[Оглавление]



ТИХИЙ  ЧАС  В  РОДДОМЕ


* Все ушли... Нахохленный уют...
* ТИХИЙ ЧАС В РОДДОМЕ
* Кого отправим в дозор кладбищенский...
* Баю-бай - на краю не ложиться...
* ...как будто май последовал за мартом...
* ГОРОДСКОЙ РОМАНС
* Это - плоть моя сокАмерная...
* ящерица бессонная неженка шестеренка...
* А на небе том, Леха сказывал, синь-трава...
 
* Как бирюза в глазах...
* Так заваривай-заговаривай...
* Съежившаяся батарея, греешь собой воздух...
* пафос на патмосе привет ирония...
* Где берег далек от Европы...
* направо пойдешь - бог...
* когда усну когда совсем усну...
* В разводах луны и пота...



    * * *

    Все ушли... Нахохленный уют.
    Занавеска медленно трепещет.
    Из углов друг дружку стерегут
    на себя оставленные вещи.

    Бессловесно. В зеркале - вдвойне.
    Где-то мышь заводит цап-царапки.
    На остывших ходиках в стене -
    пыль веков, не знающая тряпки.

    А из окон веет тишиной
    и какой-то жалостью овечьей...
    Голоса - чужие - за стеной.
    И следы - повсюду - человечьи.

    _^_




    ТИХИЙ  ЧАС  В  РОДДОМЕ

    Стоят во все концы
    растоптанных аллей
    дурацкие отцы
    средь сонных голубей.

    Отцовства сопромат.
    Похмелия суфле.
    Во сне матриархат.
    Династии - во мгле.

    Спит март - весь в голубом.
    Спит розовая ель.
    Кулек упрямит лбом
    слепая карамель.

    У мамкиных колен
    спит плюшевый диван...
    Прекрасная Элен!
    И царственный Иван!

    Вот вытянется с метр -
    задаст тем голубям!..
    Идущие на смерть
    приветствуют Тебя!

    _^_




    * * *
        Кому поведаем, как жизнь проводим?
                И. Бродский

    Кого отправим в дозор кладбищенский
    к превосходительствам и благородьям?
    На ком поднимем стопарик нищенский?
    Кого проведаем, кого проводим?..

    Почти взаправду и без зазрения
    над чем расплачемся, про что расскажем?
    Кого назначим сегодня в гении?
    Куда закатимся и с кем приляжем

    под еле, теплый под керосиновый,
    чтоб разморило от этой малости,
    и пахло коркой чтоб апельсиновой,
    как лаской женской, - той, что из жалости.

    _^_




    * * *

    Баю-бай - на краю не ложиться,
    только к стенке и чтоб - на живот...
    По ночам шебурша шебуршится.
    А по дням чепуха чепушится -
    лопушится, ершится, живет.

    Укрываясь чужою за тенью,
    и у тени своей на краю,
    я в кромешном бетоне затерян
    (разве был я собою затеян?),
    я на вечер себе предстою -

    мокрый, дерганный, в оре оравы,
    пред которой дома на поклон...
    Боже правый, виновных и правых!
    Отыщи меня в этих муравах
    и покровом неслышным покрой.

    _^_




    * * *

    ...как будто май последовал за мартом,
    апрелю выдав крапленную карту,
    и на Страстной бульвар укутал ватой
    зеленоватой.

    ...как будто ночь, крылата, легкотела,
    нам сквозь стекло глаза все проглядела,
    и чай дрожал в простуженных вагонах
    на перегонах.

    ...как будто жизнь подружкой-незабудкой
    в прихожую скользнула "на минутку"
    и в темноте над туфелькой нагнулась,
    не обернулась...

    _^_




    ГОРОДСКОЙ  РОМАНС

    Что, фонарь неутомимый,
    жолто смотришь на меня?
    Так на паству херувимы
    смотрят, головы склоня.

    Так над проседями клавиш
    песня что-то там поет
    мне про то, как сердце травишь
    мне несмелое мое.

    В этой жизни однозвучной,
    замурованной в гранит,
    я с собою - неразлучный,
    нас и смерть не разлучит

    ни в долине нелюдимой,
    ни в летейской вышине...
    Что же ты, неугасимый,
    надрываешь сердце мне?

    _^_




    * * *

    Это - плоть моя сокАмерная,
    оголтелая и камерная,
    несусветная, побратимная...
    Обратим ее

    в лопушок, в "ты прости, мамочка",
    в пару строчек, квадрат-рамочку,
    чтоб в обнимку потом лечь с нею
    в жизнь вечную...

    _^_




    * * *

    ящерица бессонная неженка шестеренка
    береги себя смолоду четвереньки
    прячь свои по расселинам камбалой
    дна воздуха быть тебе кабалой
    тому кто вверху мироздания и под ним
    нараспашку природой томим
    своею ропщет кличет прилагает усилья
    и повсюду ящерица его крылья
    бессонная движутся по твою мокрую дущу
    бессмертия для выброшенную на сушу

    _^_




    * * *

    - А на небе том, Леха сказывал, синь-трава.
    И в ней птица поет протяжливо сон-слова.
    А по радио сообщили мне: скоро - день седьмой.
    Потому-то возьму я скаточку да пойду домой.

    А в ногах моих тучи "мессеров" хоровод кружат.
    А на облаке да вповалочку все дружки лежат.
    Не будите их, добры ангелы, вы для злой судьбы.
    До седьмого дня не будите их, до седьмой трубы.

    Не поспеть мне, братцы, простите уж, на похмельный пир.
    Посмотрю я, братцы, отсюдова на войну и мир.
    Князь Андрей там бредит ужаленный наяву
    сон-словами под флагом-птицею в синь-траву.

    _^_




    * * *

    Как бирюза в глазах
    бахчисарайских пленниц,
    пусть тонет в небесах
    твой грош-невозвращенец.

    Ряды тонтон-макут
    в квадрате заоконном.
    И голоса текут
    по трубам телефонным.

    _^_




    * * *

    Так заваривай-заговаривай позднеавгустовский чифирь.
    Августейшую неособу свою в сумерках не особь.
    И такая кругом, такая... И под катом - угрюм-цифирь.
    И под сердцем засело то же: знаменатель, числитель, дробь.

    Белый-белый, видать, оставил, отступился да вышел весь.
    Черный-черный уже в дороге - поспешающий вестовой.
    Ну а я вот... Ну да, конечно... Вот он весь я - сейчас и здесь -
    в позднеавгустовской, августейшей, остывающей, неживой...

    _^_




    * * *

    Съежившаяся батарея, греешь собой воздух.
    Ласточки-лепесточки, что вы и где теперь вы?..
    Отбулькаешь, отгикокалоришь - будет и тебе роздых,
    небо в алмазах и тишина в звездах -
    третьей, второй степени, а повезет - и первой.

    Ну а пока что в твоих ледышках - карточки-четки.
    В декорациях сентября - бабушка, рядом с ней - мама.
    Из пожелтевших окон смотрят на твою фотку:
    не вынесен мусор, на столе - водка,
    под спудом родная речь и немыта давно рама.

    _^_




    * * *

    пафос на патмосе привет ирония
    ромашки здравствуйте и вы бегония
    в наиприветливейшем из миров
    присягал с горы поэт добров
    сословью чудному добыть любови
    кирдык смерти кормить любого
    твердила нюрка прикупив масла
    по усам сперва потом погасла

    _^_




    * * *

    Где берег далек от Европы
    и сполохи небо куют,
    три копа ведут землекопа
    в небрежный, соленый уют.

    Дойдет землекоп до опушки,
    а поверху ветры летят.
    уставшие конопушки
    на копах блестят и блестят.

    А вслед им из розовой пасты,
    сейчас и когда налегке, -
    пиастры, пиастры, пиастры -
    на этом и том языке.

    _^_




    * * *

    направо пойдешь - бог.
    налево свернешь - он же.
    может прямо?
    да чего там делать?
    не надобно.
    обложил меня господь мой
    на всех путях моих.
    не ведает, что творит.

    _^_




    * * *

    когда усну когда совсем усну
    в бордовое иль может в голубое
    спущусь к реке и дальше за тобою
    наперекор не спящему всему
    февраль придет вдовец усну когда
    всегдашний брат фарфоровой посуде
    все зачехлит окошки и орудья
    пиров бессонных в сонных городах
    тогда усну и больше не разбудят

    _^_




    * * *

    В разводах луны и пота,
    не день и не два в году,
    приходят к себе с работы,
    готовят себе еду.

    Ложатся в свои постели,
    взведя как курок засов,
    и после под шум метели
    бесшумно не видят снов...

    Когда поплывут оплоты,
    спаси эту ночь, Господь,
    где к поздней и трудной плоти
    другая прижалась плоть.

    _^_



© Сергей Комлев, 2006-2024.
© Сетевая Словесность, 2006-2024.




Версия для широкого дисплея
[В начало сайта]
[Поэзия] [Рассказы] [Повести и романы] [Пьесы] [Очерки и эссе] [Критика] [Переводы] [Теория сетературы] [Лит. хроники] [Рецензии]
[О pda-версии "Словесности"]