Почему, Господине, так сильно веешь? Почему так дуешь, словно мечешь гунновские стрелы мои малюсенькие крылья (нетрудную крильцю)? Зачем ты мою песню задуваешь? Думаешь, мало ты нам сделал горя? Под облаками дуй! Поддувай попутным ветром корабли на синем море! Почему, Господине, мое веселье по ковылию развеял?"

Ярославна с утра плачет в Путивле на площадке смотровой, восклицая: "О Днепре! Слава тебе! (славу ти). Это (цю - це) ты пробил эти каменные горы насквозь (Киевское погорье)! В землю Половецкую, ты, играючи вынес на себе (лелеял еси) Святославовы насады до полка Кобякова. Вынеси (взлелей), Господине, мою ладу ко мне, как будто не посылала к нему слез своих на море утром ранним".

Ярославна с утра плачет в Путивле на площадке смотровой, умоляя: "Светлое, троесветлое Солнце! Всем тепло и красно от тебя. Почему, Господине, простер горячий свой луч на воинов наших любимых? В поле безводном зной нестерпимый. Лучи свои спрячь! Плохо им. Колчаны свои закрой (тули затче)!

Заштормило (Прысну) море полуночное. Свинцовые тучи с моря идут. Князю Игорю Бог путь указывает из земли Половецкой в землю Русскую, к отчему золотому столу. Погасли вечерние зори. Игорь спит? (Нет.) Игорь бдит! Игорь мысленно поля мерит от Великого Дона (р. Эридан) до малого Донца (р. Пьяве). Приготовлен конь, в полночь Лавр (Овлуръ) свистит за рекой, велит князю приготовиться (разумети). Быть внимательным. Князю Игорю не спешить (не быть) раньше времени. (Ждать сигнала.) Крикнул Лавр (подал знак), стукнул по земле, зашумела трава (разыгралась непогода). Шатры (вежи) половецкие задернулись (подвизашася). А Игорь Князь проскользнул горностаем к тростнику и белым лебедем (гоголем) врезался на воду. Выйдя (из воды), вскочил на борзого коня и поскакал. (Соскочил) с него и быстрым (босым) волком побежал (потече) к пойме (к лугу) Донца. И полетел соколом под облаками, сбивая гусей, лебедей к завтраку, обеду и ужину. Если Игорь соколом летит, тогда Влурь волком скользит, сбивая собой студеную росу перед идущим позади него борзым конём. (Оберегая взмыленного коня от холодной росы.) Малый Донец вопрошал: "Князь Игорь! Хватит ли тебе величия, (не мало ти величия), а Кончаку нелюбия, а Русской земле веселия?" Игорь отвечал: "О Донче! Конечно хватит того величия, что ты мне оказал (не мало ти величия)! Ведь это ты заботился (лелеючи) о князе на волнах, постилал ему зелёную траву (как перину) на своих серебряных берегах, одевал его тёплыми туманами (словно одеялом) под сенью зеленых дубрав, стерёг его лебедем (гоголем) на воде, чайками на струях, ласточками (черьнядьми) на ветрах!"

Таких хороших слов о реке Стугне (р. Сава) не скажут: худую струю имея (непредсказуемую, с водоворотами) пожирает чужие ручьи, и струги растрепав на куски, унесла (уношу) князя Ростислава затворила (на) дне при темном береге. Плачет мать Ростислава по унесенному (уноши) князю Ростиславу. Уныли (уноша) цветы от жалости, и дерево с печалью к земле преклонилось.

То не сороки всполошились (втроскоташа). По следу Игоря ездит Гусак (Гзак) с Кончаком. Тогда вороны не каркали, галки приумолкли (помлекоша), сороки не стрекотали, поползни [65] только ползали, да дятловый перестук (тек - томъ) путь к речке указывал, под веселые трели соловьиные день угасал. Говорит Гусак (Гзак) Кончаку: "Если сокол к гнезду летит, то соколёнка расстреляем своими золочёными стрелами". Отвечает Кончак Гусаку (Гзе): "Если сокол к гнезду летит, то соколёнка опутаем красной девицей" [66]. Молвит Гусак Кончаку: "Если опутаем его красной девицей, то ни наш будет соколенок, ни наша станет красна - девица, то снова начнут нас (русичи), как птиц бить в поле Половецком".

(В свое время) Говаривал ещё Боян. И в годину (ходы на - година) Святослава - перстом творивший (перстом созидавший) и в старые времена Ярослава и в Олегово коганство (правление): "Хоть и тяжко той голове без плеч, зло тому телу без головы". А Русской земле без Игоря! (Хоть и тяжело князю без подданных, в сто раз хуже народу без князя.) Солнце светится на небесе, Игорь Князь в Русской земле!!!

Девицы поют на Дунае, вьются их голоса, через море, до Киева. Игорь едет по Боричеву[67] к Святой Богородице [68]. (Кругом) Пир горой, угощения (Пирогоща)! Страны рады (Греция, Моравия, Сербия, Словения, Болгария и т.д.), города веселели; раньше они пели песнь старым князьям, а потом молодым. (Далее идет здравица царствующей на тот момент династии) Пойте славу Игорю Святославичу! Буй-тур Всеволоду! Владимиру Игоревичу! Здрави будь князья и дружина, боровшаяся за христианство с полками погаными! Князьям слава! (Последние два слова за упокой, вечная память погибшей дружине.) А дружине - Аминь [69].







К оглавлению




© Валерий Колесников, 2007-2024.
© Сетевая Словесность, 2009-2024.




Версия для широкого дисплея
[В начало сайта]
[Поэзия] [Рассказы] [Повести и романы] [Пьесы] [Очерки и эссе] [Критика] [Переводы] [Теория сетературы] [Лит. хроники] [Рецензии]
[О pda-версии "Словесности"]