|
| |
Ольга Роленгоф
|
|
| 1 | |
* * *
Грызли мыши хлеб на кухне
Мне казалось, сердце тухнет
Неухоженная жизнь
Неприкрытая печаль
На мужских и женских стульях
Не свивают пчелы ульев
Припорошенная ноша
Перекрытая мечта
Там, где день таится змеем
Мы забыли, что умеем
Возвращать свою отраду
И топить свою печаль
Под окном на батарее
Мягким бархатом седея
В негеройской портупее
Плачет маленький звонарь
|
| 2 | |
* * *
Под глазами, в глазах круги,
Солнечные торнадо по телу
Гоняют душу
Тарелки блюдец,
Бокалы асфальта,
Каблуки - упущенные - поют контральто -
образы женских стихов
Оставляют четкий след
На горячей городской коже
Мне пора отпечататься тоже
Мужская подошва - стакан из-под виски
Мы тоже зависли, как времени списки
На черной прямой
Детские следы исчезают в орбите больших размеров
Все ходят, как лошади с легкостью легионеров
Тяжесть голов по ведомству неба
Тяжесть ног - это тяжесть хлеба
Питие жизненных соков
И - уходящие впустую силы
Как и все, здесь гуляешь и ты, мой милый
Вес так и давит,
Пружинят и оседают подошвы
Там, где думаешь - не взлепетнешь ли?
Детским легким выкриком не разродишься?
Через много столетий
- Проспект остается проспектом -
От многих сотен ног ничего,
От ТЕБЯ только - твой СЛЕД...
|
| 3 | |
СМ
1
Да, я ее боюсь, эту злую старуху,
Эту ночную странницу с острым кинжалом,
Эту с клюкой проворную, злую суку,
С маленьким, как наперсток, змеиным жалом.
Вот три стаканчика, вот между ними шарик,
Я его заверну под ладони лихо,
Мне подмигнет стоящий вдали очкарик,
Рядом с которым сидит - улыбается - та чувиха.
Знаете, я был хиппи, и море травки
По вечерам мне снилось удельным раем,
Там по полям бродили гурьбой слонявки,
Но этот рай по-прежнему необитаем.
В этом раю нет места таким упертым,
Как мальчуган, забросивший сигареты
В миг, когда небо стало предельно твердым
(Ноосферический мир отходил к поэтам),
Ядрышки плавились в воздухе подогретом.
Есть у земли ядро, и есть оболочка,
Есть даже место, где можно поставить точку,
Нет только обетованной, тихой и ясной,
Светлой обители, чтобы пожить безопасно,
Вспомнить "прекрасно", забыть обо всех "ужасно".
Шарик в рукав привычно нырнет, устало
Скажет рябой, что побития не хватало
Для полной радости рядом стоящих граждан,
Сам бы влепил, да родился на свет мандражным.
1бис
Где этот свет, приятель, я плохо вижу,
Черные тучи ползут по всему Парижу,
Черные люди ходят, вернее, тени,
Кто от земли родившись, а кто от лени.
Не говори мне о ней -
Я ее не знаю,
Там вдалеке притаилась
Совсем чужая,
Внутренней связи нет
И под сердцем пусто,
Значит, не мне перекроет пути лангуста
Вечером нынче в кафешке напротив башни,
И не меня не спасет официант вчерашний.
Луны, трамваи и даже под солнцем масло -
Не перейдут границу - а здесь прекрасно
Зреют оливки, не зная земель песочных,
И виноград на плечах твоих худосочных,
Франция.
2.
Страхи мои напрасны, я ясно вижу,
Если доплелся когда-то я до Парижу,
Значит, мой ангел, склоненный Пизанской башней,
Падать не будет, порушив очаг домашний
И воплотившись резво в ночную стужу.
Утром я страхи ночные мету наружу,
Слезы подруг собираю в большую лужу,
Запах надежд оглушаю дезодорантом
И обвожу число безобразным кантом.
|
| 4 | |
ГОРОД
Город маленький, лукавый,
По утрам чуть-чуть картавый,
Несмешной, полуголодный,
На чужих полях безродный,
Но упрямый...
Вьется струйка дыма над бульваром,
ВременнУю клумбу разрывает.
Те цветы, что стрелками служили,
Лепестками сверху опадают.
Город с кладбищем и храмом,
Голод-солнце с личным хамом,
От квартала до квартала
Жизнь стучала по подвалам
Вот квартал, где пели дети,
Целовались на рассвете,
Ближе к свету мягким блеском
Стиксу угрожала леска.
Чуть подальше мерный шепот,
Спальный дух и сонный ропот.
Речки, что ж вы здесь течете,
Мы со временем в расчете.
Помнишь город наш одноэтажный,
Прежний, не накрашенный, не важный,
С письмами бумажными в шкатулках?
Спрятаны под толщей штукатурки.
Площадь звезд, палитра театров,
Каждый март лошадка в пятнах
Возвещает представленье -
Светомирапреставленье.
Клоуны в больших ботинках,
Парочки стоят в обнимку,
Пиво пьется, речь ведется,
Кто же дома остается?
Сигарета в воздухе стреляет,
Дым печной из окон вылетает,
Стекла мелко крошатся под ноги,
Светофоры бьются о пороги.
Ты большой, на горло хватит крика.
Там, где не знакомы с Эвридикой,
На развалинах пора смеяться,
Кнопочки давить и возвращаться.
Enter, вход, entrйe и запятая,
Для аборигенов вся шестая.
|
| 5 | |
* * *
Пристройся рядом
Воет ветер
Соленой жаждой
укутаны крылья твои
на рассвете
ты поднимешься на ноги
даль покроешь глазами
и родишь рассвет
горизонтом стелется мысль твоя
и взмывает к небу
колесница озарений
а пока сложи свои крылья
пристройся рядом
подождем вместе
если следовать прямо
за ночью опять ночь
если броситься в бок
не один раз
протопчешь тропинку
а можно
вырыть ямку
снести яичко
устроиться потеплее и ждать
скребет за пазухой
холодная мысль
полный новых цветов
подбирается к горлу
звук -
сначала скажешь,
а потом откроешь глаза
не отражением
жизнью живой
в них рассвет
|
| 6 | |
НА СТРОЧКУ ШЕКСПИРА
обратись ко мне, и я отвечу песней
отвлеки меня от дум моих веселых
наклонись ко мне, и я увижу чудо
в этот край пришедших новоселов
странников, настигнувших друг друга,
на одном пути себя догнавших:
наконец ему нашлась - подруга
а подруге - ангел запоздавший
кто кого вперед нашел, не знаю,
обратись - и я отвечу песней,
наклонись - и я увижу чудо,
что в твоих глазах мечтой мелькает.
|
| 7 | |
* * *
Мои друзья похожи на богов
В сияющих хламидах и хитонах.
В склоненной зависти и восхищенных стонах
Мои друзья похожи на богов.
Я говорю им в трубку телефона
И вижу - просветляется покров
Земного ложа, кладбища закона
От светлых и прозрачных языков.
Их тени ходят по озерным склонам
Моих минут, по пролежням часов,
Секунды разбивая на поклоны
И сами разбиваясь о засов.
Моим друзьям неведомы столицы,
Не тяготит различье языков
Их душ прекрасных, их святые лица
Видны повсюду в трещинах веков
Мои друзья похожи на богов,
скучающих в хламидах и хитонах.
Снимающие пенку с Альбиона,
Они чураются любого из миров,
Где плач идет навстречу чьим-то стонам...
|
| 8 | |
* * *
Думаешь, что там, на светлой,
Как яблоко крепкой стороне земли?
Там улыбается мой собеседник.
Вот еще один год без писем,
Но лик его по-прежнему ясен.
Здравствуй, Лукма Дрор!
Ты уходишь в свои заботы,
Быт набирает колес обороты,
Крепость дома держится весом
Не плеч, а бритой головы под зонтом.
Спросом, скажешь ты, питается верблюд,
Колючки поют в его животе
И бабочки порхают
И что-то ухает, когда
Женские следы мелькают -
Две пары ног, едва различимых на песке.
Все маршруты в обход населенных пунктов,
Все выстрелы как можно дальше от цели,
Храпит часовой в комендантской постели,
Кирпичная пыль во сне ему забивается в нос.
Снег. Провидица пятый день прорастает в стакане,
Прикинувшись розой, а я на диване кручу хула-хуп.
А вот снег... а вот и песок,
А вот знойные льдинки
Оруженосицы и мироноски
Нам, верблюдам, навстречу
Здравствуй, Лукма Дрор!
Скажи мне, с каких пор?
Имя твое Давид больше мне говорит
В вихре кирпичных стен
Этот пустынный клич
Просится, в душу стучится
Не обезличь...
Если этот червяк не прорвет оболочку,
Если мир твой не выпросится наружу,
Если из парня в кресле с собакой рядом
Не превратишься ты в дельтаплан скоростного спуска,
Вот уж обшивка вплотную, у самого носа,
Если не пролетишь, касаясь спиной Компроса,
Мифа грузинского и советского утра,
В рост встающего из шести ноль и ноль - как будто
А как словно зарядка, порядок, рядок, охрана -
Все вернется, встанет на место и будет рано-
Рана тревожить и звать по имени прошлому
Тебя, моего хорошего.
|
| 9 | |
* * *
Душа моя, от Рима до Востока
Толпятся люди в поисках пророка,
Благославясь единым зовом труб,
А ты живешь, известный только Богу,
Его к себе исследуя дорогу,
Как старый фавн, веселый ледоруб.
По косточкам собрав скелет столетья,
Восстановив картину лихолетья,
Как археолог в пыльной стороне
Пытаешься помыслить небоскребы
И заглянуть в подвалы бытия
И неба припорошенное небо
Берешь на вкус, как дети декабря.
|
| 10 | |
* * *
Я умираю каждый день,
Но в воду смотрится сирень
И легким запахом своим,
Который ясен, но незрим,
Влечет со дна меня -
По дну, едва касаясь слов, плыву,
О звуки бьюсь
И шум преград
Кидает мой скелет назад.
Но пальцы чувствуют песок,
Я вижу сверху - сон глубок,
И этот вид дает толчок...
Когда б я мог!
Когда б я мог взлететь наверх,
Единым вздохом все познав
И мудрость всю со всех дерев
Руками чуткими собрав.
Когда б все запахи окрест
Вмиг свой покинули насест,
Слетелись бы ко мне, маня,
Вот только запах января
Я бы оставил на потом,
Я бы оставил на потом,
Чтобы не учинить разгром
От счастья...
Вижу каждый день
Далекую мечту-сирень
И пальцами скребу по дну.
Я рыба-кит, я здесь живу.
|
