[Оглавление]

Из английской поэзии

От переводчика Эти переводы сделаны в конце шестидесятых в мои университетские годы. Преобладание стихов из Томаса Харди объясняется тем, что по его лирике я и защищал диплом в ЛГУ. Готовя эту публикацию, я, естественно, пересмотрел все английские подлинники и, где мог, постарался еще ближе подойти к ним. Желающие сравнить данные переводы с имеющимися могут это сделать, побродив по Сети. Мне удалось найти почти все, что, в общем, и побудило меня показать свои версии уже известного. В схватке с поэтическим исходником переводчик, увы, всегда проигрывает, ибо строка оригинала, сложенная из определенных слов и интонированная определенным размером, представляет собой музыкально-смысловой абсолют, который напрямую не воспроизвести на другом языке. Приходится идти на ухищрения... Поэтический перевод - это всегда лишь более или менее удачная попытка нащупать хотя бы отдаленное сродство.

Уильям Шекспир // Джон Китс // Роберт Браунинг // Томас Харди // Джордж Баркер

Уильям Шекспир William Shakespeare (1564-1616)
[?]	СОНЕТ №73 Во мне ты видишь ту глухую пору, С листвою пожелтелой, павшей ниц, Когда в нагих ветвях, на бывших хорах, Не услыхать звонкоголосых птиц. Ты замечаешь сумеречный свет, Какой бывает только на закате, - Ступает ночь, как смерть, за днем вослед - Никто не избежит ее печати. Ты замечаешь отблески огня, Который полыхал с такою силой, - Обуглив все, чем согревал меня, Он пеплом осыпается в могилу. Ты знаешь все, но ярче во сто крат Твоя любовь в преддверии утрат.
Джон Китс John Keats (1795-1821)
[?]	СОНЕТ НА БЕРЕГУ МОРЯ Оно хранит у вечных берегов Свой тихий говор. Поднимаясь - дважды Пещер несчетных утоляет жажду, Пока Гекаты не услышит зов. А то в нежданной неге до краев, И бережет покой ракушки каждой, Куда ее забросило однажды Движеньем волн и взмахами ветров. Когда в трудах твой потемнеет взор, Лечись, запоминая вид морской. Когда, устав от гомона и шума, Уже не рад и музыке простой, Сядь возле гротов гулких и подумай - И оживешь, сирен услышав хор.
[?]	ПРЕКРАСНА АНГЛИЯ О, Англия! Хватило б мне с лихвой Твоей природы с щедрыми дарами, Твоих лесов с прохладными ветрами, Где самый воздух напоен мечтой, Когда бы не влекла меня порой Италия своими небесами, - Там, вставши над Альпийскими горами, Забыл бы я на время мир земной... О, Англия! Чиста, неприхотлива Любовь твоих прелестных дочерей - Как жарко обнимался я с иными! Но часто я стремлюсь душою всей К глазам поярче, чтобы вместе с ними Скользить по глади летнего залива.
[?]	КОГДА СТРАШУСЬ Когда страшусь покинуть мир до срока, Пока в тома не будет мне дано Собрать мои разрозненные строки, Как в закрома отборное зерно, Когда я знаки вышних устремлений Читаю в звездном куполе ночном И сознаю, что их земные тени Мне не постигнуть на пути своем, Когда я жизнью, данной на мгновенье, С тобой навек проститься обречен, Навек утратить счастье, вдохновенье Твоей любви - тогда, раздумий полн, Стою один на берегу Вселенной И вижу, что любовь и слава тленны...
Роберт Браунинг Robert Browning (1812-1889)
[?]	ВОЗЛЮБЛЕННЫЙ ПОРФИРИИ Дождь разошелся ввечеру, А ветер - тот в остервененье Качал деревья на юру И волны гнал в белесой пене. Я слушал непогоды пенье, Когда Порфирия вошла. И бури будто не бывало. Она немедля разожгла Безжизненный камин и встала И бросила, куда попало, Перчатки, плащ, сняла платок - И пряди влажные на плечи Упали. Сев на уголок Скамьи, подвинулась навстречу, Но, видя, что я не привечу, Приобняла рукой моей Себя за пояс, обнажила Плечо - я не видал белей - К нему лицо мое склонила И зашептала торопливо, В плену густых волос держа, Что любит. Только чувств игрой Порою так полна душа, Что трудно в суете мирской Ей каждый миг делить со мной. Но страсти не остановить, Когда вдруг вспомнит в вихре танца Того, кто может так любить, - Пусть ветер, дождь - чему б ни статься - Спешит, чтобы ко мне прижаться. Взглянул я на нее тогда, Не уловив ни капли фальши, - Так я любим?! О, никогда Так сердце не стучало раньше! Я колебался - что же дальше? Она была моей, моей, Прекрасной, доброй, непорочной! Я понял, что мне делать с ней - Жгутом волос ее песочных Обвил три раза шею прочно И задушил ее. Ни стона Она не унесла с собой Неслышно, как пчела бутона, Я век коснулся - в них сквозной Глаза смеялись синевой. А стоило ослабить петлю, Как снова вспыхнула щека От губ моих огня и пекла. Я приподнял ее - легка, Головка тихо прилегла Мне на плечо. И так впервые Она покоилась на нем, Все искусы презрев людские И высший смысл увидев в том, Чтобы с любимым быть вдвоем. С любимым... Если б она знала, Как он ответить ей мечтал. И нас, недвижных, ночь скрывала, Огонь в камине догорал... И Бог ни слова не сказал.
Томас Харди Thomas Hardy (1840-1928)
[?]	ДРОЗД ВО ТЬМЕ Я встретил, выйдя из ворот, Мороза мерклый призрак, И день, сползающий на лед, Был к умиранью близок. Сквозили ветви в небесах, Как струн переплетенье, И тлели угли в очагах Соседнего селенья. Земля в изломе резких черт Как труп была простерта Всей сотнею изжитых лет Под песней ветра мертвой. Зародыш древний бытия В окаменелость сжался, И каждый смертный, как и я, Безжизненным казался. Но вдруг из наготы дерев Воспрянул голос птичий И развернулся, осмелев, В ликующем величье. То старый дрозд, едва живой, Взъерошивая перья, Рванулся крошечной душой Из мрака и безверья. Столь мало в этой похвале На запредельных нотах Прочитывалось на земле, А не в иных высотах, Что я, за птицею вослед Не закрывая вежды, Готов был верить в некий свет И повод для надежды.
[?]	ПТИЦЫ ЗИМОЙ (триолет) Вкруг дома хлопья кружат быстро, И ягод нету ни одной На тонких ветках остролиста Вкруг дома. Хлопья кружат, быстро Стуча в окошко органиста, Бродившего иной порой Вкруг дома. Хлопья кружат быстро, И ягод нету ни одной.
[?]	ХМУРЫЙ МАЙ Открыв ворота, в новом зипуне Стоит пастух, овец считая в стаде, И ветер, непоседлив по весне, Гоняет облака забавы ради. Скрипят стволы, как стая журавлей, Грачи - худы, облезлы и унылы - Нахохлились и новых ждут дождей, Но кто-то голос пробует в полсилы. Пытались листья вырваться на свет, Но снова сжались, замерли в испуге, И взгляд белесый солнечный нет-нет Да и скользнет сквозь тучи по округе. "Ты зла, Природа", - говорю я вслух, "Но с каждым днем добрее", - отвечает. В обновке-зипуне стоит пастух. Торопится, овец с трудом считает.
[?]	В БЕССОННИЦУ Ты, звезда, - высоко поднялась на востоке к рассвету, Тонкий луч твой мне виден опять. Тополя, - небосклон исчертили гравюрой листьев и веток, Мне б в забвении вас рисовать. Дальний луг, - от росы в покрывале искристо-белесом, О, как в памяти ты повторен. Ты, погост, - в неподвижном мерцанье у тихого леса, Сколько выплыло дат и имен...
[?]	НАПОМИНАНИЕ Греясь днем на Рождество У камина своего, Я случайно бросил взгляд В скованный морозом сад. Там под снежным полотном Дрозд разыскивал с трудом Крохи ягод - рад, смешной, Даже малости такой. Так зачем, мой бедный друг, В день, когда светло вокруг, В час забвенья маяты О себе напомнил ты?
[?]	ЗЕРКАЛО Вдруг в зеркале иссохший лик Возник передо мною... О, если б бог так в некий миг Мне сердце сжал рукою, Чтоб вероломные сердца Похоронив глубоко, Спокойно ожидать конца И отдыха без срока. Но время, сердца вырвав часть По незажившей ране, В нем оставляет ту же страсть У бытия на грани.
[?]	ВСАДНИЦА-ПРИЗРАК Я слышал - чудак здесь по берегу бродит. Он может часами В безумье своем Стоять над песками С застывшим лицом И шарить глазами В тумане морском, Потом он уходит... Что видит вдали, что находит? А видит он - люди твердят меж собою - Во вздохах пучины У пенных камней Живые картины Утраченных дней. И в путах рутины, Во мраке скорбей Реальной судьбою Ему светит призрак, рожденный мечтою. А кроме того, я слыхал разговоры, Что это виденье С ним будто везде Бесплотною тенью Скользит в высоте. Оно по значенью Подобно звезде... Безумные взоры Его переносят в любые просторы. То юная всадница на скакуне, Что мчится сквозь годы, Светла и легка, В счастливых и гордых Глазах старика, Где прежние воды Хранят берега... Все скачет, как в той незабвенной весне, И смех ее вторит звенящей волне.
[?]	НОЧЬ В НОЯБРЕ Я смену погоды отметил И принялись стекла дрожать, И стал беспокойно ветер В ночи полусонной блуждать. Усыпал мертвой листвою Пустую постель сквозняк, И дерево за стеною Опять погрузилось во мрак. Листок чуть задел мою руку - И мнилось, что это ты Коснулась меня без звука, Спасая от маяты.
[?]	ГОЛОС О, незабвенная, кто же ты, кто же ты? Ты ли опять окликаешь меня И обещаешь из дней вместе прожитых Лишь волшебство того, первого, дня? Дай силуэт твой увидеть сияющий Там, на дороге условленных встреч, - Как узнавал тебя издалека еще В синем плаще, ниспадающем с плеч. Или то ветер в своем безразличии, Веет сюда из продрогших равнин, И о судьбе о твоей обезличенной Только лишь я вспоминаю один? Так я стою, измучен, Листья летят меж стволов, Ветер течет сквозь кустарник колючий, И - отдаленный - женщины зов.
[?]	ПОСЛЕСЛОВИЕ Когда День настоящий закроет за мною ворота, И сияющий май затрепещет резною листвой, Из соседей меня, интересно, помянет хоть кто-то, Обронив: "Он подолее нас любовался картиной такой"? Если в сумерках вдруг, как мерцанье тревожное взгляда, Пролетит пустельга через полосы света и тьмы И замрет на холме в искривленном кустарнике сада, Вспомнят ли: "Он такое ценил куда больше, чем мы"? Или в час ночных бабочек теплой глухою порою, Когда еж копошится, сухие тревожа листы, Не вздохнут ли: "Привязан он был к этим маленьким тварям душою, Только кто их, невинных, теперь оградит от беды?" И, услышав, что нет меня, встанут ли молча у двери, Глядя в звездное небо, в серебрящийся зимний простор, И подумают ли, на минуту забыв о потере: "В тот таинственный мир устремлялся не раз его взор"? Коль по мне прозвонит дальний колокол мглой полусонной И на миг замолчит, будто ветер удары прервал, Но затем грянут вновь расставанья прощальные звоны, Скажут ли: "Он не слышит теперь, ну а прежде и это слыхал"?
Джордж Баркер George Granville Barker (1913-1991)
[?]	БАЛЛАДА О ЮККА-ФЛЭТС*  Я видел, как четверо конных Скакали рассветной порой, "О, все умирает в Неваде, Всему здесь конец роковой". Я слышал, как пел всадник первый, И было в той песне простой: "О, если ты из Невады, Смерть следует за тобой." Я слышал, как, голову подняв, Молвил затем второй: "Не сыщешь в песках Невады И тени над головой". А третий перед глазами Провел задубевшей рукой: "Амигос, нам из Невады Нету пути домой". Четвертый же всадник молча Смотрел, вставши на стременах, Как Апокалипсис рдеет Розою в небесах. И путь той четверки конных В Долину смерти пролег, Где солнцем исхлестаны скалы, Окровавлен песок, Где воздух ссыхается солью, Спекается соль в гранит, И в небе разве что птица Знает, куда летит. Там спешились всадники, сняли Пожитки свои, что везли, И сели на паламины, Вытянув ноги в пыли. И ящерицы шныряли Среди обломков камней, И прочие мелкие твари Мигали из темных щелей. Когда ж вчетвером играли В Очко, привычное столь, Вдруг первый из портупеи Рванул мексиканский пистоль. "Амигос! - он воскликнул, - Я, кажется, кончил играть. Скажите - в Долине смерти, Выпало мне умирать". Шептал он, пока остывала На плоти земли его плоть: "Раба твоего из Невады Скорей прибери, Господь". В песках погребли его тело, Камнями закрыв без следа, И двинулись - два и четвертый - Дорогою в Никуда. А к ночи, когда биваком Встали под летней луной, - "Я видел Его сегодня", - Вдруг всадник сказал второй. - "Я чувствую себя странно, Внутри одна пустота, Как будто Долина смерти Под ребрами налита". "То красная роза пустыни На мне оставила знак. Не вырвать красную розу Из чрева Невады никак". И Сириус над умиравшим Прощально с небес мерцал, И треснуло сердце, как камень, И эхо раздалось средь скал. И двое оставшихся, седла Накинув на спины коней, Отправились дальше на Запад, Судьбе навстречу своей. Невада, о, Невада, Пусть звездам твоим счета нет, Их утром сотрет с небосклона Краснее, чем прежде, рассвет. И вот услышали оба Неистовый гул вдали, И содрогнулось небо От грозных машин земли. И молвил всадник четвертый Со взглядом хладным, как лед: "Джек, это место, пожалуй, Для отдыха подойдет". И головы к седлам склонили, Чтоб выспаться наконец, И утро пылающей розой Взорвалось над Юкка-Флэтс. Потом Ангел Смерти, четвертый, Взглянул из-под мертвых век: "Ну что ж, умирать, как ты понял, Не так уж и трудно, Джек." "Не так это, Джек, и трудно, И рядом с тобой заодно, Полягут те, кто родился, Когда будет все свершено". "Осваивай, Джек, Неваду, Лови ее миражи! И что я плачу по счету, О том в Лос-Аламос скажи". С улыбкой тот всадник бессмертный Закончил, вскочив на коня: "Теперь здесь одни только зори Краснее день ото дня." *  Юкка-Флэтс - атомный полигон в штате Невада. - И.К.

© Игорь Куберский, 2011-2024.
© Сетевая Словесность, публикация, 2011-2024.